Книга Игры с Шакалом - Барбара Вуд

Мы спускались по наклонному проходу, бесконечно уходящему в темноту. Когда мы прошли около половины пути, Джелкс остановился и прислушивался. — Вам не послышалось, что кто-то звал меня?

— Нет.

— Странно, я мог бы поклясться… — Он передал фонарь Ахмеду. — Идите вперед. Я вернусь назад узнать, что им нужно. Думаю, долго не задержусь. — И он начал торопливо подниматься по скату.

Я взглянула на Ахмеда, фонарь едва освещал его лицо. Он стоял очень близко ко мне.

— Я пойду за тобой, Лидия.

Я пошла вперед.

Мы вошли в помещение, заполненное древними сокровищами. Кровати в форме львов, рулоны льняных и шелковых тканей, кувшины с благовониями, чемоданы из черного дерева, наполненные драгоценностями, мумия кошки. Все происходящее казалось таким нереальным, что я просто не могла поверить своим глазам.

— Смотри, Лидия! — вдруг сказал Ахмед.

Я быстро обернулась. Свет фонаря выхватил квадратную деревянную коробку с дырками на поверхности, сбоку стояли фигурки для игры.

— Вот откуда шакал! Он из этого комплекта!

Я присела на корточки и с близкого расстояния рассмотрела фигурки, затем улыбнулась Ахмеду.

— Не хочешь взглянуть на царя? — спросил он.

— Что? — Я с трудом встала. Похоже, здесь очень мало кислорода. — Нет… мне не очень хочется.

— Ты ведь не хочешь сказать, что испугалась мумии, а? — Ахмед взял меня за руку.

— Конечно, нет.

— Фараон там, внутри. Лидия, подобной чести удостаиваются очень немногие — увидеть царя таким, каким он был при жизни. Нанесем ему визит?

Мы осторожно ступали среди хрупких сокровищ и приблизились к еще одной двери. Она была встроена в стене — узкая, не менее пяти футов толщиной. Рядом лежал огромный квадратный камень, на котором остались следы, свидетельствовавшие о том, что ею передвигали и обтесывали.

— Лидия, не трогай этот камень, он соединен со спусковым механизмом, который возвращает его на прежнее место. А теперь иди вперед.

Ахмед держал фонарь, освещая маленькое помещение, я шла следом за лучом света. Увидев саркофаг из гранита, я спросила:

— Что это?

В это мгновение свет вдруг погас, и я услышала странный звук, напоминавший свист.

Обернувшись, я поняла, что двери больше не видно. Я также не смогла разглядеть стену. И даже свою руку, поднесенную к лицу.

Ахмед задвинул камень на прежнее место.

— Что это, — ничего не понимая, сказала я, протянула руки и двинулась вперед. Я толкнула камень. Естественно, тот не сдвинулся с места. — Ахмед? Ахмед! — Я прижалась лицом к неровной стене. — Ну, выпусти же меня! Помогите! Хоть кто-нибудь!

Я орала что было сил, понимая, что это бесполезно. Дверь была такой мощной, что никто не смог бы выбраться.

Я обернулась и прижалась к стене. Стояла кромешная темнота. На меня надвигался страх и оцепенение.

— О боже, — заскулила я. — Боже!

Я села на пол и поджала под себя ноги. Пыталась сдерживать плач, но слезы непроизвольно покатились из глаз, и я громко и отчаянно зарыдала.

Одна-единственная мысль билась в сознании: Ахмед Рашид замуровал меня в этой гробнице.

Спустя некоторое время я перестала плакать и почувствовала, что мое горе вытесняется злостью. Значит, он все-таки заодно с Росситером! Возможно, он даже не государственный служащий или же он им был, но оказался жуликом! И где Адель? Неужели вчера вечером Ахмед вместе с толстяком «позаботились» о ней?

На моем языке вертелись всевозможные бранные слова. Возмущению не было предела — меня уже дважды обвели вокруг пальца. Я пришла в бешенство от того, что так до смешного глупо сама попала в ловушку.

Но что делать?

И как же Ахмед все объяснит Полу Джелксу?

Пол Джелкс. Я уставилась в темноту. Слова Пола эхом отдавались в моих ушах: «Нам потребовалась не одна неделя, чтобы открыть последнюю дверь».

Какая же я дура, что сказала Ахмеду, будто никто, в том числе доктор Келлерман, не знает, где я нахожусь. А Пол Джелкс боится оказаться за решеткой, так что ему придется действовать по указке Рашида.

Как я разозлилась! И испугалась… Мрак подавлял, душил словно одеялом. Мрак пугал меня. Но я была не в полном одиночестве. Фараон Тетеф находился рядом со мной. Ничего себе компания.

Очнувшись, я не могла определить, как долго была в забытьи. Казалось, я скоро потеряю рассудок. Я ударилась в истерику, перенапряглась и упала в обморок. Теперь, если я хотела прожить хоть какое-то время, нужно вести себя очень тихо и пореже дышать.

Тут я вспомнила того, кто рядом со мной находился в гробнице. Фараон Тетеф. Его тело находитесь в нескольких футах. Мумия, столетиями безмолвно пролежавшая в безмятежном сне, находилась рядом, но я не видела ее. Может быть, фараон рассердился, что я явилась сюда без приглашения? Неужели я оскорбила его древний обычай, гласивший, что место вечного покоя неприкосновенно? Какую кару мог этот древний фараон, которого так грубо вырвали из безмятежного царства мертвых, наслать на меня за преступления, которые я не совершала?

«Возьми себя в руки!» — мысленно воскликнула я.

Я отчаянно пыталась сдержать бежавшие по моим щекам слезы.

Говорят, перед глазами умирающего проносится вся его жизнь. Теперь я сама убедилась в этом. События всей моей жизни мелькали, как в калейдоскопе.

Я стала медсестрой, посвятила себя спасению жизней и прежде ни к кому по-настоящему не испытывала чувства любви. Убитая смертью родителей и брата, я не удержала сестру, замкнув сердце перед миром, полным любви и надежд. Доктору Келлерману не удалось подобрать ключи к нему, Джон Тредвелл лишь смог разбудить в нем нежность. И только араб со странными, красивыми глазами сумел широко распахнуть мое сердце навстречу страсти и любви.

А теперь он же меня предал.

Трудно сказать, открыты у меня были глаза или закрыты, ибо я все равно ничего не видела. Я лежала на спине и думала о древнем Тетефе, лежавшем в своем саркофаге. Что ж, вероятно, рука грабителя не касалась его три тысячи лет, но теперь ему покой лишь только снится. В конце концов, фараона нашли для того, чтобы украсть у него бессмертие.

Я была уверена, что страдать мне осталось недолго, и по иронии судьбы мне не хотелось умирать лишь по одной причине.

Несколько последних дней я думала о любви к двум абсолютно разным мужчинам. О любви к доктору Келлерману и Ахмеду Рашиду. Я понимала: выбор все равно придется сделать.

Однако теперь, в последние минуты жизни, странным образом все прояснилось. Сердце подсказало мне, кого мне больше всего жаль покинуть.

Я представила его стоящим перед собой и даже сумела улыбнуться. Даже в последние минуты жизни я думала о нем.