Книга Информационные войны. Новый инструмент политики - Георгий Почепцов

А вот ее замечание по поводу коммуникации и ее роли в изменениях (Ferguson M. The Aquarian conspiracy. Personal and social transformation in the 1980s. — Los Angeles, 1980, p. 128–129): «В бурный период вопросы и альтернативы, поставленные меньшинством, вызовы власти к существующим ценностям могут быстро распространяться в культуре. Усиливая как нестабильность, так и возможности, общественная коммуникационная сеть действует как коллективная нервная система. В этом смысле технология, которая, казалось, предала нас дегуманизированному будущему, становится мощным каналом человеческой связности».

Смена базовой ценностной матрицы ведет к смене структуры. Мы не знаем, какой именно видится новая социосистема, но радикальность продвижения иных ценностей говорит о том, что эта структура уже на пороге.

Информационные кампании: от продажи зубной пасты до революции

Информационная кампания — это серия системных информационных интервенций (внутренних или внешних, или одновременно тех и других). Информационная кампания настроена на изменения в физическом пространстве посредством внесения изменений в информационное и виртуальное пространства.

Информационная кампания может иметь совершенно разные цели. Это может быть продажа зубной пасты (рекламная или пиар-кампания как вариант информационной). Это может быть замена президента или снятие премьера (как вариант политической кампании). Это может быть вообще изменение строя в стране.

Информационная кампания базируется на точках уязвимости системы, на которую следует повлиять. Тиражируется именно тот контент, который способен привести систему в движение в нужном направлении. Информация выступает в роли «трансформера» реальности.

Как пример можно рассмотреть операцию «Аякс» 1953 года, когда ЦРУ и МИ-6 пытались сбросить иранского премьера Моссадека, чтобы вернуть к настоящей власти шаха Ирана. Следует добавить, что это был демократически избранный премьер. То есть имеем прототип всех бархатных и цветных революций. По плану следовало инициировать беспорядки в стране, на фоне которых к власти должен был прийти другой премьер. В 2012 году в США вышел даже комикс на тему операции «Аякс». То есть эта операция уже стала фактом массовой культуры.

В традиционном обществе, где средства массовой коммуникации охватывали, наверное, не такую большую часть общества, «активировались» информационные интервенции, которые несли одну истину, к которой массовое сознание было уязвимо: «Моссадек не является мусульманским премьером». Об этом говорили:

— парламентарии в парламенте,

— журналисты в газетах,

— торговцы на базарах,

— муллы в мечетях.

Все они были куплены агентом ЦРУ К. Рузвельтом, который получил на этот путч один миллион долларов.

Это были интенсивные, технологически обеспеченные коммуникации. Поэтому, разумеется, они повлияли на массовое сознание. И в результате, хоть и со второй попытки, было достигнуты беспорядки в стране, на фоне которых к власти пришел другой премьер.

Подчеркнем, что прикладные информационные кампании имеют целью внесение изменений в физическое пространство с помощью механизмов нефизических пространств (информационного или виртуального). В указанном нами примере с помощью информационного пространства передавалась виртуальная трансформация, которой система была уязвима — делегитимизация премьера в глазах граждан. И это делалось как через традиционные каналы (базар, мечеть), так и через современные (газета, парламент).

Делегитимизацию власти как базовую цель бархатных и цветных революций наметил Дж. Шарп (Шарп Дж. От диктатуры к демократии. — М., 2005; Шарп Дж. От диктатуры к демократии. Шарп Дж., Дженкинс Б. Антипутч. — Екатеринбург, 2005; Helvey RL On strategic nonviolent conflict: thinking about the fundamentals. — Boston, 2004, а также о нем — здесь, здесь, здесь и здесь). Именно это является базой его теории ненасильственного сопротивления. Он предлагает асимметричный ответ на действия власти. Если, например, власть выводит автоматчиков, то против них может действовать…молчание. Пустые улицы станут вариантом такого ответа.

Правда, современная практика бархатных и цветных революций несколько иная. В «классических» вариантах (Прага, Киев или страны Прибалтики) в этот информационный удар попали события (или квазисобытия), имеющие целью проиллюстрировать преступный характер власти. В Праге-1989 была гибель студента Шмида, который потом оказался и не студентом, и не погибшим. Но эта условная гибель подняла протесты на такой уровень, что власть вынуждена была уйти в отставку. В Киеве 2004 года было отравление Виктора Ющенко и гибель журналиста Гонгадзе. И хотя много лет нет установленных виновников событий со стороны властей, именно эти события добавили нужные проценты к голосованию за Ющенко. В Прибалтике (Рига, Вильнюс) была стрельба по протестующим, «авторство» которой по сегодняшний день точно не известно.

В этом случае имеем следующий тип конструкции: СОБЫТИЕ — ТРАНСФОРМАЦИЯ. Компонент «событие» состоит из двух блоков: событие (или квазисобытие) физическое и событие информационное, построенное так, чтобы нивелировать все сомнения относительно причастности властей к настоящему событию.

Под трансформацией виртуального пространства мы понимаем делегитимизацию власти, а под трансформацией физического пространства — смену власти.

Главной особенностью такого воздействия является то, что на трансформацию работает информационное событие, хотя все думают, что это действует событие физическое. Информационная событие может быть полностью отличным от его эквивалента — события физического. Можно вспомнить в этом контексте тот же пример убийства студента Шмида. Поскольку в информационном событии студент был убит, власть пала. Но в реальном событии этого не было. Так же неизвестно, было ли отравление Виктора Ющенко со стороны власти. А поскольку экс-президент сегодня отказывается сдавать кровь на анализ, то возникают серьезные опасения, что этого отравления могло вообще не быть. Именно поэтому мы говорим о квазисобытии, которое кладется в базис такой кампании. Оно может быть правдой, а может быть и выдумкой.

Л. Карпинский предложил интересную модель объяснения чеченской войны с точки зрения российской власти (цит. Писигин В. Гражданское сопротивление Лена Карпинского // www.yabloko.ru/Themes/History/Pisigin/dinoz01.html): «Незавершенный («бархатный») авторитаризм из Москвы вывозится в Чечню, доводится там до нужной кондиции, превращаясь в настоящую диктатуру на почве оккупационного режима, а затем возвращается в Россию, обеспечивая таким образом «целостность» ее репрессивной машины. Не исключено, что эта экспортно-импортная операция и была главным мотивом чеченской войны».

Практически такой же скрытый ход был в ваучеризации Чубайса. Об этом он рассказывал журналу Forbes, что настоящей целью был перехват основ власти. Надо было забрать собственность от государства, поскольку она уже не была государственной, а ею руководили директора и секретари обкомов, которой конструкторы новой социосистемы не хотели отдавать собственность.