Книга Сытый бунт. "Грязное белье" оппозиции - Алексей Челноков

Оба – активные общественики: в частности, они издавали стенную газету «Отечество», в которой публиковали статьи о масонстве и всемирном сионистоком заговоре. В 90-м году начальство предлагало курсанам баллотироваться в ВС СССР, но Попов «не захотел», a Вагин «по возрасту не вышел».

Но не все протекало гладко, жизнь иногда преподносила курсантам неприятные сюрпризы. Как-то Попов, познакомившись с гражданином Ливии, решил летом повоевать в «антисионистских» отрядах Каддафи.

Но компетентные органы сорвали «сафари», задержав его по дороге на явочную квартиру. При обыске в его общежитской комнате нашли «топор-жидоруб», листовки ИРА, переведенные на русский язык, «Майн кампф», нацистскую символику.

Что было потом, никто не знает (сам Попов отмалчивался, но вид имел вполне беспечный). Доподлинно известно лишь одно: другой курсант, попавшийся с колодой порнографических карт, выходя из спецчасти, дрожал осиновым листом.

…Учились в национал-СС. Во все годы пребывания в стенах Военного института Вагина и Попова (так вышло) их больше пестовал упомянутый Виктор Якушев. Он был для будущих военных юристов наставником, душеприказчиком, знаменем, и следовали они за ним неотступно, как ни извилист был маршрут.

Осенью 90-го, поругавшись с Васильевым, он вместе с Александром Баркашовым основал неонацистское движение Русское национальное единство. Эти два фашиста – бывший рабочий, обладающий организаторскими способностями, и интеллектуал с университетским образованием – вроде бы хорошо дополняли друг друга. (Кстати, название партийной газеты РНЕ «Русский порядок» придумал не кто иной, как Якушев.)

Но фюреры не прощают чужое превосходство, и каждый из них замаршировал «своим путем». Вскоре Якушев заявил о создании собственной группировки – национал-социального союза. Название рождалось в муках, ему мистически настроенные нацисты придавали особый смысл. Сошлись на НСС: все-таки почти СС.

Программку наскоро сварганили из гитлеровских тезисов: «белая раса…», «мировое еврейство…» и т. д. Энэсэсовец, художник-любитель, вырисовал партийный герб: орел, держащий в когтях круг со свастикой.

Герб вывешивали в «красном уголке» жэка на Мосфильмовской улице, неподалеку от дома Якушева. Сам фюрер, восседая под орлом, регулярно читал «общеобразовательные лекции» для своих соратников на произвольные темы, например, «Почему мы не любим евреев» или «Как бороться с евреями». Когда тема исчерпалась, договорились о встречах в том же месте с «патриотически настроенными» преподавателями, читавшими в Военном институте спецкурс по дезинформации. Качкам в черных рубашках давали список книг, заставляли прочитывать ежедневно по 50 страниц. Тем, кто «тянулся к знаниям», настоятельно рекомендовали поступать в институты и даже оказывали через знакомых протекцию. Боевая подготовка также не была в загоне. Члены НСС тренировались в секции каратэ, которую вел один известный в Москве мастер. А командование Военного института разрешило штурмовикам совершенствоваться на институтском полигоне (не знаю, было ли ему известно – для кого такая честь?).

Мало кому известно, что в 1990-1992 гг. НСС был, пожалуй, самой сильной в России неонацистской группировкой. В ее рядах состояли 200-300 физически подготовленных боевиков с тщательно промытыми мозгами.

Структурно организация делилась на отделы: организационный, идеологический, военный, боевых отрядов и пропагандистский. Якушев был председателем и возглавлял идеологический отдел, Вагин – организационный, Попов – военный. Боевые отряды НСС делились на «тройки», «пятерки» и «десятки» – они представляли собой «нелегальные структуры».

Партийная касса – своего рода «общак» – складывалась из взносов энэсэсовцев и спонсорских вкладов (чьих?..). Откровенной вербовкой в НСС никто не занимался, не было нужды – от желающих отбоя не было. «Для нас главным было создание своего рода ордена или клана, – сказал мне Вагин. – Другая задача, не менее важная, – это внедрение своих людей в коммерческие и властные структуры».

Вряд ли удалось полностью осуществить эти грандиозные планы. Контингент, по словам Вагина, был странным: НСС наполовину состоял из интеллигенции, наполовину из полукриминальных субъектов.

– Был у нас такой Сергей Коркин, наполовину грузин и маленького роста, – рассказал Вагин, – считавший себя откровенным нацистом. «Знаешь, – как-то сказал он мне, – когда накурюсь анаши, снятся мне нацистские сны: представь, иду я в черном галифе, а по бокам две высокие арийки».

И хотя энэсэсовцы, множась, крепли, Якушев искал выход в «большую политику», видя за своей организацией «грех сектантства». Так скрестились судьбы наших юристов.

– Весной 1991 года, – вспоминает Вагин, – Виктор сказал: «Поехали к Жириновскому, обхохочешься». По всему было видно, что Якушев оказался в штабе ЛДПР не в первый раз. Жириновский обращался к нему по-свойски, но было заметно, что он его слегка побаивается. Мы сразу выложили карты на стол: есть люди, которые могут помочь тебе провести предвыборную кампанию.

К тому времени НСС располагал двумя десятками членов, подготовленных вести агитацию на вполне профессиональном уровне. Они практиковались на Жириновском. Помните молодых людей, которые – где-то на повышенных, а где-то на пониженных тонах – доказывали, что «только Жириновский защитит русских»? А цветные плакаты с физиономией кандидата в президенты, налепленные на столбах и в подземных переходах, помните? Это все – дело рук НСС, единственной организованной силы, поддержавшей тогда ЛДП СССР.

Жириновский в благодарность выделил энэсэсовцам три ответственных партийных поста: руководителей московского отделения и молодежной организации, а также заместителя управделами. Первые два занял Якушев, последний – Вагин.

Августовский путч Жириновский, как известно, благоразумно переживал в подмосковном пансионате. Но кто знает, что в это время его молодцы кутили на партийные денежки? Когда пришел срок платить за отдых, курьер, командированный «отцом нации» за казной, обнаружил лишь нескольких в стельку пьяных горлопанов.

Нельзя сказать, что именно тогда испортились отношения между Жириновским и Якушевым с Вагиным. Ибо, по большому счету, не НСС нуждался тогда в ЛДП, а «сын юриста» был заинтересован в «дисциплинированных ребятах», способных по приказу делать любую черную работу. На сходках энэсэсовцев, кстати, часто дебатировался вопрос, «надо ли нам работать на еврея»? Мнения расходились, иногда вплоть до рукоприкладства.

– Над Жириновским мы смеялись откровенно, в лицо, в грош не ставя, – рассказывает Вагин. – Однажды приехали в аэропорт «Шереметьево» встречать его. Прилет самолета задерживали, и мы прочно сели в ресторане. Когда Жириновский приземлился, никто из нас твердо не мог стоять на ногах. Кое-как уселись в председательскую «Волгу», посадили девчонок и с шиком покатили в Москву, оставив «Жирика» куковать с чемоданами.

Игра в «большую политику», превратившаяся в измывательства над покладистым «Жириком», вскоре наскучила нацистам. Почти одновременно, в начале 92-го, НСС стал разлагаться. Лекции уже были прочитаны, полученные знания требовали применения, и нацисты развлекались тем, что время от времени совершали налеты на азербайджанских торговцев или задирали в метро лиц «характерной наружности». Их иногда задерживала милиция, но потом «по звонку» отпускала. Якушев, от которого соратники требовали «настоящего дела», скорбно пролистывал Уголовный кодекс и отмалчивался…