Книга После дождичка в четверг - Светлана Алешина

Александр иронически посмотрел на меня и укоризненно прогудел:

– Ну, Ольга! Это же неэтично!

– Пожалуйста! – жалобно сказала я. – Ну, хочешь, я тебя поцелую?

Александр сделал строгое лицо.

– Да, это уже серьезно! – заключил он. – Придется идти. Ты будешь ждать меня здесь?

– Как хочешь, – сказала я, торопливо роясь в сумочке в поисках диктофона. – Держи-ка! Это для подстраховки. Вдруг ты что-нибудь упустишь. Он уже включен – просто положи его в карман и старайся держаться этим боком поближе к говорящим.

– Боже мой! – пробормотал Александр, опуская диктофон в карман халата. – Я чувствую себя тайным агентом… Причем накануне провала!

Он ушел, а я в нетерпении принялась мерить шагами коридор больницы, то и дело поглядывая на часы, хотя в этом не было никакой необходимости.

Зато я абсолютно точно смогла зафиксировать, что Александр отсутствовал ровно двадцать шесть минут. Они показались мне вечностью. У меня даже возникла безумная надежда, что Александр записывает на пленку не одну-две случайные фразы, а весь разговор целиком. Нелепость такого предположения была очевидной – ведь то, что Кормильцева приехала именно к Еманову, являлось лишь моим предположением. Но, наверное, у меня фантазия не имеет никакого отношения к разуму.

Наконец появился Александр, невозмутимый и строгий, как обычно. Не в силах дальше сдерживаться, я крепко поцеловала его в гладко выбритую, пахнущую одеколоном щеку и нетерпеливо воскликнула:

– Ну! Говори же! Тебе удалось?

Александр закатил глаза к потолку, сокрушенно вздохнул и выложил на подоконник диктофон.

– Забирай свою адскую машинку, – сказал он. – Ну и профессию ты себе выбрала! Лично я чувствовал себя полным идиотом.

– Давай воздержимся от моральных оценок нашей деятельности, – предложила я. – Я бы тоже чувствовала себя неважно, если бы ты заставил меня провести сеанс массового гипноза…

– Но я же не заставлял, – возразил Александр. – И, кстати, по части массового гипноза ваш брат даст нашему сто очков вперед!

– К нашей газете это не относится, – заявила я. – Мы бы без малейшей натяжки могли дать ей название «Правда», но, к сожалению, газета с таким названием уже есть.

– Правда, которая добывается таким способом, – кивнул Александр на диктофон, – называется как-то иначе.

– Можешь называть это эксклюзивной информацией, – сказала я. – И не тяни душу, рассказывай!

Александр пожал плечами и без выражения произнес:

– Как угодно! Только не жди, что мне удастся поразить твое воображение. Не знаю, что там записалось на пленку, – не проверял, но услышать мне удалось немногое. Во-первых, я попал к концу разговора. Во-вторых, на мой взгляд, ничего особенного, при мне, во всяком случае, сказано не было. Как и договаривались, я вошел в кабинет без стука. У него действительно сидела какая-то женщина. Эдакая пышечка лет сорока пяти, в голубом плаще… Ты о ней говорила? Но только когда я ворвался к Еманову, она не произнесла ни слова. Хотя должен заметить, чувства ее переполняли – на Еманова она смотрела, как Ленин на буржуазию. Лицо у нее было сердитым и красным, а губы дрожали. На меня она не обратила ни малейшего внимания. Я тут же извинился, сказал «ах, у тебя кто-то есть!» и собирался ретироваться. Еманов меня окликнул и попросил минуточку подождать – он, мол, вот-вот освободится…

– И все? – разочарованно проговорила я.

Александр внимательно посмотрел на меня и усмехнулся.

– А ты чего, собственно, ожидала? Можешь свериться с записью, все так и было. Да, когда я вошел, Еманов как раз убеждал свою гостью, что все наладится и нужно только потерпеть и не пороть горячку… Очень хорошо говорил, душевно…

– А фамилий он никаких не называл? – с надеждой спросила я.

– Скажи еще – явок, паролей! – фыркнул Александр. – Между прочим, я уже упоминал, что Еманов – мастер интриги. Не знаю, на чем ты хочешь его поймать, но тебе придется очень и очень постараться – слишком скользкий тип.

– Ну, теперь-то он вряд ли выскользнет, это я тебе обещаю!

– Да мне-то он, собственно, не мешает, – признался Александр. – Ума не приложу, чем он досадил тебе.

– Мне он тоже безразличен, но есть подозрения, что он наделал гадостей нашему клиенту, – сказала я. – Впрочем, пока это тайна. Надеюсь, ты с Емановым вел себя естественно? Ничем себя не выдал?

– Нет, вел я себя как раз неестественно, – с возмущением ответил Александр. – Трудно быть естественным с включенным диктофоном в кармане. Но, разумеется, я ничем себя не выдал, потому что мне на самом деле нужно было договориться с Емановым о госпитализации одного больного. Кстати, этот разговор тоже записан на пленку – если тебе любопытно, можешь послушать.

– Обязательно сделаю это, – пообещала я. – Скажи мне еще вот что. У вас тут ведь лечатся алкоголики, правда? Ты не припоминаешь пациента по фамилии Черкизов? У него кличка Лимон. Не приходилось встречаться?

– Странные у тебя сегодня заходы, – сказал Александр. – Знаю я твоего Лимона. Лечился он здесь неоднократно. Только ты заблуждаешься, что он просто алкоголик. Вообще-то у него шизофрения, осложненная алкоголизмом. Лет пять назад он даже попал под суд за покушение на убийство, но его признали невменяемым. Два года он находился на принудительном лечении, потом был выписан под диспансерное наблюдение. По моему мнению – чудовищная глупость, потому что рано или поздно он сюда вернется. Только, к сожалению, наверняка успеет кого-нибудь искалечить. А почему ты так побледнела?

– Да так, – сказала я жалким голосом. – Просто боюсь сумасшедших.

– Тогда я бы посоветовал тебе забыть о Лимоне и прочих фруктах, ему подобных, – сказал Александр. – Или он тоже нагадил твоему клиенту?

– Слава богу, нет, – ответила я. – Ну, я, пожалуй, пойду. Ты мне очень помог. Спасибо.

– Не за что, – не особенно радостно отозвался Александр. – А про ту твою просьбу я помню, не сомневайся!

– Буду ждать звонка, – сказала я. – До свидания!

Моя «Лада» по-прежнему находилась на стоянке. Никто ее не угнал, хотя сделать это можно было запросто – в спешке я даже забыла в замке зажигания ключи.

Отругав себя за столь непростительную оплошность, я выехала с территории больницы. Светло-голубой плащ бросился мне в глаза издалека – Алевтина Ивановна стояла на шоссе в ожидании автобуса. Судя по всему, она была очень не в духе – плечи опущены, лицо злое. Вероятно, слова Еманова, что все наладится, ее не убедили.

Но что должно было наладиться? На что жаловалась Алевтина Ивановна Еманову – на мою настойчивость или на притязания шантажистов? В любом случае получалось, что супруги Кормильцевы гораздо откровеннее с господином Емановым, чем хотят это показать. Или откровенна одна Алевтина Ивановна, а ее супруг ни о чем таком не догадывается?