Книга Я охочусь на убийц - Барри Лига

— Мы… — начала было Конни, но тут же замолчала, вспомнив, что родители Хоуви недолюбливали Джаза и были против дружбы мальчиков.

Супруги дошли до дивана, и оба рухнули на него, как некие уродливые сиамские близнецы, не в силах разъединиться. Откуда-то сверху, из репродуктора, раздался голос:

— Доктора Макдауэлла просят пройти в отделение онкологии. Доктор Макдауэлл, пройдите в отделение онкологии.

Когда голос смолк, в холле было только слышно, как плачут два взрослых человека.

— А вдруг он… — испуганно произнесла миссис Герстен.

— Ш-ш-ш… Он обязательно поправится. Он у нас такой сильный, — ответил ее муж голосом, в котором не было, как показалось Джазу, и капли уверенности.

— Да какой уж сильный! — закричала женщина. — Как раз все наоборот! Он не может даже… — Тут она запнулась, не находя нужных слов, и снова разрыдалась.

Джаз старался не отводить глаз в сторону и очень скоро встретился взглядами с мистером Герстеном. Так прошло несколько секунд. Мужчины как будто подбадривали друг друга, стойко переживая общую трагедию, но потом все же мистер Герстен не выдержал, и по его лицу потекли слезы.

— Так уж бывает… — пробормотал Джаз. Он подумал, что было бы справедливо, если бы именно сейчас мистер Герстен подошел к нему и высказал все, что думает о нем. Это было бы самое меньшее, чего мог ожидать Джаз. Если бы отец Хоуви ударил его, он не стал бы винить его. Но чета Герстен молчала. Они продолжали плакать и горевать. Ничего не сказала Джазу и миссис Герстен, даже когда наконец подняла голову и посмотрела на парня. Глаза ее, как дорожную карту, пронизали тоненькие красные ниточки сосудов.

Поняв, что он находится в относительной безопасности и разделываться с ним сейчас никто не собирается, Джаз подвел Конни к большому креслу, и они оба устроились в нем.

— Ты готова выслушать, что произошло? — как можно тише спросил Джаз. Он старался говорить шепотом, потому что в приемной было тихо, как в пустой церкви.

Конни вытерла ладонью глаза и кивнула.

— Это будет тяжело слушать, — предупредил Джаз, мысленно уже думая о том, какие именно моменты можно и не озвучивать девушке. Нужно было избавить ее от наиболее кровожадных подробностей. — Мы вспомнили, что полное имя Джинни было Вирджиния, а значит, она идеально подходила на роль следующей жертвы, — начал Джаз и вкратце пересказал все, что произошло в квартире и потом, упуская лишь самые жестокие детали. Не стал расписывать он и то, как сам отреагировал на смерть Джинни.

Время в приемной как будто потеряло свой смысл. И хотя Джаз понимал, что, наверное, он рассказывал все это Конни несколько часов подряд, ему почудилось, что время для него сейчас просто остановилось. Тем временем в приемной открылась еще одна дверь. На пороге появилась женщина-хирург и сразу направилась к Герстенам.

— Мистер и миссис Герстен? Я доктор Могелоф. Я хирург-травматолог. Я проводила операцию вашему сыну.

Джаз почувствовал, как напряглась Конни, но по телодвижениям доктора и тону ее голоса Джаз понял все, что хотел узнать, еще до того, как она заговорила с родителями Хоуви.

— Ваш сын хорошо перенес операцию. Даже лучше, чем мы могли ожидать. Если учитывать его состояние и полученную травму, надо сказать, он находится в феноменальной форме. Я думаю…

Больше она ничего не успела сказать. Миссис Герстен безвольно обмякла, из последних сил держась за мужа. На глаза ее навернулись слезы, но на этот раз уже слезы радости. Мистер Герстен принялся благодарно трясти руку врача, и хирург, немного расслабившись, сама расплылась в широкой и доброй улыбке.

— Он сейчас отдыхает. Мы перевели его в палату, и ему пока что надо некоторое время побыть одному. Он будет жить. Он поправится.

Конни выдохнула с облегчением, а супруги Герстен снова опустились на диван. Джаз чувствовал себя так, будто оказался зимой в ледяном озере. Он плыл и искал прорубь, но видел над собой только толстый слой льда и никак не мог вынырнуть. Он видел солнечный свет, просачивающийся сквозь лед, он видел открытое пространство наверху, но не имел возможности вдохнуть, а воздух в легких уже заканчивался. Его жизнь измерялась уже даже не в секундах, а в каких-то мгновениях. И тут неожиданно, когда смерть и черная вода уже подступили вплотную, чтобы навсегда похоронить его в этой темноте, выжимая из его тела остатки жизни, его ищущие руки вдруг нащупали долгожданное отверстие наверху. Он вынырнул на свежий воздух и глотал, глотал его, не в силах остановиться…

И тут Джаз так же внезапно, прямо в приемной больницы, погрузился в странный и глубокий сон.

Кто-то осторожно принялся будить его из этого непонятного сна.

— …просыпалочки, потягушеньки, Джаспер, мальчик мой…

Он вздрогнул и разбудил Конни, которая вместе с ним спала здесь же, рядом в кресле. Герстенов нигде поблизости не оказалось. Над ним стоял сам Уильям.

— Ты меня слышишь, Джаз? Очнулся?

Джаз заворчал, выпрямился в кресле и вытер слюну с подбородка. Этого еще не хватало! На этот раз сон был другой, не про нож. На этот раз ему приснился Расти. Джаз часто заморгал, чтобы поскорее стряхнуть с себя остатки сна.

— …просыпалочки…

— Я уже не сплю. А как Хоуви…

— Он тоже проснулся. Сейчас он находится в отделении интенсивной терапии. Доктор Могелоф пока что не пускает к нему посетителей, но, учитывая все обстоятельства, может сделать кое-какие исключения. Я должен поговорить с вами обоими. Надо проверить по времени, что и когда происходило с вами сегодня. — Шериф посмотрел на свои часы и уточнил: — Вернее, это уже было вчера.

Конни заворочалась в кресле и встала:

— Пойдемте.

— Прости, — извинился перед девушкой шериф, и было видно, что его чувства вполне искренни. — К нему пока что пускают только самых близких. Мне-то он нужен в связи с моей работой. Я должен опросить его как полицейский, причем одновременно с Джазом. Но тебя сегодня к нему не пропустят. Может быть, только завтра.

Конни это восприняла точно так же, как и все то, что по каким-то причинам ей запрещают делать. Она приняла позу «руки в боки» и, чуть склонив голову, принялась сверлить шерифа своим фирменным взглядом, таким знакомым Джазу…

Джаз встал между ними, боясь, что от слов Конни сейчас перейдет к делу и нападет на шерифа.

— Конни, все будет хорошо. А сейчас тебе лучше поехать домой. Ты должна хорошенько отдохнуть. А завтра мы оба придем сюда и вместе навестим Хоуви. Договорились?

— Но он и мой друг тоже, — упрямилась девушка. Она так и сверкала глазами, плотно стиснув зубы.

— Я знаю. — Он обнял ее, хотя она продолжала стоять прямо, не поддаваясь на его ласки. Но он выждал несколько секунд, и она оттаяла. Конни чмокнула его в щеку и послушно покинула приемную, даже не взглянув напоследок в сторону шерифа.