Книга Тайный дневник Исабель - Карла Монтеро Манглано

Николай стал гладить меня ладонью по лицу, оставляя на нем влажный след — след выделений его обгоревшей плоти. Обрывки его кожи скользили по коже моего лица, его мягкие водянистые волдыри чиркали по ней. Когда он прикоснулся к моим губам, мне показалось, что меня вот-вот стошнит.

— Было бы, конечно, жаль уродовать такое красивое личико, как ваше… Мне иногда нравится писать на коже раскаленным железом фразы из «Яджур-веды»[49]. Они оставляют на коже удивительные следы — мистические раны… Но мне жаль уродовать вашу нежную кожу. Поэтому, наверное…

Я закрыла глаза, чтобы не видеть его, чтобы не так остро воспринимать его садистские замашки. Однако это было бесполезно: он уже подавил мою волю. Я дрожала, у меня на лбу выступил холодный пот, а сознание мое затуманилось так, что я едва могла дышать… Я удерживалась на ногах только потому, что прислонилась к стене. Он меня парализовал. Кочерга в горящих углях раскалялась все больше, и мое истерзанное воображение рисовало мне, как она постепенно становится огненно-красной.

— На кого вы работаете? Это единственное, что интересует остальных. После того как они это узнают, они захотят, чтобы я вас прикончил. Я никогда ни к кому не испытывал жалости… Но вы так красивы! От мертвой красавицы нет никакого толку, и убивать красавицу — нелепая расточительность. Я признаюсь вам кое в чем: знаете, а я ведь до сих пор еще никому не рассказал о нашем маленьком секрете…

Я резко открыла глаза. Впрочем, от этого его признания мне отнюдь не становилось легче. Теперь на его лице читался уже не садизм, а вожделение. Я начала понимать, в каком направлении сейчас начнут развиваться события.

Николай схватил меня за плечи и стал рассматривать мое тело. Его взгляд был таким же похотливым, как и те мысли, которые вертелись у него в голове.

— И я уверен, что мы вполне сможем прийти к соглашению, которое устроит нас обоих.

— Отпустите меня, — потребовала я еле слышным хриплым голосом (на большее мои голосовые связки, занемевшие от нервного напряжения, были просто не способны). — Вы ничего от меня не добьетесь. Сюда уже вот-вот придут люди — те, что катались со мной на льду озера. Как вы собираетесь объяснять им свое поведение?

Он сжимал мои плечи все сильнее и сильнее. Я невольно задалась вопросом, как он может выдерживать боль, сжимая меня обожженными руками. Наверное, он и в самом деле использует те же методы, что и некоторые йоги, когда ходят по горячим углям… Мощь рассудка.

— Люди? Ха-ха! — Смеяться ему явно не хотелось, и его смех был наигранным — он буквально выдавливал его из себя. — Эти ваши люди уже на пути в замок. Скоро, похоже, начнется снежная буря, а потому завтрак в этом домике решили отменить. Так что, как видите, вам вряд ли сейчас стоит мне перечить…

Он говорил невнятно, и его зубы при этом едва ли не скрежетали. Он осклабился и приблизил свое лицо к моему. Его губы теперь уже почти касались моих.

— Вам, наоборот, следовало бы одарить меня поцелуем в знак искренней благодарности за мое милосердие. Если они обо всем узнают… Они сначала будут вас пытать, затем разрежут на куски и преподнесут в дар своей богине наиболее ценные части вашего тела — ваш мозг, ваши глаза, ваше сердце…

— А ну-ка отпустите меня! — с трудом произнесла я, чувствуя, как к горлу подступает ком.

«Эти ваши люди уже на пути в замок»… Боже мой!

— Вы очень упрямая девушка. Я, тем не менее, вижу в ваших глазах точно такой же страх, какой видел в них вчера вечером.

Николай закрыл глаза. У него на лбу выступил пот. Он издал стон. Его — вдруг очень широко раскрывшиеся — глаза стали белесыми, он смотрел на меня с отсутствующим выражением.

— Вы не должны испытывать страха… Вас ждет лишь удовольствие… — пробормотал он хриплым и искаженным от вожделения голосом. Он, похоже, уже наслаждался, мысленно созерцая картины, которые рисовало ему его больное воображение. — Я буду заниматься с тобой любовью до тех пор, пока мы оба не лишимся чувств…

— Отпустите меня! Не трогайте меня своими ужасными руками!

Кричать было бесполезно, и я об этом знала. Однако крик — неудержимое проявление ужаса и отчаяния. И я закричала.

Он придавил меня к стене своим телом. Взяв в обе ладони мое лицо, он заставил меня посмотреть ему прямо в глаза. Его дыхание стало проникать мне в рот.

— Нет! Нет! Не-е…

Он вынудил меня замолчать, прижавшись своими отвратительными губами к моим губам. В мой рот попыталась скользнуть что-то влажное и липкое, с привкусом водки. Я поняла, что это его язык пытается протиснуться между моими зубами. Я часто заморгала, и мои щеки обожгли две скатившиеся на них слезы. У меня, похоже, не было другого выхода, кроме как…

— А-а-а-а!..

Николай резко отпрянул от меня.

— Собака! Ты укусила меня, как бешеная собака! — Он, сплюнув, прикоснулся тыльной стороной кисти к своей губе, на которой остался болезненный след от моего укуса.

Когда мне стало уже казаться, что я одержала верх, он вдруг поднял руку и изо всей силы ударил меня ладонью по лицу. Моя голова мотнулась в сторону, а в ушах у меня сильно зазвенело, и я подумала, что мои барабанные перепонки лопнули. В глазах у меня на несколько секунд потемнело. Затем боль переместилась в губы — их словно бы начали колоть чем-то острым. По моему подбородку скользнула тоненькая теплая струйка, а во рту у меня появился металлический привкус крови.

Прежде чем я успела хоть как-то отреагировать, Николай схватил меня под мышки и, приподняв, грубо бросил на диван. Затем он упал на меня, придавив весом своего тела.

— Для кого? Скажи мне! Для кого из тех, кто, как и я, увивается за тобой, ты бережешь свое тело?! Ты — обыкновенная потаскушка! И я знаю, как обращаться с такими потаскушками!

— Отпустите меня! Уберите свои руки!

— Я намного горячее их всех. Я доставлю тебе столько удовольствия, сколько не доставит никто другой.

— Пожалуйста… Нет… Нет! — закричала я, пытаясь высвободиться. Однако чем сильнее я дергалась, тем крепче он меня удерживал.

— Мы оба получим удовольствие! И ты будешь вести себя хорошо, потому что я хочу тебя как следует трахнуть. Тебе понятно, шлюха?! Я затрахаю тебя до смерти!

Он расстегнул свой поясной ремень и приспустил штаны. Крепко схватив мои колени и резким и сильным движением разведя мои ноги в стороны, он разорвал мою кофточку и нижнее белье и стал целовать и лизать мое тело, пытаясь при этом возбуждать член рукой.

Я отчаянно отбивалась от него кулаками, царапала и кусала его, брыкалась и кричала. Однако все мои усилия приводили лишь к тому, что он начинал действовать еще грубее. Мы с ним свалились с дивана на пол. Я ощущала тяжесть его тела, а его отвердевший член начал больно тыкаться мне между ног. Когда я поняла, что он уже вот-вот войдет в меня и я не смогу этого предотвратить, я, заглушая его шумное дыхание и его сладострастные стоны, взвыла от бессильной ярости.