Книга Главная профессия — разведка - Всеволод Радченко

А вот ещё один пример. В заказнике под Улан-Батором я однажды участвовал в охоте на волка. Охота была организована с целью прогнать волков из района, где выращивали изюбра. Изюбров в этом районе много, и ведется даже заготовка пантов как экспортного товара. Волк режет телят изюбров безжалостно. Загон проводится смотрителями (егерями) заказника на лошадях. Поэтому ждать возможного зверя пришлось недолго. Волк вышел из лесного массива уже на махах, чтобы пересечь довольно широкое поле. По моим расчётам, он должен был пройти от меня метрах в 70. Другие стрелки стояли значительно дальше. Бежит, сближаемся. И вдруг, метров за сто пятьдесят от меня, волк исчезает. Ещё двадцать метров вперёд, появляется на мгновенье его спина — и снова его нет. Ещё и ещё раз вижу спину. Но стрелять буквально некуда. Он не так быстро, как вначале, но всё же бежит, почти прижимаясь, по дну пересохшего ручья, как будто понимая, что стрелять будут здесь, на открытом месте и надо укрыться. Петляет вместе с изгибами ручья (обычно волк бежит по прямой), но из ложа ручья не выскакивает. Хитёр же. Ушёл.

Волки умеют удивительно приспосабливаться к обстановке и климатическим условиям. Утверждают, что волки живут на сравнительно небольшой площади, делая свои походы-набеги в радиусе 20–40 километров. За ночь волк нередко проходит более 25 километров и возвращается в ту местность, где у него было логово. Но вот когда по Монголии (это три юго-восточных аймака на границе с Китаем) проходит миграция азиатской антилопы — джейрана и дзейрана, волки, иногда стаями, идут вслед за стадами антилоп. Они подбирают больных и падших, иногда — молодняк. Джейранов сотни тысяч, и волкам перепадает хорошая добыча. В это время волки проходят сотни километров, но потом по своим волчьим законам возвращаются к своим исконным местам.

О хитрости волков рассказывают много, но один из таких рассказов меня заинтересовал особенно. Известно, что волк ест любое мясо, но уж очень любит конину. Действительно, конина — питательное мясо с большим содержанием полезных веществ, особенно в Монголии или Казахстане, где лошади круглый год пасутся на пастбищах. Так вот, как утверждают араты, волки живут где-то рядом с большим табуном. Не нападают на лошадь в табуне, а терпеливо ждут, когда какая-нибудь лошадь падёт (сломает ногу в тарбаганьей норе или заболеет). Это всё — премия волкам за терпение. Но самое интересное, что кони, весь табун, привыкают к волкам, не боятся их, свыкаются с их запахом и постоянным присутствием. Утверждают, что волки ночью даже находятся внутри табуна, и как лошади, так и сами пастухи перестают их как бы замечать. «Свои волки». Ведут они себя, как пастушьи собаки.

При проведении охоты на волка загоном большое значение приобретает выявление наличия волка, возможные направления его ухода от загонщиков, и в этой связи выбор мест для номеров, т. е. стрелков, находящихся в засаде. В этом непростом разговоре с природой особую роль играет прочтение следов зверя.

Задача обнаружения и выслеживания волка особенно хорошо может решаться по «белой тропе», т. е. по снегу. Охотники на волка в Монголии при осмотре следов зверя довольно точно определяют, в первую очередь, время, которое прошло с момента, когда прошёл волк. Для опытных охотников в прочтении следа всё имеет значение. Глубина и размер бороздки, которая остается позади следа, осыпь снега в следе и т. д. Все это важно на фоне погодных условий, глубины и свежести снежного покрова и влажности.

В Монголии, как правило, мы сталкивались зимой с настом и сухим снегом. След в таком случае осыпается, и прочтение его затруднено. Но мастера знали своё дело и, как мне казалось, легко справлялись с этой задачей.

На этот раз мы были на южной границе Центрального аймака, в 200 километрах на юг от столицы. Стояла тихая морозная погода. Снег уплотненный, надувной наст. Волк по такому снегу идёт, не проваливаясь, даже крупный зверь легко проходит всюду, кроме мест, где есть заносы. След от когтей хорошо виден. И вот наша разведка проведена, следы прочитаны: зверь есть, хотя, кажется, где ему укрыться — кругом белое покрывало, как в долине, так и на не очень высоких сопках.

Охотники далеко уехали на машине организовывать загон. Меня ведёт проводник на номер. Место на вершине сопки, несколько метров ниже самой вершины в сторону загона, под ветер. До нижнего края сопки метров 120. А дальше — подъем следующей, более высокой сопки. Слева и справа тоже довольно высокие сопки. От меня до их склонов метров 500 и это уже не мой район, так как слишком далеко для успешного выстрела. Где-то ещё три стрелка, но я их не вижу: они на других сопках. Всё кругом бело, всё одинаково. Почему волк должен пойти в мою сторону? Перевалить через высокую сопку и выйти ко мне на выстрел? В таких сомнениях нахожусь в небольшой ямке, вырытой в снегу. Лежу прямо на снегу. Правда, «упакован» надёжно. Хорошие валенки, меховые сапоги, полушубок. На мне ещё белый халат и наволочка, завязанная на шапке. Деталь немаловажная, так как на таком белоснежном фоне любая одежда охотника выглядит черным пятном, и охотник может быть виден очень далеко.

Лежу не шевелясь, — это одно из условий нахождения в засаде на таком открытом со всех сторон месте. Скептически размышляю о том, что успех более чем сомнителен. Загон должен проходить пешком, долго, а мороз градусов 20–25. Хорошо, что нет ветра. Тихо, загонщиков не слышно. До них далеко, и местность сильно пересечённая. Тишина… И тут… Не верю своим глазам. С противоположной высокой сопки спускается волк. Его хорошо видно: крупный зверь. Идёт неспешно. Очевидно, загона пока не боится, а уходит от людей на всякий случай. Идёт вниз, прямо в мою сторону. И вот зверь уже на разломе двух сопок и сейчас должен пойти наверх, прямо ко мне. Но тут он поворачивает влево и идет прямо по разлому. Ещё десять метров — и волк скроется за край моей сопки — тогда пиши пропало. Далековато, более 100 метров. Но карабин с оптикой, пристрелян. Целюсь. У меня по времени в распоряжении только один выстрел, и волк уйдёт из поля зрения. Беру небольшую поправку на движение зверя. Целюсь ему по носу. Не дышу, стреляю! Волк замирает и падает прямо на месте. Жду, карабин, конечно, перезарядил. Но зверь не шевелится. Второй выстрел не нужен. Иду вниз. Появляется и мой проводник. Он был где-то недалеко, сзади. Осматриваем зверя. Пуля попала прямо в глаз. Конечно это случайность, однако, проводник высоко оценивает выстрел. Я тоже доволен. Вроде и не волновался, а помню все, как будто это было вчера. Смотрим — матёрая волчица. Очень красивая. Охота происходит в феврале. Шкура самая лучшая: толстый пушистый мех. Подпушек такой густой, что буквально палец не воткнешь. Нежно-рыжего цвета уши. Светлые бока, также с местами нежного цвета светлого какао. Спина же тёмная. Вся шерсть чистая и блестящая. Одна из редких шкур, которую я сохранил и показываю до сих пор друзьям. Опыт и особое чутье моих проводников, вот что обеспечило успех сложной по организации охоты. А красавицу-волчицу и сейчас жалко.

Опыт и квалификация охотников имеет при загонной охоте совершенно особое значение. А когда такие опытные охотники отсутствуют, то охота может превратиться в анекдот. Гуляя недалеко от дачи посла в Баянголе (предгорье, покрытое лесом), я встретил на спуске в овражек, прямо возле зимней дороги, наполовину съеденную тушу крупной косули. По свежим следам было хорошо видно, какая лесная драма здесь разыгралась. Были хорошо видны свежие следы четырёх волков. Волки перехватили косулю на спуске под горку сразу с двух сторон. Туша косули была совсем свежая, ещё не совсем замёрзла. Кругом следы крови, но для четырёх зверей съедено вроде бы мало. Я даже не исключаю, что я спугнул хищников, когда подходил к месту драмы. Я рассказал всё виденное Сергею Павловичу и своему помощнику Киму, страстному охотнику и энтузиасту, всегда готовому к охотничьим выездам и походам. Через пару дней выехали немного дальше за дачу, в предгорье, в направлении, куда, как нам казалось, ушли волки. Выбрали довольно открытый большой склон, на котором должны были ждать стрелки, т. е. посол Сергей Павлович и я. Водители прикрыли с машинами правый фланг, а Ким пошёл обходить покрытую лесом сопку, чтобы выгнать на стрелков зверя, если не волка, то, во всяком случае, косулю. Район подходящий, места непуганные. Сергей Павлович одет как на европейском горнолыжном курорте: шведские утеплённые кроссовки, зимние модные западные штаны, стёганая куртка. Я — как всегда для зимней охоты: валенки, ватные лётные штаны, полушубок. Одежда посла сразу вызывает у меня сомнения. Но он сам бодр и мужик здоровый, так что всё вроде бы нормально. Инструктаж обычный. Сидеть скрытно, не шевелиться и ждать зверя. Расположились в укрытиях, метрах в 150 друг от друга. Ким ушёл в загон, минут через 20–30 мы должны были услышать его выстрелы уже на стороне сопки, на склоне, обращённом к нам. Прошёл час — тишина. Ещё минут тридцать. Начинаю мерзнуть и вспоминаю о после. Он одет явно легкомысленно для 15–20-градусного мороза. Не выдерживаю и иду к нему. Сергей Павлович вылезает из своего укрытия — ямки в снегу. Вид удручающий. Он совершенно замёрз. Подхожу ближе. У него синие губы и какая-то приглушенная речь. Кричу ему, чтобы он бежал к машине и на одной из них уезжал на дачу. Благо это в 10 минутах. Вместе с водителем растираем посла водкой. Даём ему выпить. Отходит медленно, постепенно, но обморожений нет. Мужик он был на редкость здоровый и крепкий. Спрашиваю, как же он сидел, буквально замерзая? Его объяснения просты. Было сказано, что успех охоты зависит от соблюдения всех условий. В первую очередь: скрытность и неподвижность. Но не до такой же степени! Много лет спустя Сергей Павлович сам, уже со смехом, вспоминал не один раз, как он едва не замёрз в соответствии с моим инструктажем. А Ким вышел к машине ещё через час, так как промахнулся в лесу и пошёл в обход не первой сопки, а следующей за ней, т. е. ещё километров 7–8 по карте.