Книга Механическое сердце. Искры гаснущих жил - Карина Демина

– А у мамки его еще трое. Велька уже думал, что сам пойдет, в одиночку, но тут Войтеха встретил. А Войтех уже с парком придумал. Он вообще головастый был.

Кейрена коробило то, с каким восхищением его свидетельница говорит об этом типе, пусть мертвом, но…

– Ты же бывал в Королевском парке, да?

– Да, – подтвердил Кейрен.

У нее глаза такие яркие…

– Ну да, – она дернула плечом и смахнула с щеки серый лепесток пепла, – ты ж из верхних… чистеньких… тебя, наверное, через ворота пропускали.

– А тебя нет?

– Нас, – поправила Таннис. – Ты сказал. Кто ж нас пустит-то? Если б приметили, сразу б выкинули.

– За что?

– За то, что оборванцы.

– Королевский парк открыт для всех.

Она рассмеялась, и голос ее, отраженный сводами зала, был звонок.

– Для всех… повеселил тоже… может, верхних и всех пускают, а таких, как мы, гоняли. И хорошо, если просто погонят, а то ведь и посадить могли. Только Войтех знал особые тропки… и мне платье дал. Нарядное. С оборочками. – Растопырив пальцы, Таннис провела руками в воздухе, вырисовывая те самые оборочки. – Вымыться заставил. У него папаша из аптекарей, когда-то лавку свою имели, а потом пожар случился, и лавка сгорела. Банк денег требовал, и пришлось продать все… вот папаша с горя и запил, пока вовсе не упился. А Войтех с матерью переехали к нам… он хорошим был. Учился даже, только бросить пришлось. Мать-то запила, денег нет. У нас ни у кого денег нет. Но Войтех хорошо все придумал. Меня в платье… и косички заплел… и туфельки с бантиками… – Она зажмурилась, верно вспоминая те туфельки, а потом призналась: – У меня никогда таких вещей не было.

– Платья?

– И платья тоже. – Таннис стряхнула с одеяла пыль. – Мы шли в парк, и я… – Она вдруг замялась, закусила губу, но потом решительно тряхнула головой. – Войтех высматривал какого-нибудь типчика, из тех, что сами по себе… мы не лезли к совсем малым, у них брать нечего, а на ор вечно няньки сбегаются. Ну и взрослых не трогали. А вот если кто сам по себе… или по форме, вы ж вечно в школьной форме ходите, то тут я появлялась.

Кейрен знал, что происходило дальше, и стиснул зубы, чтобы не высказаться.

– Я подходила и говорила, что моей нянечке стало плохо. Просила помочь…

…Ему было десять. Взрослый уже, как самому казалось. Всего год остался до Каменного лога, который сам по себе граница, и до нее-то близко, а значит…

– Велись все… или вот говорила, что у меня сестричка ногу подвернула…

…Он привык и к дортуару, и к школьным порядкам, и пусть бы не обзавелся друзьями, как иные, но отстоял право быть собой. Единственный настоящий враг – холод, и тот отступил, позволяя Кейрену если не преуспеть в учебе, то хотя бы покинуть список худших учеников.

– Или еще что-нибудь придумывала…

…В парк сбегали все. Кое-кого ловили и пороли, но розги были привычным злом, на которое никто особо не обращал внимания. Но тот выход был разрешенным.

Каникулы. Кейрена вновь не забрали домой, но разрешили пожить в городском доме. Он же взрослый.

Почти.

И управится сам, без присмотра няньки, гувернера и матушки, которая, по мнению отца, испортила Кейрена чрезмерной опекой. Конечно, ему бы хотелось увидеть всех и даже братьев, пусть бы посмотрели, что Кейрен вырос на два дюйма. И на пробежке уже не падал после первого круга, задыхаясь.

Сильнее стал.

И сумел бы ответить на их глупые шуточки, но…

…братья служили. И отец был где-то на границе, а матушка – рядом с ним. И Кейрену настоятельно рекомендовали остаться при школе, но… он только представил, как две недели будет слоняться по школьному двору в числе тех редких неудачников, которых оставили…

Нет уж, лучше знакомая тишина городского дома.

И полная свобода.

Тем более что Кейрен знал, как собирается ею распорядиться. Уже год, как он собирал деньги. По старой традиции третьего числа каждого месяца в школе появлялся визитер. Отцовский поверенный был высоким строгим человеком, от которого пахло чернилами и бумажной пылью. Он коротко кивал и, вытащив из кармана кожаный бумажник, старый, с вытертым краем, открывал его. Поверенный вытаскивал банкноту и протягивал Кейрену. Уходил человек, не проронив ни звука, а Кейрен оставался с купюрой.

У денег был особый запах – многих рук, которые касались их, карманов, портмоне. Ароматы живого и неживого сплетались вместе, и за каждой купюрой Кейрену виделась своя история.

Он не спешил тратить, хотя в лавке при школе имелось множество искушений: медовые пряники, лакричные леденцы, которые лавочник держал в высоких склянках, шоколадные конфеты, разложенные на бумажных салфетках, лимонад… Но все эти замечательные вещи меркли перед старинным замком, который Кейрен видел в магазине игрушек, расположенном неподалеку от парка. Этот магазин прожил не одну сотню лет, переходя из рук в руки, но хозяева, меняясь, не рисковали менять место. Отец и тот утверждал, что магазин остался точь-в-точь таким, каким был в его далеком детстве, разве что вывеска постарела.

– Я его тоже знаю, – сказала Таннис, и Кейрен вдруг понял, что говорил вслух.

Глупо получилось.

– Там еще над дверью колокольчик висит. – Она произнесла это тихо. – Старый-старый. И громкий очень.

– А у продавца ручной ворон есть…

– Он разговаривать умеет!

– Точно.

Одноногий хозяин магазина носил полосатые чулки и длинный жилет с фалдами. А на седые длинные волосы повязывал красную косынку. Деревянная нога его громыхала по старому паркету, и ворон, сидевший на плече хозяина, то и дело раскрывал крылья, кланялся и хрипло спрашивал:

– Што надо?

Магазин игрушек был, пожалуй, самым чудесным местом в мире. И Кейрен заглядывал в него каждые выходные. И да, он мог бы приобрести деревянную лошадку на палочке или даже с полдюжины оловянных солдатиков в форме королевской гвардии. Или механическую обезьяну… позолоченную трубу… барабан…

…деньги копились, и возможности Кейрена росли.

А старик встречал его, как старого друга, кивал с порога и отворачивался. Он знал, что и в этот раз Кейрен ничего не купит, что он пришел лишь для того, чтобы убедиться: его замок на месте.

Огромный.

Он занимал целый стол. И короны угловых башен поднимались к потолку. Повисал на цепях подъемный мост. Вращался на крыше дома крохотный, с ноготь мизинца, флюгер, свисали со стен нарядные стяги. И во дворе рыцарская конница готовилась к выезду. Сиял доспех. И пики были остры…

Кейрен не смел прикасаться к стенам, сложенным из настоящего камня, или тревожить рыцарей, он садился перед замком и смотрел. А в воображении его гремели битвы.