Книга Опасность предельного уровня - Сергей Самаров

Вернулся из коридора задумчивый Дым Дымыч. Спрятал в чехол трубку и сел на свое место в углу. Но, кажется, думал он совсем не о том, о чем говорил Басаргин.

– Я правильно мыслю, Дым Дымыч, как ты считаешь?

– Мне сейчас сообщил тот самый мой знакомец, что список дал... Он курирует только Москву. Но и из области к нему доходят сведения. Боком. Так вот, от имени «Фонда поддержки и реабилитации к мирной жизни принявших амнистию боевиков» в Красногорске арендовали крыло общежития для строителей... Не для наших ли? Список лиц мне обещают добыть завтра.

– А почему в Красногорске? – не понял Басаргин. – Почему не в Москве? Что-то мне здесь не нравится... Зарегистрироваться можно в разных округах города.

– Моего знакомого тоже удивил этот факт. Он даже посмеялся. Потому что посмеяться там есть над чем.

– И по какому поводу такой раскатистый хохот? – мрачно спросил Доктор Смерть.

– Там в соседнем дворе постоянно собираются скинхеды... И такое расселение автоматически вызывает конфликт...

– А вот это мне не нравится еще больше, – заметил Басаргин. – Потому что дает еще один вариант развития событий.

Басаргин не успел развить мысль о том, что именно не нравится ему и как могут события развиваться, потому что компьютер дал сигнал о получении сообщения, и Доктор Смерть встрепенулся:

– Это от Согрина... Список и еще что-то.

– И что еще? – переспросил Тобако.

– Командир, – не ответив, Доктор Смерть обратился к Басаргину, – а ты тоже можешь ошибаться...

– Я же живой человек, – согласился Александр Игоревич скромно.

– Настоящих террористов прибудет не десять человек, а восемь... Двоих из десяти, имеющих на руках паспорта из второй десятки, час назад застрелил подполковник Сохно. Но...

– Сохно – но... – передразнил «маленький капитан».

– Но... Дополнение к сообщению должно дать нашему командиру попутный импульс к просчету ситуации. Итак, сегодня вечером были вырезаны семьи трех бывших боевиков Джабраила Алхазурова. Из тех, что первыми покинули его и хорошо знали всех остальных. Из остальных двое застрелены, когда вырезали третью семью, и потому удалось спасти детей, а других найти не удалось, кроме одного – Александэра Сулейменова. Но... Простейшая арифметика на уровне первого класса школы вводит Александэра в число подозреваемых...

– Посчитай-ка вслух, – предложил Ангел.

– Пропавших паспортов на руках у террористов осталось восемь, поскольку раненый Сохно одного обладателя паспорта все же упустил. Всего в городе было зарегистрировано четырнадцать человек из банды Джабраила. Это не считая самого Джабраила. Один из них – ментовский капитан Ахмат Хамкоев находится в Ханкале. Троих зарезали. Итого, четырнадцать минус шесть – восемь. Восемь человек осталось вместе с Сулейменовым. Восемь паспортов... Резонно сделать вывод, что один из паспортов у Александэра Сулейменова?

– Резонно, – согласился Басаргин. – Ты считаешь как Архимед...

– Это не я считаю. – Доктора Смерть всегда отличала высокая скромность. – Это считал полковник Согрин...

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

Отправиться в госпиталь на перевязку подполковник Сохно отказался категорически.

– Если бы пуля застряла, это еще ладно... – отмахнулся он. – А навылет прошла – похромаю и перестану.

– Лицо бы зашить надо, – подсказал начальник горотдела.

– Мужчину, как и собаку, шрамы только украшают. Кстати, после зашивания шрамов на лице только добавляется – от иглы.

Сохно здесь же, в коридоре, подошел к зеркалу, вытер марлевым антисептическим тампоном рваную рану на лице и прижал к скуле кусок не полностью оторванной кожи. Рана легко закрывалась. В кармане у него и моток пластыря нашелся. Пластырь стянул две стороны раны ничуть не хуже нити из хирургической иглы.

– Врачей боитесь? – спросил мент с сочувствием.

– Не то слово... Я, как их увижу, сразу люто болеть начинаю. На мой взгляд, это самая вредная для людей профессия. Гораздо вреднее серийных убийц. Серийный убийца несколько человек «завалит», его поймают и тоже «завалят». А врачам за то, что они людей «заваливают», еще и деньги платят. Каждый врач считает, что если он не внушит тебе наличие тысячи болячек, от которых следует немедленно у него же лечиться, то он зря образование получал. А когда человек об этих болячках не знает, он себя чувствует здоровым и может позволить себе пить водку, закусывая самогонкой...

– Это вы преувеличиваете.

– Насчет водки и самогонки? Только поставьте, я продемонстрирую.

– Насчет врачей преувеличиваете. Без них нельзя.

– И совсем нет. Я недавно письмо от дочери получил. Она у меня физкультуру в школе преподает. Жалуется, что здорового ребенка в школе не найти, потому что врачи у каждого находят столько болезней, что хоть в одну петлю всех детей толкай. Детям сейчас с детства внушают, что они больны, и в итоге мы получаем больное поколение. Потому я и считаю врачей врагами человечества.

Они вышли во двор. Следственная бригада и там проводила осмотр, отыскивая, каким образом бандиты проникли в дом. Но отыскивать, по большому счету, было и нечего, потому что дверь из коридора в сад никогда практически не закрывалась.

– Если вам здесь делать нечего, могу подбросить до комендатуры, – предложил мент, остановившись рядом с калиткой и постукивая по дверной ручке паспортами убитых подполковником бандитов.

– Буду благодарен... Кстати, автомат-то этот заберите. Это тех подрастающих абреков, про которых я рассказывал.

– Надо было сразу звонить нам. Мы бы облаву устроили.

– Когда вам облавы устраивать, если тут такое идет.

По дороге до комендатуры Сохно еще раз взял у мента паспорта и внимательно просмотрел. Фамилии показались знакомыми, но память ничего не подсказала конкретно.

– А фотографии, похоже, вклеены.

– Пусть спецы посмотрят. Точно скажут...

* * *

Полковник Согрин к ранениям своего подчиненного отнесся с большим вниманием, но одновременно и с пониманием, то есть не настаивал на обращении в госпиталь, поскольку как человек, не только повидавший, но и переживший множество ранений различной степени тяжести, во многом разделял мнение Сохно о врачах.

Кровь выступила сквозь бинт на бедре.

– Шурик, сделай ему перевязку, – попросил полковник Кордебалета, обычно выполняющего в группе еще и обязанности фельдшера. А сам принялся осматривать раны на лице и на руке. Сохно на последнюю вообще внимания не обратил и даже пластырем заклеивать не стал. Просто кровь быстро свернулась, и рана не беспокоила.

– Может быть, даже жить будешь, – констатировал Согрин.