Книга Всадник авангарда - Роберт МакКаммон

Он ушел с балкона и закрыл решетчатые двери. Взял ключ, вышел из комнаты и запер ее, потом по коридору пошел обратно к лестнице. Навстречу ему шагал высокий худощавый человек со впалыми щеками, с подстриженной седой бородой и гладью седых волос, зачесанных назад и убранных в хвост. Одет он был в черный костюм, курил глиняную трубку. Глаза этого человека, серые под цвет его седины, едва отметили присутствие Мэтью. Зато сам Мэтью отметил отчетливый запах немытого тела.

Еще один неприятный ингредиент в этом противном вареве, подумал Мэтью, спускаясь по лестнице. Кто бы это мог быть и какова его роль при профессоре?

Или… уж не сам ли это профессор Фелл?

Иди, сказал себе Мэтью. Что бы ты ни делал, не оглядывайся. Если не хочешь сегодня же превратиться в соляной столб.

Минкс ждала его под выставкой флагов обираемых стран. Она была в тех же мужских бриджах, кремовой блузке и высоких коричневых сапогах, но надела еще и бронзового цвета жилет, расписанный золотистым узором. Интересно, сколько под этим жилетом ножей?

Увидев Мэтью, она нахмурилась и спросила:

— У тебя ничего нет для верховой езды?

— Придется обойтись тем, что есть, — ответил он, решившись затем добавить: — Разве что ты мне одолжишь что-нибудь свое?

— Хм. — Она бросила быстрый взгляд на его пах. — Нет, пожалуй, мои бриджи тебе великоваты будут. Идем?

Через несколько минут они вышли к отличной конюшне, где черный служитель оседлал им лошадей и пожелал приятной поездки. Они двинулись в путь — Минкс на изящной вороной кобыле, которую служитель назвал Эсмеральда, а Мэтью — на крепкой гнедой кобыле по кличке Афина. Минкс скакала впереди, с уверенностью аборигена. Она выехала на тропу, идущую через имение в сторону основной дороги. Мэтью послушно поехал следом, радуясь, что Афиной нетрудно управлять, хоть она и носит гордое имя греческой богини войны. Тропа пересекла дорогу и дальше пошла по равнине, где колыхалась под ветром трава. Но через сотню ярдов уже начинались заросли, и Минкс с Мэтью поехали по ним молча, а солнце пробивалось сквозь ветви над головой и пели в папоротниках незнакомые птицы.

Через некоторое время Мэтью решил, что пора задать вопрос. Послав Афину вперед, он поравнялся с Минкс.

— Могу ли я спросить, какую работу ты делаешь у профессора?

Она даже головы не повернула:

— Сам знаешь, что такие вопросы не задают.

— А, да. — Он кивнул. — Естественно, никто не должен знать, что делают другие. Прости мое любопытство.

До сих пор его любопытство не раз заслужило проклятие, но прощение — ни разу.

Они поехали дальше, мимо озерца, где белые цапли ловили рыбу на отмелях. Там и сям по обе стороны тропы возникали коварные терновники, готовые порвать одежду на беспечном всаднике, и Мэтью не мог не задуматься о том трудном и опасном положении, в которое поставили себя Берри и Зед. Я могу тебе помочь, — так она сказала. Ага. Всем нам помочь улечься в безымянные могилы.

А та ночь, когда она оказалась напротив дома на Нассау-стрит и так напугала Мэтью, что его тенор чуть не превратился в фальцет на всю оставшуюся жизнь?

Ну и наглая же девица! — подумал он. Красивая, спору нет, но ее проклятое любопытство совершенно непростительно. Кем она себя возомнила? Женским вариантом его самого? Сейчас вот ему приходится не только осторожно шагать по этой опасной трясине, но и следить, чтобы Берри с Зедом не засосали зыбучие пески. Причем следить издали, что не облегчает задачу.

— Я посмотрю на твое нарушение правил сквозь пальцы, — вдруг заявила Минкс. Лошади их шли бок о бок. — Потому что это твоя первая конференция. И я так понимаю, что ты любопытствуешь и насчет других гостей.

— Любопытствую. — Он выждал несколько секунд, потом все же спросил: — А правда, что профессор что-то рассказывал этим другим обо мне?

— Немного. Очень немного.

Она показала двумя пальцами, насколько немного.

— Но достаточно, чтобы дать им знать, кто я и что для него делаю?

Он сам удивился, как легко это было сказано, хотя и подумал, что с той же легкостью может шевельнуться под его ногами зыбучий песок.

— Да, — ответила она, все еще глядя прямо перед собой.

Тропа вела через рощу деревьев с широкими, раскидистыми ветвями и листьями, похожими на зеленые веера.

— Тогда я в невыгодном положении. А невыгодных положений я терпеть не могу.

Он улыбнулся про себя. Хорошо сказано, Натан!

Проехав еще ярдов сорок, Минкс шевельнулась в седле и снова заговорила:

— Я специалист по почеркам. Подделка почерка на четырех языках, — уточнила она, будто он сразу не понял. — Под моим руководством работают три ученика. Огастеса Понса ты видел — он специалист по шантажу. Может быть, ты встретил на лестнице Эдгара Смита — он какой-то эксперт по оружию, точнее не знаю. Есть еще Адам Уилсон, работающий с финансами. Сезар Саброзо — испанец, имеющий некоторое влияние на короля Филиппа Пятого. Еще на сегодняшнем ужине ты познакомишься с Мириам Диар. Она больше любит, когда ее называют Матушка Диар. Чем занимается она, я не знаю, но она является одним из самых старых партнеров профессора. Может быть, ты уже в курсе, что Джонатан Джентри — специалист по ядам, а Ария Чилени занимается заказными убийствами. И последнее — по порядку, но никак не по значению — это братья Таккеры, которые весьма гордятся своим даром убеждения по части вымогательства. И ты… содержатель борделей, крадущий государственные тайны.

— Да, — согласился Мэтью. — Как только предоставляется возможность, естественно.

— Ты говоришь так, будто гордишься этим.

— Не будто, а горжусь. — Его самого напугало то, как естественно он лжет. — И не сомневаюсь, что ты тоже гордишься своей работой?

— Горжусь своими умениями. Они мне нелегко достались.

— Твое умение обращаться с ножами говорит само за себя. Оно тоже нелегко досталось?

Минкс улыбнулась одной стороной лица. Они как раз проезжали под ветвями, с которых пышными портьерами свисал зеленый мох.

— Я родилась в цирковой семье, — сказала она. — Что-то надо было делать, чтобы оправдать свое содержание. Меня почему-то тянуло к ножам. Ну, метать ножи по движущимся целям. В том числе в отца и мать. Я отлично заманивала публику — двенадцатилетняя девочка, в каждой руке по ножу, — и очерчиваю контур своей матери, которая вертится рядом на одном колесе. Или раскалываю пополам яблоко на голове у отца — и делаю это в повязке на глазах.

— Искусство ловкости, — заметил Мэтью. — И приличная доля уверенности в себе, конечно. Случалось тебе промахнуться?

— Мои родители все еще выступают в цирке. Может, у них сейчас чуть больше седых волос, чем положено. Но, как видишь, я не промахнулась ни разу.

— И я тебе за это благодарен. Как должен быть благодарен каждый пассажир нашей кареты. Но не думаешь ли ты, что Джек Таккер затаит на тебя злобу? В конце концов, ты ведь его не гусиным пером уколола.