Книга Избранница - Саманта Джеймс

— Да, милорд. Когда кучера оглушили, бандит вскочил на козлы и, зная, что ваша жена осталась в карете, погнал лошадей так, что Господи спаси того, кто попался ему навстречу. Эти бандиты — та еще шайка, им все нипочем, ничего не боятся! Просто счастье, что я оказался рядом и бросился за ними. Вашей жене удалось выпрыгнуть из кареты на полном ходу, но бандит заметил это и остановился. Тут как раз подоспел я.

— Он не успел ничего сотворить с ней?

— Нет, милорд, она заверила меня, что нет. Напугал, конечно, до полусмерти. Бедняжка, ей пришлось натерпеться страху!.. — Грудь сержанта распирало от гордости: — Даже и не знаю, что могло случиться, не подоспей я вовремя. Обобрал бы ее до нитки — это само собой, а что еще у него было на уме, о том только Бог ведает.

— Весьма благодарен вам за своевременную помощь, сержант. Надеюсь, вам удалось поймать негодяя? Тут сержант слегка смутился:

— К несчастью, пока я помогал вашей жене подняться, бандит скрылся. — Полицейский покрутил головой. — Теперь ищи ветра в поле. Уж он постарается спрятаться так, что его днем с огнем не сыщешь. И убегал так, что пятки сверкали. Конечно, спасался от виселицы.

— Поня-ятно… — протянул Габриэль. — А скажите, сержант, на ваш взгляд, это похищение было случайным, не спланированным?

Полицейский удивился:

— Спланированным? Вы имеете в виду, что кто-то хотел похитить именно вашу жену?

— Совершенно верно.

Сержант с минуту подумал, почесывая подбородок.

— Вряд ли, милорд. Скоро сюда добредет ваш кучер Томас — у него, слава Богу, рана не очень серьезная. Так даже для него эта история — полная неожиданность. Бандит словно выскочил из-под земли. Надеюсь, вы понимаете, милорд, что богато одетые джентльмены и леди — постоянная приманка для этих негодяев?..

Габриэль согласно кивнул и проводил сержанта до двери:

— Позвольте еще раз поблагодарить вас, сержант. Я буду очень вам обязан, если вы сообщите мне, удалось ли схватить этого мерзавца.

— Будьте уверены, милорд. Если его схватят, я тут же дам вам знать.

После ухода полицейского Габриэль решительно направился в спальню Кесси. Он остановился на пороге, загородив весь проход. Глория как раз вылила последний кувшин горячей воды в сидячую ванну, пар от которой поднимался к потолку.

Кесси застыла у окна. Габриэлю почему-то показалось, что она стоит там с тех самых пор, как вошла в спальню. И ни слова не проронила, низко склонив голову и одной рукой все еще придерживая порванное место на платье.

— Кесси…

Жена и служанка одновременно повернулись к нему. Глория тут же сделала книксен, а Кесси продолжала молча стоять. Он подошел к ней.

— Ты, наверное, проголодалась? — начал он. — Приказать, чтобы принесли поднос сюда?

Кесси отвернулась.

— Нет, — шепотом ответила она. — Я не голодна. Тут подала голос Глория:

— Если позволите, сэр, может быть, миледи выпьет немного горячего шоколада? Она очень любит его и пьет каждое утро.

— Спасибо, Глория. Проследи, чтобы его приготовили и принесли сюда, ладно?

— Конечно, сэр.

Габриэль догнал шуструю служанку на пороге и что-то прошептал ей на ухо. Затем вернулся к Кесси и положил руку поверх ее пальцев. Они были ледяными.

— Ванна готова, Кесси.

Она испуганно взглянула на него. Габриэль вдруг улыбнулся:

— Я ведь обещал тебе, что однажды мы обязательно примем ее вместе?

Ужаса, мелькнувшего в ее широко раскрытых глазах, не заметил бы только слепой. Улыбка Габриэля тут же погасла. Его глаза скользнули по ее губам — таким мягким и слегка приоткрытым. Желание прильнуть к ним, проникнуть в сладость ее рта на мгновение овладело им с яростной силой, так что ему пришлось подавить этот несвоевременный всплеск эмоций. Ни на минуту не расслабляйся, — приказал он себе.

— Тебе нечего бояться, — успокаивающим тоном сказал он. — Не такой уж я похотливый козел, каким ты меня воображаешь.

Он не дал ей времени ответить, потому что принялся энергично расстегивать крючки на ее спине. Она не сопротивлялась, но покрасневшие щеки выдавали смущение. То, что она безропотно подчинилась, лишний раз свидетельствовало о том, какое потрясение ей пришлось пережить. К тому времени, когда он закончил раздевать ее, Габриэль уже снова был мрачен: ее гладкую кремовую кожу покрывало более полусотни уродливых синяков и царапин.

Кесси вспыхнула, когда он поднял ее на руки и усадил в ванну. Она понимала, что тщательного осмотра не избежать, и лишь постаралась сесть так, чтобы грудь была полностью скрыта водой. Она до сих пор болезненно стеснялась своей наготы и нервно вздрогнула, почувствовав его прикосновение. Тыльной стороной ладони он провел по ее щеке, затем твердые пальцы приподняли ее подбородок и повернули к свету так, чтобы получше рассмотреть синяк. Его палец погладил опухшую с правой стороны губу:

— Это все… дело рук этого бандита?

Ее ресницы опустились в знак согласия. Она подтянула колени к груди и промолчала, потому что никаких комментариев и не требовалось.

Габриэль и сам не понимал причин слепой, безрассудной ярости, овладевшей им. Решил, все дело в том, что такое беззащитное создание обидел человек, намного сильнее… А вовсе не потому, что ему это небезразлично. Но задергавшийся у глаза нерв выдавал всю глубину испытываемых им чувств.

— Ты сможешь узнать его, если вдруг увидишь снова?

Кесси передернуло. Тепло горячей ванны уже успело согреть ее мышцы и слегка успокоить раненую душу. А тут ее словно снова сунули под ледяной душ:

— Да… Нет… — Она смутилась, внезапно растерявшись: — Н-не з-знаю…

Габриэль молча подал мочалку и отвернулся, предоставив ей тот минимум интима, о котором молили ее глаза. Кесси поспешно вымылась, сходя с ума от волнения, что он мог в любую секунду повернуться к ней лицом. Внутренний голос взывал к разуму, ведь теперь это не имело никакого значения. Он уже видел то, что, кроме него, не видела ни одна душа. И трогал ее так, как ни один мужчина, по ее понятиям, не должен касаться женщины… Рука с мочалкой вдруг застыла на уровне груди. Сердце ее странно затрепетало.

Часть ее разума отчаянно жаждала, чтобы он наконец ушел и оставил ее в покое. Но другая часть молила, чтобы он остался, потому что ей было страшно оказаться в одиночестве. Однако его близость беспокоила, поскольку живо напоминала о событиях прошлой ночи… Боже, неужели это было этой ночью? Кажется, прошла целая вечность!

Габриэль словно читал ее мысли. Вся она была перед ним, как прозрачное стеклышко. Вот плеск воды прекратился. Он оглянулся через плечо и увидел, что она смотрит на него — грустно и просяще.

Он справился с жаром, вспыхнувшим в крови и заставившим мгновенно напрячься пах. Ее плечи поблескивали от влаги. Никогда раньше он так остро не реагировал на женщину, никогда так сильно не ощущал себя мужчиной, самцом… Да ведь и женщина, надо признать, была особенной. Вот его мужское эго и рвется в бой в неукротимом желании овладеть ею. Но именно ее нагота, заставлявшая его собрать в кулак всю силу воли, чтобы не натворить глупостей, и спасла ее — уязвимость стала лучшей защитой от него.