Книга Фонтан мечты - Джози Литтон

Несколькими минутами позже Нилс спустился вниз. С братом было вроде бы все нормально, и теперь он почувствовал настоятельную необходимость быть рядом с Амелией. Видеть ее, слышать ее голос – все это вдруг стало для него жизненной необходимостью. Человек, который слыл одиноким волком, перестал выносить одиночество.

Но на кухне ее не было. Не оказалось ее и в смежной с кухней кладовой. Не было ее и в саду. На кухонном полу валялась влажная тряпка для мытья посуды. Он огляделся. Яблочный пирог остывал на столе. В мельнице были кофейные зерна, но кофе так и остался несмолотым. Посуда была вымыта и вытерта, но не убрана.

– Амелия?

Нет ответа. Только еле слышный шелест листьев за окнами. Он обошел весь дом, заглянул во все комнаты. Еще несколько раз выкрикнул ее имя.

– Амелия!

Так и не дождавшись отклика, он спустился в подвал. Идти туда ей было незачем, но он все равно решил проверить.

Ни внизу, ни наверху!

Он снова вышел в сад, сходил на конюшню. И Брутус, и конь его брата были на месте. Но Амелии не было и там!

Он никак не мог взять в толк то, что случилось: Амелии в доме не было. Она пропала!

Он велел ей уходить, он потребовал, чтобы она ушла, но она вернулась, чтобы помочь. Если даже по какой-то причине она решила бы вернуться домой сейчас, то не сделала бы этого, не дав ему знать. Она не ушла бы, оставив валяться на полу тряпку. Его принцесса была слишком опрятной, чтобы допустить подобное.

Амелия не ушла сама по своей воле. Тогда кто ее увез? У него ведь было такое ощущение, что кто-то ходит возле ограды. Он даже вышел в сад проверить, не померещилось ли ему. Кто это? Кто-то из ее семьи? Но Андреас, если бы он решил забрать сестру, в первую очередь потребовал бы объяснений от хозяина дома. Андреас не стал бы пробираться в дом, как вор.

Если не Андреас, то кто же? Хоули? От этой мысли все похолодело у него внутри. Нилс прекрасно осознавал, что сам спровоцировал Хоули. Более того, он сделал это сознательно. Этот букет, эта дерзкая записка, этот нахальный визит – все для того, чтобы Хоули его заметил. Нилс и устроил весь этот спектакль, так как Шедоу высказал предположение, что Хоули может наведаться к Амелии в гости. И Хоули явился. Но не мог же Нилс знать того, что Амелия вернется к нему, что станет на пути у Хоули.

Нилс сжал кулаки. Не замечая, что делает, с силой ударил по стене. Руке стало больно, но это помогло прочистить мозги. Несчастье с Шедоу выбило его из колеи, и он не учел возможности, что Хоули станет действовать без промедления. И так дерзко.

Но так ли все это было? Или Амелия просто решила порвать с человеком, который может стать или уже стал врагом номер один для ее семьи, для ее народа?

Как поступить? Принять как должное то, что она исчезла, и сосредоточить внимание на Хоули? Или безоглядно поверить в ее преданность и в первую очередь отправиться на поиски Амелии, вызволить ее из беды?

Что важнее – долг чести или долг любви? Но ему не пришлось выбирать долго. И сделать выбор для него оказалось легче, чем он мог бы предположить.

Глава 16

– О, сэр! – воскликнула горничная Иванна, когда в ответ на настойчивый стук – очевидно, ногой – открыла дверь и увидела перед собой Нилса.

Неся брата, словно ребенка, на руках, он вошел в дом.

– Бенджамин дома?

– Да, сэр. Я пойду и приведу его, – сказала горничная, но, перед тем как отправиться за хозяином, добавила: – Наверху есть пустая комната. Может, вам стоит сначала отнести господина туда.

Нилс последовал совету девушки. Он как раз успел уложить Шедоу на кровать, когда в дверях появился Шеренски. Торговец оружием был, как обычно, одет по-домашнему. Выглядел он озабоченным, но сохранял спокойствие.

– Что с Шедоу? – спросил он.

– Его ударили ножом в грудь. Мне надо оставить его с кем-то, кому я мог бы доверять.

Бенджамин сдержанно поклонился.

– Я польщен. Могу я заметить, что акоранцы самые лучшие целители из тех, что мне известны? И они как раз здесь, в Лондоне.

– Он получил удар акоранским ножом.

Брови Шеренски поползли вверх.

– Амелия утверждает, что ее семья не может иметь к этому нападению никакого отношения, но я не вполне уверен, что они будут ко мне снисходительны. Поэтому я решил прийти не к ним, а сюда.

Все это он проговорил скороговоркой. Времени было совсем мало. Он должен был отправляться в путь, надеясь на лучшее и сделав то, что было ему всего труднее, – оставив в живых руках того единственного близкого человека, который у него сейчас остался.

Иванна появилась в дверях с подносом в руках. Протиснувшись мимо мужчин к тумбочке у кровати, она поставила на нее поднос и потрогала лоб спящего.

– Жара нет, и это хорошо. Что с ним случилось?

– Ножевое ранение, – ответил Бенджамин.

– Рану зашили, – сказал Нилс, – и положили что-то не дающее распространиться инфекции.

– И как, сработало? – недоверчиво спросила Иванна.

– Похоже на то. Он даже поел немного супа. Послушайте, простите меня, но мне надо срочно уйти, но вначале я должен получить от вас разрешение оставить его здесь.

– Конечно, он останется здесь, – сказал Бенджамин. – Для меня оскорбительно, если ты мог предположить иное. Я буду заботиться о нем так, как если бы он был моим братом.

Насколько было известно Нилсу, у Шеренски братьев не было. Впрочем, ему все равно ничего не оставалось, кроме как положиться на русского.

– Спасибо, – сказал он, обращаясь не только к Шеренски, но и к Иванне, которая уже заняла место сиделки.

Шеренски пошел проводить Нилса до двери.

– Когда твой брат проснется, что я должен ему сказать?

– Что я отправился за Хоули.

– За лордом Саймоном Хоули?

Нилс кивнул.

– Шедоу поймет.

У двери мужчины пожали друг другу руки.

– Будь осторожен, друг мой, – сказал Шеренски на прощание.

– Я не забуду твою помощь, Бенджамин.

– Тогда тебе придется пригласить меня на свадьбу, – усмехнувшись, сказал русский. – Иди.

И Нилс ушел. Он распряг Брутуса, оставил карету и коня Шедоу на попечительство Шеренски, а сам, пришпорив Брутуса, поскакал к акоранцам. Позже, чем ему бы того хотелось, но куда быстрее, чем удалось бы иному на его месте, он был допущен в резиденцию Акоры.

– О чем конкретно вы мне говорите? – сурово переспросил Андреас. Он стоял у письменного стола библиотеки. Воротник его рубашки был расстегнут, и он был без сюртука. Выглядел он так, будто всю ночь глаз не сомкнул. По столу были разложены документы. Много бумаг, заполненных диаграммами, уравнениями и просто непонятными значками.