Книга Селеста, бедная Селеста... - Александра Матвеева

— Значит, пойдешь.

Мы замолчали, буравя друг друга взглядами. Я откинула всякое притворство и смотрела так же непримиримо, как он. Потаращившись, Тема отвел глаза, и его губы изогнулись в ядовитой насмешке:

— На медаль рассчитываешь?

— Не поняла.

Я действительно не поняла, но почувствовала, что сейчас услышу гадость. И услышала.

— От Минобороны за помощь в мобилизации.

— Не поняла, — повторила я.

— Сначала Лешку сдала, теперь меня…

Все поплыло перед глазами. Какой-то звук прекратил вращение. А, это я отвесила хлесткую пощечину по мерзко ухмыляющейся гладкой харе.

— Виталик, ты ведь знаешь, что это невозможно.

— Почему, ну почему? Объясни мне, что нам мешает?

— Например, что я не люблю тебя.

— Я и не требую любви.

— Как это?

— Очень просто. Мне достаточно, если ты позволишь быть рядом. Ты еще не готова любить.

— Кто сочинил эту чушь?

— Лешка.

— Кто?

— Истомин.

— Вы говорили обо мне?

— Да. Я сказал ему, что ты его не любишь.

— А он?

— Он ответил, что ты еще не готова любить. А я сказал, что, может, ты его не готова любить и никогда не будешь готова. Он рассмеялся и сказал очень уверенно, что обязательно полюбишь и выйдешь за него замуж. И ошибся. Да?.. Вообще-то мне на руку, что Лешка убрался с твоего горизонта, но, с другой стороны, он хороший парень и так верил, что у вас все получится.

— А теперь, похоже, ты веришь.

— Я, Аль, не верю, я надеюсь.

— И в чем разница?

— Разница существенная. Если ты согласишься, я стану очень счастливым.

— А если не соглашусь, очень несчастным.

— Да ничего смешного. Очень несчастным. Может быть, твой отказ станет самой большой бедой в моей жизни. Но не концом жизни, не заставит меня наделать глупостей. Так что я сильно отличаюсь от Истомина и люблю тебя по-другому. Но люблю и могу ждать…

— Болтун ты, Виталька. Можешь ждать. Любишь меня, гуляешь с Людкой, а скольких трахнул между делом?

— Не хочу тебя разочаровывать цифрой, но Казановой меня даже с большой натяжкой не назовешь. А что до Люды — это очень серьезно, я ее никогда не обижу.

— Понятное дело, не обидишь. Что для нее обидного, что ты ее лучшую подругу замуж сговариваешь? Ей одна радость.

— Не смейся. Меня этот факт чрезвычайно беспокоит. Людочка — светлый и чистый человек. Она, если хочешь знать, в чем-то даже лучше тебя.

— Во всем лучше. Вот и не будь дураком, кончай бегать за юбками и порадуй Людку вниманием… Виталь, не будь козлом, убери руки, я же сказала.

— Аль, иди сюда!

— Что случилось?

— Кротов, вали отсюда, дай поговорить.

— Потом поговорите. Аль, иди скорее.

Банкет в честь защиты диплома был организован на квартире у Мезенцевых, проистекал в теплой, дружественной обстановке и сейчас плавно приближался к логическому концу. Ребята разбрелись по всей четырехкомнатной квартире, включая родительскую спальню, и каждый нашел себе занятие по душе. Людка, к примеру, самозабвенно выголашивала под гитару русские народные песни. Виталька воспользовался этим и вытащил меня из квартиры. Мы устроились на широком подоконнике в подъезде. Коля нашел нас здесь и, сдернув меня с подоконника, решительно потащил к приоткрытой двери. Виталька, недовольно тащился следом.

Ребята сидели, тесно сдвинувшись, на диване перед включенным телевизором. Я с размаху плюхнулась на колени Севке, ожидая взрыва негодования. Но Севка плотнее сдвинул колени и обнял меня одной рукой. Все остальные дружно зашевелились, устраивая меня поудобнее. Мне это не понравилось. Очень не похоже на наших мальчишек, а любое отступление от привычного меня настораживает. Поскольку все не отрывали взглядов от телевизора, я тоже с некоторым недоумением уставилась на экран.

Было время новостей. Транслировали хронику последних событий. Я узнала кадры, которые уже видела последние три дня. Районная больница в Ставрополье, занятая террористами. Очевидно, в обстановке произошли какие-то изменения, вызвавшие интерес моих друзей.

Но как это непосредственно касается меня? Касается. Ведь зачем-то Колька привел меня к телевизору. И их поведение сейчас. Никто не смотрит на меня, даже Людка, но почему-то я чувствую их пристальное внимание.

Женский голос за кадром захлебывался и перебивал сам себя. Я никак не могла сосредоточиться и понять происходящее.

— Они что, предприняли штурм?

— Нет, им удалось блокировать боевиков в одном помещении. Основная часть спецназа начала эвакуировать детей. Несколько человек их прикрывали. Вот смотри.

— А откуда кадры?

— С ними репортер с НТВ. Он там с самого начала.

Вдруг Севка крепче прижал меня к груди. Я удивилась, сделала попытку отстраниться и не завершила движения. Человек в камуфляже очень знакомым движением тряхнул головой, передвинул автомат на грудь и шагнул за угол.

Я, не желая верить, умоляюще взглянула на Людку. Она плакала, я удивилась и, повинуясь Севкиной руке, снова взглянула на экран. Я что-то пропустила, потому что Лешка на экране вдруг прыгнул вперед на какого-то бородатого мужчину. Мужчина, весь обвешанный странными предметами, попытался оттолкнуть Лешку. Но Лешка рывком прижал его к себе и вместе с ним выбросился в окно.

Сразу раздался звук взрыва, экран заполнили языки пламени, изображение дрогнуло, словно камеру выбило из рук, и все кончилось. Для меня по крайней мере.

Я очнулась на диване в гостиной. Возле меня хлопотала Виталькина мама. Увидев, что я открыла глаза, она помогла мне сесть и позвала ребят.

Они смотрели на меня и ждали. И я смотрела на знакомые, потрясенные сейчас лица. Парни выглядели совершенно трезвыми, а Людка опухла от слез и все время всхлипывала и шмыгала носом.

— Я не поняла, что произошло. Это был Лешка?

Спрашивая, я смотрела на Колю. Он кивнул.

— А взрыв?

— Мы смотрели два раза. По разным каналам. Потом сверились. Получилось вот что. Террористы обещали взорвать больницу вместе с детьми. Никаких требований не выдвигали. Отделили персонал от детей, заперли в бойлерной. Медики разобрали часть стены, одному удалось бежать. Потом мы чего-то не знаем. Потом ребятам из спецназа удалось как-то проникнуть в здание, боевики к этому времени так обнаглели или, может, чего обкурились… Короче, они все сидели в одной комнате. Часть ребят остались их сторожить, большинство начали выводить и выносить детей через бойлерную.