Книга Все девушки любят опаздывать - Ирина Ульянина

— Жалко знаешь где? В попе у пчелки! — Палач посмотрел на меня презрительно и высокомерно. — Тебя — то, чудо в перьях, никто не пожалел!.. Не понимаю, чем ты была так довольна в этой жизни?

— Напрасно вы так, — не согласилась я. — У меня много хорошего: родители, книги, друзья… девчонки в офисе… еще я на выставки ходила…

— Доходилась, блин! — махнул рукой Юрий.

— Ох, теперь Андрей точно женится на Илонке. — Я вспомнила о Ткаче, расстроилась и закручинилась. — Как он не видит, что она похожа на слоненка и ворону одновременно? И потом ей совершенно безразличны сибирские поляки Андрюшина старенькая мама… цветы… Ей все до фонаря, кроме прибыли!

— Нормально, пусть женится, — подначил меня мой собутыльник и сотрапезник. — С Илонкой не пропадешь, она из него вмиг человека сделает!

Я сглотнула горький ком сожаления и попросила:

— Наливайте, чего же так сидеть? — сняла очки, потерла уставшие глаза, постаралась сосредоточиться. Кажется, я забыла спросить у дворника нечто важное, такое, что обязательно нужно было выяснить.

Юрий подсунул мне дурно пахнущий стакан, и от резкого запаха, шибанувшего в нос, моя память прояснилась.

— Скажите, почему вы убивали Сашу с особой жестокостью? Зачем было наносить одиннадцать ножевых ранений? Он же не сопротивлялся… Вы что, садист?

— Нет, — покачал Юрий гладким яйцеобразным черепом. — Никакой я не садист, я твоего дружбана пальцем не тронул, просто разведал обстановку, отвлек бабку — соседку, а ножом работал специально нанятый человек.

Я не представляла, что на свете может существовать что — то, способное порадовать человека в такой ситуации. Но Юрий порадовал меня, показав, что до сих пор не знает того, что Александр Анисимов выжил! Значит, мой славный Санчо будет жить и увидит, как свершится правосудие! В порыве восторга я воскликнула:

— Как прекрасно, что вы не садист, я вам так за это благодарна!

— Ох, Юленция, — непонятно отчего вздохнул палач. — Ты боялась, что я буду тебя долго мучить? На фиг мне это нужно… Нет, все будет выглядеть так, будто ты сама, по неосторожности… — Он посмотрел на меня с видом доброго волшебника. — Знаешь, я даже готов доставить тебе напоследок удовольствие. Вот скажи, что ты любишь?

— Хм, от этого не умирают, — пожала я плечами. — Например, я люблю лежать на диване, лакомиться шоколадом и пирожными, смотреть телик, читать Даниила Хармса и Набокова, еще иногда меня тянет петь и танцевать…

— Договорились! — обрадовался палач. — Разрешаю: пой и пляши, пока я добрый.

— Это вряд ли получится… настроение не то, — объяснила я и надела очки, чтобы отчетливее видеть. Мой язык заплетался — то ли от переутомления, то ли от опьянения, но страх почти улетучился, спасибо самогонке!.. Да и сколько можно бояться? Любые эмоции притупляются от долгого употребления… Мне вспомнился Кирилл Золотарев с его провидческим изречением: «Никто не поможет». Кирилл говорил спокойно, и я успокоилась. Помощи, в самом деле, ждать было неоткуда: хоть закричись… Мне почему — то захотелось узнать напоследок историю загадочного треугольника, связавшего трех почти незнакомых людей: художника, натурщицы и никелевого магната. Я попросила палача рассказать о них.

— Рассказывать — то особенно нечего, — вздохнул Юрий. — Прокололся Боря с дешевой Аллочкой капитально.

— Так уж дешевой? — возразила я.

— Внешне баба она шикарная, не спорю, но с такими прибабахами!.. Он познакомился с ней в обычном кабаке, где его не должно было быть, не тот разряд. Лаврентьича тянет иной раз пошалить, покуражиться, башлями на миру посорить.

— Так никому человеческое не чуждо, — поддакнула я, подумав о бомжихе, которой хотелось праздника. — Всем иногда нужно разбушлатиться.

— О, какие мы словечки знаем, — усмехнулся лысый Юрик. — Короче, увидел Крымов эту оторву, взял ее за шкирку, кинул в тачку и увез в загородный отель.

— Как? — Мне вспомнилась холодная и гордая Алла. — И она согласилась?

— А кому там было возражать? — хохотнул палач. — Алка давно сидит на кокаине, сама себя не помнит, психика в стадии полураспада. То хохочет, заливается, искрит, как неисправная электропроводка, то валится в депрессию. Бориса именно ее непредсказуемость и привлекла, он от нее спятил. Говорит мне: «Не могу без Аллочки, слаще бабы не встречал! Езжай к Наташке, выгоняй ее, подаю на развод!»

— Так он был женат? — поразилась я.

— Ну а почему нет? Не мальчик, пятьдесят шесть лет…

— А вы у него вместо золотой рыбки на посылках?

— А я у него в долгу, — дернулся Юрий. — Ты замечаешь, фрекен, что задаешь слишком много вопросов? Снова лезешь не в свое дело?!

Я прикусила язык, а моя погибель наполнила стаканы. Но больше задавать вопросы мне не пришлось. Лжедворник завелся и уже не мог остановиться. Он поведал о том, что Кирилл все три года совместной жизни Крымовых был для Аллы идеей фикс: через подставных лиц она покупала его картины, многократно пыталась сбежать, закатывала истерики, играла с мужем в молчанку. Однажды в Вене чуть не выбросилась из окна гостиничного номера, расположенного на пятом этаже. А две недели назад словно одумалась, присмирела, сникла, вела себя тише воды, ниже травы, чем и вымолила у супруга разрешение повидаться с матерью, съездить в родной поселок Линево неподалеку от Новосибирска. Борис Лаврентьевич снарядил с супругой трех бодигардов, по — русски говоря — телохранителей. Кажется, мимо них комар бы незамеченным не пролетел. Алла не подавала поводов для подозрений: все дни провела в родительском доме, не общалась ни с кем, кроме родственников и школьных подруг, никуда дальше солярия не ходила. Но умудрилась как — то опосредованно выйти на галерею Краснова, передала тому задаток за устройство вернисажа Золотарева, пообещала солидную сумму. Жена олигарха до конца не была уверена, что ей удастся встретиться с возлюбленным, но к бегству подготовилась основательно: втайне от Крымова открыла валютный счет в банке, обзавелась пластиковыми карточками, авиабилетами в Прагу с открытой датой.

— Почему именно в Прагу? — спросила я.

— Откуда мне знать? — безразлично пожал плечами Юрий. — Говорю же, Алку хрен поймешь, шизофреники — народ мутный. Хотя мне тоже Прага нравится: там почти все знают русский язык, жизнь дешевле, чем в Москве. — Палач отхлебнул самогона и скривился. — Охранники скурвились. Если бы Маркел не увлекся коксом и не уснул в этом драном Линеве, черта с два она улизнула бы в кислотный дом!

— Какой кислотный дом? — не поняла я.

— Все тебе объясняй!.. — досадливо сглотнул палач. — Его еще домом Ярцевых у вас называют, хотя эти самые Ярцевы давным — давно свалили в Штаты… Прикинь, в чем главная засада: мы всех моментом вычислили — и твоего Сашку, и Алку. Весь город на уши поставили. А какой — то занюханный малевальщик сквозь землю провалился!

— Не такой уж он занюханный… — для чего — то заступилась я за художника. — Кирилл — талантливый человек.