Книга Обретенный май - Мария Ветрова

Нина Владимировна быстро сунула руку в карман и извлекла из него какой-то маленький сверточек.

— Знаешь, обычно мужчины всегда хотят сыновей, особенно если речь идет о первом ребенке. Ну а мой Костя был в этом отношении исключением, страшно хотел девочку… Он и во второй раз надеялся, что будет дочка, а родился Женя… Словом, из всего, что у нас было, он категорически запретил мне когда-либо даже пытаться продать вот это… Оно, с его точки зрения, вполне тянуло на семейное и наследственное и предназначалось дочери, которой у нас так и не случилось… Дай-ка руку, Эля, я вдруг недавно присмотрелась к твоим пальчикам и поняла, что оно как раз твоего размера… Это судьба!

И, не слушая возражений взволнованной невестки, Нина Владимировна сама надела на палец действительно оказавшееся ей впору кольцо тонкой старинной работы: редкой окраски золотисто-желтый сапфир неправильной формы, окруженный мелкими бриллиантами, впаянными в крошечные золотые листочки…

— Итак, постановление об объединении этих двух дел в одно считайте решенным. — Анна Алексеевна Калинкина скользнула взглядом по своей команде, собравшейся в полном составе в ее кабинете. На Павла, хмуро перебиравшего в самом дальнем углу какие-то бумаги, она старалась не смотреть.

Из своей загородной поездки, которую вполне можно было считать своевольной, он вернулся еще более мрачным, чем уехал. Итоги его визита в пансионат, являвшийся, по сути дела, специализированным детским домом, он пока Калинкиной не докладывал. Ане было не до этого: ее разговор с шефом о необходимости объединения двух убийств — брата и сестры — затянулся, как всегда, осложнившись вопросами, касавшимися Эльвиры Паниной и Лоскина. И ей стоило немалых трудов убедить шефа, что все возможное для того, чтобы вытянуть на свет божий темные делишки судьи, делается. Но теперь время поговорить с Ребровым все-таки настало: остальных ребят следовало ознакомить с результатами по этой версии.

— Паша, — сказала Аня как можно мягче, — будь добр, расскажи всем и о детдоме, и об остальном… Я имею в виду итоги твоего визита, о которых тоже пока не знаю… Ты ведь был именно там?

Ребров молча кивнул и пожал плечами, увидев, что головы всех присутствующих повернулись в его сторону.

— Если вкратце, то детдом этот, вероятно, один-единственный не только в Москве, но вообще в стране, — начал он. — Лет пять-шесть назад его создали… Скажем, так: группа спонсоров, желающих решить проблемы с собственными… э-э-э… неугодными детьми наилучшим образом…

— Это как? — не понял Соколов.

— На самом деле очень просто… Допустим, так, как у нашей подследственной. Есть ребенок, которого нельзя обнаружить перед окружающими по каким-то причинам… Мама, например, хочет устроить свою жизнь, что называется, с чистого листа, а у нее на руках мешающий этому замыслу младенец… Если у мамы есть деньги, она вносит определенную сумму в качестве вступительного взноса, потом будет платить совсем немалые деньги ежемесячно. За это о ее ребенке не только никто не узнает, но он еще и живет в прекрасных, почти домашних условиях, какие обычным детдомовским и не снились…

— Ни хрена себе… — пробормотал кто-то из оперативников.

— Ну или другой вариант, — продолжал Павел. — Скажем, богатенького папашу — поневоле, вовсе не жаждущего обзавестись потомством на стороне, все-таки обманула ушлая дамочка, после чего начинает его шантажировать ребенком или судом. Ей самой ребеночек тоже внапряг. Богатенький мужик, совсем не обязательно бизнесмен, он может быть, например, известным политиком, в итоге приходит к выводу, что ему выгоднее стать спонсором нашего детдома вместо огласки, которая может повредить карьере или семейному благополучию… Заодно и совесть не будет мучить, мол, собственное дитя бросил… Такая вот в общих чертах картина.

— Ты случайно не узнавал, кому пришла в голову эта блестящая идея? — спросила Аня.

— Ну как же! Еще в первый раз у директрисы спрашивал… Конечно, никаких имен она и под пыткой не назовет, вертелась как уж на сковородке. Но все-таки выжала из себя, что идея принадлежит бабушке одного из детей… Детей там немного, человек, наверное, от силы пятнадцать… В общем, бабушки есть только у двоих, один из них как раз наш: сын проходящей по делу Марии Александровны Паниной… Если учесть ее собственную историю жизни, детство, сомневаться, кто именно автор идеи, не приходится…

— Это все? — Калинкина воспользовалась возникшей паузой.

— Не совсем… Мария Александровна Панина, не далее как несколько дней назад, утверждала, что уже много лет со своей матерью не общается, что та бесследно исчезла.

Калинкина подняла голову и внимательно уставилась на Реброва.

— В общем, врет она, судя по всему, — пробормотал Паша, отводя взгляд. — Я сегодня с этим Ванечкой пообщался, так он хвастался, что ему все завидуют, поскольку к остальным детям ездят по одному, а к нему сразу двое: мама и бабушка…

— А я тебе что — не говорила, что Панина врет?! — Аня торжествующе хлопнула ладонью по столу.

— Это тоже еще не все, — перебил ее Ребров. — Когда я туда приехал, то столкнулся с хорошо знакомой машиной господина Панина-младшего, в которой сидела наша генеральша!

— Как это — сидела? — не поняла Калинкина.

— Обыкновенно, — бросил Ребров. — Сидела в машине и смотрела во все глаза, как я с этим Ванечкой общаюсь… Да, я разглядел, за рулем сидел кто-то другой, не Евгений Константинович… Кто — не знаю, но точно не он: у того затылок характерный, волосы вьющиеся…

Аня сжала зубы и посмотрела на телефонный аппарат. Звонок на Беличью Гору может подождать. Совещание следовало закончить, выслушав все версии.

— Спасибо, капитан, — сухо бросила она. — Теперь у вас все? Тогда давай ты, Соколов. Мысли, предложения…

— Так тут не предложения даже и не мысли, а, на мой взгляд, сплошная логика, — смущенно улыбнулся Соколов. — Похоже, братца с сестрицей прихлопнул один и тот же человек, причем из-за этих самых детдомовских дел, которые они обделывали… Этот сосед, Никитин, твердит: женщина, которую он видел, пожилая. А объяснить не может, почему так считает.

— Между прочим, Паша, — Аня решила не обращать внимания на то, что Ребров на нее все еще злится, — убийство ведь произошло как раз в тот день, когда Мария Александровна ночевала в городе, верно?

— Верно. Только она на пожилую как-то не тянет…

— Это пока не имеет значения… Поверь моему опыту, я всей шкурой чувствую, что копать надо именно тут, больше негде!.. Так вот. Соколов как можно быстрее вместе с операми отправится по известному нам адресу и опросит всех соседей Паниной: возможно, кто-то видел, как она в интересующее нас время покидала квартиру… Ты, Павел, завтра с утра двинешь на Беличью Гору и — кровь из носа, но выяснишь, кто из интересующих нас людей покидал насиженное место в тот день, кто, где и во сколько находился… Включая эту самую домработницу Любомира. Я поеду с тобой, у меня свой разговор с генеральшей… Хотелось бы выяснить, для чего она тащилась в пансионат. Не любопытство же ее, в самом деле, заело?.. Когда будем выяснять, кто где был в вечер второго убийства, ей — особое внимание… Соколов, скажи, пожалуйста, а как все же этот Никитин объясняет, что гостья его покойной соседки показалась ему пожилой?