Книга Привет, красотка! - Патрик Санчес

— А «БМВ»?

— Мамина… То есть Синтии.

— А что за историю ты наплел о жене, которая забеременела, чтобы заставить тебя жениться?

Сгорая со стыда, Эрик признался, глядя в пол:

— Не знаю, кажется, что-то подобное было в сериале «Больница».

Симона молча переваривала услышанное.

— Ладно, все в порядке. Теперь займись уборкой, пока мама не вернулась, — сказала она со смехом и пошла к выходу. — До свидания, Эрик.

Выйдя за дверь, Симона глубоко вздохнула, словно очнувшись от глубокого сна. Она встречалась с юнцом, едва достигшим совершеннолетия, буквально месяц назад окончившим среднюю школу, парнем, который не застал премьеры сериала «Факты жизни» и считает магнитофонные записи седой стариной.

«Ничего, переживем», — бодрилась Симона, входя в лифт и не замечая, что забыла отстегнуть кошачий хвост. Она так и шла с хвостом до самого автомобиля, прежде чем обнаружила, что он болтается сзади.

Пончики (продолжение)

Руби не знала, куда едет и что собирается делать, но была уверена, что обязательно что-нибудь съест. В голове образовался вихрь. Горчица, так сказать, ударила в нос: жуткая фотография на телеэкране бесповоротно подвела итог — Руби Уотерс навсегда останется Толстой Руби. Перепробовав массу диет и программ, после рекламного ролика «Тонкого и звонкого» Руби потеряла последнюю надежду. Пора перестать дурачить себя и примириться с фактом, что она всю жизнь проживет, цитируя рекламу, «толстой и несчастной».

Руби ехала по Арлингтонскому бульвару, высматривая кафе. При виде «Знаменитых деликатесов» в «Лохман-плаза» она представила фирменный сандвич «Терминатор», настоящий кусочек рая — горячий ростбиф с шинкованной капустой, сыр «мюнстер» и русская подлива на жареном рисовом хлебце. Затем на пути оказался китайский ресторанчик «Осеннее полнолуние», и у Руби слюнки потекли при мысли о яичных роллах, кисло-сладкой курятине и вкуснейших ребрышках молодого поросенка, ради обладания которыми истинные ценители готовы на преступление. Проезжая мимо «Закусочной Бентли», Руби вспомнила о блинах с бананами и грецкими орехами. При виде «Чили» в голову лезли мысли об изумительном сладком луке и хрустящих куриных палочках. Однако сегодня все это не могло вернуть Руби душевное равновесие. Ей подошла бы нью-йоркская «Сильвия», знаменитый гарлемский ресторан с «черной» кухней, где они с Джереми побывали несколько лет назад. Руби помнила аромат кукурузного хлеба, который подают на стол дымящимся, жареного ската с хрустящей корочкой, макароны со сметаной и сыром, брокколи с подливой по-деревенски… Девушка загорелась — немедленно ехать в аэропорт и взять билет на самолет в Нью-Йорк, чтобы утопить печаль в тарелке жареных свиных ребрышек, но тут впереди показался «Шопперс-фуд-верхаус», куда она заходила утром. «Пончики, — озарило Руби. — Надо же свалять такого дурака — выбросить пончики! Сейчас я пойду в магазин и куплю еще дюжину».

Въехав на паркинг перед торговым центром, Руби оставила машину и поспешила в магазин. Она была так поглощена мыслью о пончиках, что прошла на территорию, огороженную желтой лентой. В дверях ее остановил полицейский.

— Мэм, вы не видели, что здесь оцеплено?

Оглянувшись, Руби заметила ленту.

— Простите, не обратила внимания.

— Магазин сегодня ограбили. Он закрыт, внутри наводят порядок.

— А-а… О'кей, — сказала Руби, пытаясь скрыть разочарование.

Поборов желание попросить полицейского пропустить ее в зал или принести ей пончиков (до ограбления ей не было дела), Руби вернулась к машине, прикидывая, куда ближе: до другого «Шопперс-фуд-верхаус» на Потомак-ярде или до «Криспи-крим» в Александрии. Раздосадованная необходимостью ехать в такую даль за успокоительными лакомствами, она вспомнила о пончиках, которые выбросила утром. Может, они все еще в урне?

Заглянув в мусорку, Руби увидела картонку с шестью пончиками. Воровато оглядевшись — не видит ли кто, — девушка достала коробку, рысью вернулась в машину и захлопнула дверцу.

Боже мой, она уже роется в мусоре в поисках пищи, хотя перед работой до отвала наелась пончиков и совсем недавно съела ленч! Правда, большинство трапез Руби не имели ничего общего с утолением голода. Хотя стройным не понять… Ей вечно твердили, что надо меньше есть, брать маленькие порции, советовали препараты для подавления аппетита, но голод здесь был ни при чем. Еда доставляла удовольствие и вызывала ощущение безопасности — вкус, запах, насыщение и ни с чем не сравнимый комфорт, больший, чем материнская любовь, дружба, нарядная одежда, автомобили или физические упражнения. Руби ела не потому, что была голодна. Пожалуй, она вовсе не знала голода — перерывы между едой никогда не были достаточно длинными.

Чем больше Руби думала о рекламном ролике программы «Тонкий и звонкий» и о том, как только что рылась в мусоре, словно наркоманка в поисках иглы для инъекции героина, тем сильнее расстраивалась и тем неудержимее ей хотелось есть. Пончики — неплохое обезболивающее, жаль, не панацея… Пусть это не выход, но на краткий миг ей будет хорошо, на минуту она забудет о своей полноте.

Руби открыла коробку и взяла первый пончик, белый от сахарной пудры, с ванильным кремом. Она откусила большой кусок, затем еще и еще.

Ни стыда, ни совести

Сбросив туфли, Ванда неслышно, в одних носках, прошла на кухню. Приблизившись к шкафчику, она медленно открыла дверцу. Тихо вынув коробку с пирожными, Ванда поставила ее на стойку, открыла и вытащила одно — с масляно-сахарным кремом.

«Почти как дома», — порадовалась она, надрывая пластик. Тихого хруста оказалось достаточно для того, чего Ванда всячески старалась избежать. Послышалось позвякивание колокольчиков ошейника и цоканье когтей по полу: Тако шел на звук. С тех пор как приехала Дорис, привязанность песика к Ванде ослабла, он уже не ходил за ней хвостом по дому и не спал на полу возле кровати. Он даже не отзывался на кличку, но стоило еле слышно зашуршать упаковкой чего-нибудь вкусного, хитрец в мгновение ока оказывался рядом. Кроме Дорис, Тако игнорировал или рычал на всех жильцов, но если кто-нибудь решал перекусить, пес оказывался тут как тут с жалобным взглядом наготове.

Ванда не очень любила собак и не понимала привычки держать их в доме. Причуда белых людей обращаться с собаками, как с членами семьи, не переставала ее удивлять. Ванда была неприятно поражена, когда Дорис усадила Тако рядом с собой на диван. Собака в доме — уже ненормально, но пес на диване или в кресле — просто идиотизм. Собаки должны жить в конуре, гараже или подвале. К счастью, Дорис и Руби не похожи на помешанных белых, которые позволяют питомцам есть со своей тарелки или брать куски с вилки, иначе Ванда съехала бы, не задумываясь: идея делить посуду и столовые приборы с псом вызывала тошноту.

Тако уселся у ног Ванды, испытующе глядя на нее. Он никогда не выпрашивал и не скулил, считая это ниже своего достоинства. Казалось, пес считал, что его присутствие дает ему право попробовать, чем лакомится Ванда. Та, уминая пирожное, невольно улыбнулась при виде умильной мордочки очаровательного уродца. Забавно, как бесстыдно ведут себя собаки, когда дело касается еды: стоит им учуять запах или увидеть аппетитную снедь, немедленно требуют свою долю, причем чем больше, тем лучше. Люди в отличие от животных маскируют собственную алчность. Например, за общим столом скромно возьмут пончик, а потом, когда все уйдут, возвращаются, чтобы цапнуть еще два и сожрать их в кабинке туалета. Еще существуют двуногие стервятники, которые слетаются на запах халявы. Продавщицу Линду Хокинс Ванда не видела неделями, но стоило кому-нибудь из отдела угостить коллег свежей выпечкой или кексами, Линда как по наитию решала именно сегодня навестить подругу Ванду.