Книга Сирена - Кира Касс

Они показывали мне достопримечательности, которые посмотрели за неделю. Я увидела Вестминстерское аббатство, Биг-Бен, знаменитый Лондонский мост. Красивые места, но я почти не обращала на них внимания. Прошло столько времени, и Лондон стал одним из многих городов, что я посетила за свою жизнь.

Столько времени.

Я привыкла отмечать лишь течение лет. Сколько лет прошло с тех пор, как я стала сиреной? И сколько осталось до конца службы? Но теперь все изменилось. Я ощущала часы и минуты. Они текли мучительно медленно. Я не знала, что время может так тянуться. Я чувствовала себя оторванной от всех.

Миака и Элизабет не удивлялись, что город не очаровал меня так, как их. Они списывали все на смерть Джиллиан. Ради них я старалась собраться с силами. Нам предстоит провести вместе почти двадцать лет, и я должна снова стать хорошим товарищем. Я не смогу прожить столько времени в одиночестве, как Эйслинг. С другой стороны, она, может, в чем-то и права.

Эйслинг не позволяла себе ни к кому привязываться. Могу поспорить, что жизнь ранила ее гораздо меньше остальных, поскольку она превратилась в камень. Никто не мог дотронуться до нее и сломать. Если при следующей встрече я наберусь смелости, то спрошу, как она этого добилась. Срок Эйслинг подходил к концу. Вряд ли она откажется поделиться секретом своего успеха.

И хотя я пыталась разговаривать с Океан, Она не выдерживала напора моих чувств. Когда я приходила к Ней выплакаться, Океан сама с трудом сдерживала горе. Ей приходилось следить за всей планетой, а я приставала с любовными печалями. Надо найти способ самостоятельно справляться с ними.

Хотя сестры не переживали из-за моей вялости, их удивляла появившаяся у меня привычка спать по ночам. Когда они наряжались, чтобы отправиться на очередную вечеринку, о которой выведали неизвестным способом, я переодевалась в пижаму и забиралась под одеяло. Во сне я по-прежнему не нуждалась, но мне снились сны. Акинли присутствовал если не во всех из них, то в большинстве.

Порой мне снились воспоминания. Ночь на пляже, мы на одеяле. Музыка звучала как наяву – я запомнила все мелодии и даже могла напеть большинство песен. Текстуры ощущались будто живые: мягкое платье Джулии, шершавый песок, упирающаяся в бедро ременная пряжка Акинли. Его запах так и не исчез из моей памяти. Я бы узнала его вслепую из сотни мужчин. А красивое лицо вставало перед мысленным взглядом с предельной четкостью. Я закрывала глаза и видела его в тот момент, когда он только отстранился после поцелуя и глядел на меня, словно не мог поверить, как ему повезло. Неужели мы поцеловались? А ведь удивляться нужно было мне.

Порой сны заводили меня в запретные места, куда мы с Акинли еще не забредали. Мозг создавал образы Акинли столь соблазнительными, что у меня едва не разрывалось сердце. Хотя в снах меня привлекало его тело – мускулистые руки, спина, плоский живот, жаркое дыхание в моих волосах, – колени подкашивались от взгляда. В глазах светились голод и настойчивость. Я представляла, что он хочет меня так сильно, как не мечтала ни одна женщина в истории человечества. Я просыпалась в поту и жадно хватала ртом воздух.

Иногда мне снились самые сокровенные мечты. Свадьба за свадьбой. Все они были похожи и в то же время разнились. Большинство происходило в церквях с высокими потолками. Не знаю, как выглядит церковь в Порт-Клайде, но обычно мы венчались именно там, дома. Скамей не хватало, и в проходах стояла толпа гостей, чтобы посмотреть, как мы клянемся в вечной верности.

Однажды мы поженились, стоя посередине моря, в присутствии Бена, Джулии и сестер. Этот сон, самый несбыточный, нравился мне больше всего. На всех свадьбах мы с Акинли были счастливы, и я вслух признавалась, что люблю его.

Если во сне я не видела его лица, то просыпалась разочарованная. Но в те дни, когда сны приходили, мне становилось легче. Я скучала неимоверно, и тоска выливалась в физическую боль. Удивительно, чтó любовь делала с идеальным, устойчивым ко всему телом. Но я радовалась, что провела с Акинли хотя бы несколько дней. Я вспоминала о них с улыбкой. Часами напролет я погружалась в воспоминания. Порой в середине особо приятного сюжета Миака глядела на мое счастливое лицо и восклицала: «Вот ты где!» – словно только что меня увидела. Хотя бы с сестрами я могла быть собой. Но плохо, что без Акинли я больше не знала, кто я.

Большую часть времени я справлялась неплохо. Держалась сколько могла, но когда боль становилась совершенно невыносимой, шла к Океан. Я не хотела расстраивать покровительницу, но только в Ее глубинах я могла выплакаться во весь голос. Порой необходимо выпустить горе наружу. Иначе оно заполнит нас своей пустотой.

Я плакала навзрыд, по капле добавляя к Ее размерам. Океан обнимала меня, погружая все глубже. Я опускалась в пучину, куда не достигали лучи солнца, и мне казалось, что мир перестал существовать. Океан баюкала меня, пока я полностью не приходила в себя. После я всегда чувствовала себя глупо, словно рыдала без причины. Но когда меня охватывал следующий порыв отчаяния, он казался совершенно естественным. Я не могла вырваться из этого круга.

Про себя я твердила как молитву: так лучше. Акинли счастлив. Ему ничего не грозит. И тебе тоже.

Счастлив. В безопасности. Счастлив.

Мне оставалось только надеяться, что время все излечит.

Глава 13

Мое отношение к жизни все больше пропитывалось отчаянием.

Я должна исполнять свой долг перед людьми и разыгрывать обычную девушку. Никого нельзя подпускать так близко, как Акинли. Теперь отпадали даже школы для глухих, потому что меня всегда будет тянуть в другое место. Я не смогу приносить пользу.

Надо соблюдать долг перед сестрами. Они совсем потеряют осторожность, если решат, что могут нарушать правила, – они и так ходили по краю. И вскоре перестанут понимать, почему моя грусть не проходит. Для них я потеряла подругу. Но на самом деле я потеряла любовь всей жизни: ее хватило бы и на эту проклятую, и на добрую часть следующей. Но сестрам нельзя об этом знать.

Я не могла притворяться в разговорах с Океан. Для этого надо сперва научиться прятать свои мысли. Мэрилин как-то призналась, что иногда скрывает кое-что от Нее. Но я привыкла раскрывать Ей все мелочи. Даже до того, как я решила узнать Ее ближе, Она жила во мне. Мне и так приходилось скрывать свое горе изо всех сил, иначе Она заставит меня забыть Акинли. Но как глаза могут не видеть свет? Легкие – не вдыхать воздух? Есть такое, на что нельзя не обращать внимания.

Немногочисленные знакомые знали меня, но не до конца. Акинли пробился через все барьеры, он не заставлял меня скрывать грусть. Он принимал меня такой, какая я есть, со всеми недостатками. Но я больше не могла обратиться к нему.

Если раньше я порой считала себя актрисой, то глубоко заблуждалась. Теперь я превратилась в марионетку, и нитки долга тянули меня все ниже, вместо того чтобы удерживать на плаву.

Я несла все в себе. Другим выходом была смерть по велению Океан, а я пока не могла оставить этот мир. Я не хотела умирать, не зная, что Акинли жив, здоров и счастлив. Рано или поздно я собиралась его проведать.