Книга Великие Тюдоры. "Золотой век" - Борис Тененбаум

Политика эта продолжалась и при доне Филиппе и вызывала большое недовольство.

И вот в апреле 1566 года к наместнице дона Филиппа в Нидерландах, Маргарите Пармской[34], в Брюссель, в ее резиденцию, явилась делегация из добрых трех сотен знатнейших дворян и предъявила ей «…смиренную петицию…». Петиция содержала просьбу об ограничении действий испанской инквизиции в пределах 17 провинций.

Правительница встретила делегацию с чувством глубокого негодования – подданные не должны были являться к властям с требованиями, даже если они именовались смиренными прошениями. Не зная, как задеть просителей покрепче, один из советников Маргариты Пармской назвал их «Gueux», «гёзы», что на местном наречии означало «нищие», «попрошайки».

Просители приняли это название как орден.

II

Люди, в дальнейшем именовавшие себя «гёзами», были отнюдь не нищими попрошайками – на них держалось все правление Габсбургов в Нидерландах.

Граф Эгмонт, например, участвовал в победном сражении с французами при Сент-Квентине, в битве при Гравелине и вовсе командовал испанскими силами, а в 1559 году был назначен штатгальтером Фландрии и Артуа. С его мнением надо было считаться.

Филипп де Монморанси (нидерл. Filips van Montmorency, Graaf van Hoorne), граф Горн, штатгальтер Гелдерна, адмирал Фландрии, член государственного совета Нидерландов, тоже был не пустым местом.

Наконец, Вильгельм, граф Нассау, владевший также княжеским титулом принца Оранского (по названию его небольшого владения во Франции, Оранж), был человеком с большим весом и влиянием. Все они вошли в число подписавших петицию дворян – и с этом надо было что-то делать. Ситуация накалялась на глазах. В августе 1566 года после очередного сожжения еретиков толпа напала на церкви и разнесла в щепки украшающую их утварь. Маргарита Пармская была вынуждена обратиться за содействием к Вильгельму Оранскому – и он сумел восстановить спокойствие, не прибегая к силе. Дон Филипп решил, что его наместница слишком слаба для удержания власти в такой ситуации, и сменил ее на другого человека, покрепче.

Это был Фернандо Альварес де Толедо, 3-й герцог Альба. Он прибыл в Нидерланды с войском, набранным в Испании, и полномочия ему были даны самые широкие. В беседе с английским послом в Мадриде, почтенным доктором юриспруденции и богословия Маном, герцог сказал ему, что «…едет не затем чтобы разрешать религиозные противоречия, а для того, чтобы вернуть Нидерланды к повиновению их законному государю…».

Он прибыл в Брюссель в августе 1567 года и взялся за дело прямо сразу.

С рангом герцог Альба не считался – еще в Испании было решено, что необходимо захватить трех главных руководителей движения – графа Горна, графа Эгмонта и принца Вильгельма Оранского. Из этих троих смог ускользнуть только принц Оранский – он бежал в Германию. Остальные были схвачены, судимы за государственную измену и приговорены к смерти. За них ходатайствовали влиятельные лица – и германские государи-протестанты, и рыцари славного ордена Золотого Руна[35], и даже кузен дона Филиппа, император Максимилиан Австрийский.

На какое-то время ходатайства помогли – Эгмонта и Горна не казнили. Но герцог Альба развернул целую программу устрашения и государственного террора – за три месяца он отправил сперва на суд, а потом и на эшафот 1800 человек. Обвинение означало и приговор – расследование не велось, и никакая защита во внимание не принималась.

Весной 1568 года принц Вильгельм Оранский и его брат Людвиг попытались начать военные действия в Нидерландах. Оба они были Альбой разбиты, и летом 1568 года он казнил и обоих графов, Эгмонта и Горна, – на площади в Брюсселе им отрубили головы.

Эта казнь, которую считали совершенно немыслимой, буквально парализовала Провинции. Всякое сопротивление испанскому могуществу казалось невозможным. В октябре 1568 года последние отряды Вильгельма Оранского были выбиты за границу, в пределы Германии.

B марте 1569 года государственным чинам в Брюсселе предъявили требование о введении новых налогов, предназначенных на оплату наемной армии герцога Альбы, – был установлен сбор 1 % со всего движимого и недвижимого имущества, 5 % с продажи земельной собственности и 10 % с цены любого проданного товара.

Это была слишком поспешная мера – даже правительство дона Филиппа осознало это и попыталось развернуть распоряжения о налогах. Но было уже поздно – экономика Нидерландов остановилась. Налоговая схема, подходившая к Кастилии, где торговля сосредоточивалась на ярмарках раз или два в году, совершенно не подходила торговым Нидерландам, где товары покупались и продавались ежедневно и решительно всеми, от знатных дворян и до последних поденщиков.

1 апреля 1572 года грянула катастрофа – графства Зеландия и Голландия объявили об отделении от Испании, власть дона Филиппа больше не признавалась ими даже в теории.

Так началась великая испано-нидерландская война.

III

Как это ни странно, события в Нидерландах сильно повлияли на настроения в Англии. Посол дона Филиппа при дворе королевы Елизаветы сообщал в Мадрид, что «…здешние еретики еще похуже тех, кто сражается на стороне Вильгельма Оранского…». Донесение это он отправил в октябре 1568 года, а уже в ноябре высказанное послом мнение получило сильнейшее подтверждение. Пять судов отплыли в этом месяце из Испании в Нидерланды с грузом серебра на борту на огромную сумму – 85 тысяч фунтов стерлингов[36]. В Ла-Манше суда подверглись атаке французских пиратов-гугенотов из Ла-Рошели и укрылись от них в английских портах, Плимуте и Саутхэмптоне. Как раз в это время до Лондона дошли слухи об атаке на английские суда в испанском порту в Новом Свете, Сан-Хуан-де-Улуа (San Juan de Ulua).

Командовал этой английской экспедицией Джон Хокинс (англ. John Hawkins или John Hawkyns), родом как раз из Плимута, и это было уже его третье плавание в испанские владения в далеких морях.

Оно оказалось на редкость неудачным – многих его моряков поймали и судили как пиратов и еретиков. В итоге английские власти оказались настроены крайне недружелюбно по отношению к своим испанским «гостям» – и провели сложную операцию по отъему у них их денег.