Книга История отмороженных в контексте глобального потепления - Александр Никонов

– Хм. В крестьянской стране, какой были Россия, Кампучия, Корея, Китай, иного социализма, кроме как социализма с деревенским лицом, и быть не могло. А вот как только деревня стала заканчиваться, кончился и деревенский социализм…

Глава 1 Так жить нельзя!

Раз уж зашла речь об этом, нужно остановиться на загадочной русской душе, влиянии на нее русского климата и вообще. Почему мы – такие? Где физические причины этого родового проклятья нации, этого несчастья, именуемого русским характером? Но для начала две истории характеров…

Отец моего приятеля купил себе дачу в самой что ни на есть русской глубинке. В сердце, простите за высокопарность, России – на Верхней Волге. Даже не дачу, а так, участок в деревне с остатками дома. И начал на нем строиться. Примечательно и приятно, что местные жители дружно помогали новенькому. Вполне бескорыстно, между прочим, помогали. Они выходили из своих серых, старых, покосившихся изб с низкими дверями и пилили, таскали…

…Добрые, отзывчивые люди…

Но москвич, на свою беду, построил высокий, двухэтажный светлый дом. С огромными дверями, в которые можно было входить не кланяясь. Дом был хорош. Он светился в деревне, словно золотой зуб в череде гнилых сточенных пеньков. И через какое-то время те же люди, что помогали соседу строить жилье, этот дом сожгли. Чтоб не выделялся.

…Завистливые, подлые скоты…

Еще одна история. Сценка в московском турбюро. Супружеская пара выбирает отель в Турции.

– А там много русских? – спрашивает жена, русская.

– Нет, не беспокойтесь, совсем мало, – успокаивает служащая, русская.

– Это хорошо, а то достали они, отдыхать уже невозможно. Да и стыдно, ведут себя по-свински, – одобрительно кивает муж, тоже русский.

Условия жизни формируют менталитет человека. «Человек есть то, что он ест», – любят повторять медики и всякие народные целители. Я бы добавил: «…и как добывает себе пищу».

Процесс массового перехода из деревни в город (оцивилизовывание) завершился у нас лишь относительно недавно. Что распевают городские пенсионеры, собравшись на посиделки? Протяжные деревенские песни. Еще живо в памяти среднего поколения словосочетание «писатель-деревенщик». Еще показывают на экране (правда, все реже и реже) цветные советские фильмы начала семидесятых о тяжелом врастании деревенских в город.

Это сегодня Россия – страна по менталитету и культуре городская. А вчера еще была деревенская. Да что там говорить, елки-палки, если я сам москвич в первом поколении! И мой отец, прошу прощения за стриптиз, впервые в жизни увидел «живой» паровоз в 16 лет! Столетия крестьянского труда формировали менталитет нации, на 90 % состоявшей из крестьян. И за прошедших полтора поколения «огорожанивания» он измениться не успел. «Чижолый» дух прелых онучей еще не выветрился из нас до конца.

Что же такого есть в русском крестьянском быте, что сделало русских русскими – ленивыми, необязательными, неаккуратными, безалаберными раздолбаями, вечно рассчитывающими на авось? Касательно подробностей российского бытия я в свое время подробнейшим образом консультировался у одного из лучших специалистов в этой области – профессора исторического факультета МГУ Леонида Милова, который всю жизнь занимается крестьянским бытом. Кому же, как не ему, знать про это?

Мы с Миловым сидели на лавочке Измайловского парка, и краснолицые прохожие в тренировочных штанах недобро косились на вызывающе красный огонек диктофона в моих руках. Где-то неподалеку, за кусточками дрались двое пьяных. Третий, вместо того чтобы разнять их, натужно блевал, оглашая окрестности утробным рыком. Вечер был тих и обычен для этого времени года.

– Россия очень холодная страна с плохими почвами, поэтому здесь живут именно такие люди, а не иные. В Европе сельскохозяйственный период десять месяцев, а в России пять, – печально рассказывал Милов. – Разница – в два раза. В Европе не работают в поле только в декабре и январе. В ноябре, например, можно сеять озимую пшеницу, об этом знали английские агрономы еще в XVIII веке. В феврале проводить другие работы. Так вот, если просчитать, то получится, что русский крестьянин имеет на пашенные работы, кроме обмолота зерна, 100 дней. И 30 дней уходят на сенокос. Что получается? А то, что он жилы рвет и еле управляется. Глава семьи из четырех человек (однотягловый крестьянин) успевает физически вспахать две с половиной десятины. А в Европе – в 2 раза больше.

О том, что в России беспашенный период длится 7 месяцев, писали в государственных документах еще в XVIII веке. Понимали проблему… Средний урожай при тех орудиях труда был сам-три. То есть из одного зернышка вырастало три. Из 12 пудов – 36. Минус одно зерно из трех на семена, получается 24 пуда – чистый сбор с десятины. С двух с половиной десятин – 60 пудов. Это на семью из 4 человек. А семья из 4 человек, учитывая, что женщины и дети едят меньше, равна 2,8 взрослого. При том, что годовая норма потребления – 24 пуда на человека. То есть нужно без малого 70 пудов. А есть только 60. Причем из них еще нужно вычесть часть для прокорма скота – овес лошади, подсыпка корове. И вместо 24 положенных по биологической норме, россиянин потреблял 12-15-16 пудов. 1500 ккал в сутки вместо потребных организму 3000.

Вот вам средняя Россия – страна, где хлеба всегда не хватало. Где жизнь была всегда на пределе возможности. Вечная борьба, вечный страх голода. И при этом страшная работа на износ с привлечением женщин, детей, стариков… А можно ли расширить пашню? Можно, если работать кое-как, на авось. Так и работали. Если в Англии пашут 4–6 раз, доводя землю до «пуховости», то в России до сих пор скверная обработка земли. Хотя изменилась техника – в Европе трактора и в России трактора, – но соотношение пахотного времени осталось прежним и результат тот же: в Европе вот такусенького комочка на пашне не найдешь, а в России вот такие булыжники на поле валяются. Да, по сравнению с XVIII веком производительность труда на селе увеличилась в 40–50 раз. Но природа-то осталась неизменной! Поэтому себестоимость российской сельхозпродукции всегда будет дороже западной по тем же самым климатическим причинам.

Вы видели фильм «Председатель»? Помните там душераздирающую сцену, когда бабы поднимают корову на веревках, чтобы она, обессилев, не упала? Это типичная для России картина. К весне коровы и лошади еле стояли. Казалось бы – огромные просторы, поля, перелески, луга. А у крестьянина дефицит сена. Почему? Потому что когда трава полна витаминов, ее только заготавливать и заготавливать, – у крестьянина нет времени на это. Сенокос по старому стилю начинался с 29 июня – с Петра и Павла – и длился до конца июля. А с августа (а иногда и с 20 июля!) уже надо было торопиться жать поспевшую рожь.

Поэтому, несмотря на то, что в период сенокоса вся деревня от мала до велика выезжала на косьбу и крестьяне просто жили в полях табором, при тогдашней технике косьбы крестьянин за 30 дней все равно накашивал сена недостаточно. А стойловый период в России от 180 до 212 суток – 7 месяцев. Крестьянский однотягловый двор (4 души) имел две коровы, одну-две лошади для пахоты, две овцы, одну свинью и 5–8 кур. Козы редко встречались. От уезда к уезду количество могло меняться, например, в Ржевском уезде Тверской губернии у крестьянина было 3 овцы, а в соседнем Краснохолмском 3–4 свиньи. Но, в общем, в условном расчете это эквивалентно шести головам крупного рогатого скота. Для них нужно было заготовить сена по нормам XVIII века примерно 620 пудов. А крестьянин вместе с семьей в лучшем случае мог накосить 300. И так было всегда.