Книга Бесшабашный. Книга 3. Золотая пряжа - Корнелия Функе

– Обычно желающие погадать приходят ночью. – Она застенчиво улыбнулась, задергивая за Джекобом входной полог. – Хрустальные шары цыганок лучше видят в темноте.

Сама она обходилась без шара – ей хватало собственного третьего глаза над переносицей. Третий глаз сохранился у некоторых видов нимф, встречались его обладатели и среди людоедов, однако высокие скулы и почти прозрачные веки прорицательницы выдавали в ней дочь бамбукового народа.

– Чего ты хочешь?

Она прикрыла лоб покрывалом – привычный жест, вероятно усвоенный с детства. Третий глаз у всех народов считался недобрым знаком.

– Я ищу своего брата. Он пропал. Может, хоть ты поможешь мне его найти?

Джекоб достал фотографию Уилла. Когда-то она была цветная, но так потерлась и измялась, что выглядела как сепия, какие только и знал этот мир. Поэтому ни у кого не вызывала подозрений.

Бамбуковая девушка посмотрела на снимок и тут же вернула его Уиллу.

Она зажмурилась, в то время как глаз над переносицей, наоборот, расширился и заблестел, Джекоб видел это даже сквозь покрывало. Снаружи заржала лошадь, заплакал ребенок. Внезапно прорицательница стала задыхаться.

– Он… он обманул его… сказал, что вернет все как было… о, он хитрый…

– Что вернет? – Джекоб схватил ее за руку, маленькую, как у ребенка. – Ты видишь, где он? Он один?

Она затрясла головой.

– Гоил с ним?

Но женщина ничего не слышала.

– Они из стекла и серебра, – шептала она, – а внутри пустые, хоть лиц у них и много. – А у него кожа из камня. И он убьет ее, она всегда знала это.

Гадалка упала на колени и прижала лоб к полу. Джекоб опустился рядом, но все равно не мог понять, что она бормочет. Он впервые слышал этот язык. Женщина закачалась из стороны в сторону и затянула песню. Казалось, она пела во сне.

В это время полог откинулся, и на пороге возник цыган, который упражнялся в жонглировании дупляками.

– Так она может сидеть часами, – кивнул он на гадалку. – Надеюсь, ты хорошо ей заплатил?

– Конечно, – соврал Джекоб.

Он вышел из палатки. Снаружи двое мужчин – вероятно, вербовщики из какого-нибудь московского театра – отрабатывали с детьми головокружительный акробатический трюк. Слова прорицательницы не шли у Джекоба из головы. Он обещал вернуть все как было… Что за чушь? Может, цыганка видела не Уилла? Дурацкая была идея с гаданием…

Дети влезли друг на друга, образовав фигуру дракона. Застыв в таком положении, они ожидали реакции публики. Маленькие акробаты не знали, что публика нарочно сдерживает восторг, чтобы меньше платить артистам.

«Они из серебра и стекла…» Ну, хорошо. И плохо одновременно. Во всяком случае, это объясняет внезапное исчезновение Семнадцатого и Шестнадцатой. «У него кожа из камня» – вот что напугало Джекоба больше всего. Что видела эта женщина, настоящее или прошлое?

Нет, такое просто невозможно. Джекоб ведь едва не отдал жизнь за то, чтобы Уилл снова стал человеком. Неужели все напрасно?

Значит, ты мертв, Джекоб.

Жонглер дупляками все еще стоял возле палатки прорицательницы. По его лицу было видно, что больше он никого к ней не пустит.

Но ты скорее станешь слушать бывших любовниц…

Игрок прав. Кого интересует, убьет ли Уилл Темную Фею?

В конце концов, она заслужила это. А если снова сделала Уилла гоилом, Джекоб собственноручно уничтожит ее и ее сестер.

«У него кожа из камня».

Джекобу, как никогда раньше, хотелось поговорить с Лиской. Никто лучше ее не поможет ему разобраться в собственных мыслях, никто не может дать лучшего совета. Обратный путь до особняка Барятинского растянулся на целую вечность. Увидев наконец золоченые ворота, Джекоб испытал невиданное облегчение.

Но Лиски в ее комнате не оказалось. Убиравшая постель горничная пробормотала на ломаном варяжском что-то вроде «мадемуазель Оже ушла».

Джекоб не стал допытываться, одна ли была мадемуазель Оже.

Ей в тягость твои бесконечные странствия…

Яд.

Вернувшись в свою комнату, Джекоб стал смотреть в окно. Во дворе хлопотали слуги. Ему захотелось вдруг поменяться местами с мальчиком, чистившим на конюшне лошадей, или с одним из посыльных князя, для которых не было дела важнее, чем доставить письмо. Он никогда не жил нормальной человеческой жизнью, с ежедневной рутиной, день за днем повторяющейся работой. День за днем, Джекоб? Неделя за неделей, год за годом. Что ж, тоже неплохо. Не знать большей опасности, чем мчащиеся по улице кареты, не решать вопросов жизни и смерти, не иметь дела с эльфами и феями, не скитаться из мира в мир… только бы Лиска была рядом.

Джекоб решил записать то, что сказала бамбуковая женщина, пока слова были еще свежи в памяти, но тут слуга принес телеграмму.

Увидев имя Данбара, Джекоб сразу повеселел, однако сам текст навел его на тревожные размышления.

ПОЛОЖЕНИЕ БИБЛИОТЕК ИСПРАВИТЕЛЬНЫХ КОЛОНИЯХ АЛЬБИОНА УДРУЧАЮЩЕЕ ЗПТ ЧТО НЕУДИВИТЕЛЬНО ТЧК ЧТО ТАМ С СЕРЕБРЯНЫМИ ВПР НАПАЛИ СЛЕД ТЕМНОЙ ВПР ГАЗЕТЫ ПИШУТ ЗПТ МОРЖ БОЛЕН ТЧК НЕ УВЕРЕН ЗПТ ХОРОШО ЭТО ИЛИ ПЛОХО ТЧК НАИЛУЧШИМИ ПОЖЕЛАНИЯМИ ЗПТ ДАНБАР ТЧК

Роберт Данбар и перед концом света не забыл бы прочитать газету.

Не уверен, хорошо это или плохо… Вероятно, Игрок мог бы ответить Данбару на мучивший его вопрос, действительно ли Артур Альбийский был сыном ольхового эльфа и феи.

Джекоб отложил листок, на котором успел набросать слова бамбуковой прорицательницы, и стал писать ответ:

Ищи дальше. Боюсь, мы еще встретимся с серебряными, когда найдем Уилла. Мне нужны их уязвимые места, слабости. Действует ли азотная кислота на живое стекло? Хотя, по мне, колдовство будет вернее химии. О Темной никаких известий, но ее сестра пыталась меня завербовать. К черту этих бессмертных. Джекоб.

Все предельно ясно. И незачем прибегать к симпатическим чернилам.

Джекоб отдал бумажку с текстом мальчику-посыльному и решил утопить тоску в вине щедрого хозяина. Спустя некоторое время он вдруг осознал, что вовсе не зеркалики – причина его беспокойства. Это ревность корчила ему рожи со дна бокала.

Отвлечься от мрачных мыслей помогли подоспевшие Ханута с Сильвеном. Щедро пересыпая свой рассказ изощреннейшими проклятиями, канадец поведал об их визите к протезисту, которого так расхваливал Барятинский. Идея познакомиться с этим человеком, без сомнения, принадлежала Сильвену. Ханута то и дело прерывал его восторги насмешливыми репликами, однако Джекоб видел, что протезы со стальными пальцами не на шутку впечатлили старого охотника. Но лишь только Сильвен заговорил о ценах, огонь в глазах Хануты погас, и он снова превратился в старого, больного человека из затхлой каморки в Шванштайне. Джекоб невольно схватился за кошель, хотя прекрасно знал, что его содержимого и на стальной палец вряд ли хватит. Чтобы хоть как-то поддержать старика, он сообщил ему, что на следующий день их примет царь.