Книга Иллюзия любви. Сломанные крылья - Ольга Дремова

— Признаться, не ждал… — затоптавшись на месте, Леонид растянул губы светло-розовой резиночкой, и его правая скула нервно дёрнулась.

— Я войду, или мы так и будем говорить с тобой через порог? — в отличие от отца, Семён совершенно не чувствовал себя растерянным и, глядя в нервно подёргивающееся лицо родителя, не испытывал ни смущения, ни волнения. — Ну, как живёшь… папа? — сделав ударение на последнем слове, он чуть скривил губы и, не спрашивая разрешения, вошел в квартиру.

— Да как?.. — неловко выдохнув, Тополь передёрнул плечами. — Вот… живу… Ты уж извини, у меня тут немного не убрано, так сказать, по-холостяцки… — Он неопределенно махнул рукой и перевёл взгляд на Семёна, с интересом рассматривавшего более чем скромную обстановку.

— А у тебя здесь небогато. Что ж, за столько лет ничего не нажил? — Тополь-младший заглянул в комнату, но не ради того, чтобы ввести родителя в краску по поводу царящего там беспорядка, а ради того, чтобы убедиться в верности своего предположения. — Да… негусто, папочка, — с лёгкой усмешкой протянул он. — Чего ж ты так?

— Не хлебом единым, — чувствуя, что шум в голове начинает понемногу утихать, Тополь с облегчением вздохнул. — А ты ко мне с ревизией или как?

— Или как, — коротко бросил Семён и, развернувшись, уверенно двинулся по направлению к кухне. — Может, чайку?

— Что ж, можно и чайку, — приходя в себя окончательно, Леонид усмехнулся, подумав, что сынок явно не робкого десятка. — А что, Семён, у вас с мамой в доме закончилась заварка?

— Да не так, чтобы под ноль, просто зачем свою тратить, когда можно разжиться у отца родного! — Семён с усмешкой посмотрел на родителя и, взяв за спинку хлипкий стульчик, будто проверяя его на прочность, сел на любимое место Тополя.

— Какой ты, оказывается, хозяйственный… — Леонид открыл кран.

— Вообще-то я не любитель чая, так что можешь не суетиться, — неожиданно проговорил Семён.

— Вот как? — Леонид на мгновение замер, будто размышляя, что делать дальше, а потом решительно отставил чайник в сторону, закрыл кран и повернулся к сыну. — Значит, воду гонять не будем?

— Не-а.

— Как знаешь, — Тополь прислонился к столу, сложил руки на груди и вопросительно посмотрел на свое чадо.

— Я к тебе по делу, — заметив на столе пепельницу, Семён машинально потянулся к карману рубашки, где лежала пачка с сигаретами, но вдруг передумал. — Как ты смотришь на то, чтобы один раз в двадцать лет безвозмездно помочь родному дитятке?

— А чего не к мамочке?

— А чего вопросом на вопрос?

— Тебе палец в рот не клади, — Тополь слегка прищурился. — Ну так сколько?

— Сколько? — не понял Семён. — В каком смысле?

— Подожди… — Тополь помотал головой. — Разве ты пришёл ко мне не за деньгами?

— За деньгами? К кому, к тебе?! — Семён закинул голову назад и громко рассмеялся. — Папочка, я что, похож на идиота? Да у тебя же зимой снега не выпросишь! Если бы мне нужны были деньги, к тебе на огонёк я завернул бы в последнюю очередь.

— Зачем же так категорично? — с явным облегчением проговорил Тополь. Несмотря на то что слова сына прозвучали достаточно резко, мысль, что ему не придётся нести никаких материальных затрат, была приятной.

— Слушай, давай обойдёмся без китайских церемоний, — поморщился Семён.

— Что ж, можно и без церемоний, — Тополь взял табуретку и сел к столу. — Так чем могу помочь?

— Скажи, отец, если бы тебе пришлось совершить что-то, что шло бы вразрез с твоей совестью, ты бы смог перешагнуть через свои моральные принципы? — осторожно прозондировал почву Семён.

— Это напрямую зависело бы от того, какую цель я преследовал, насколько далеко мне пришлось бы зайти и что с этого я смог бы поиметь.

— Значит, для разумных людей нет ничего невозможного? — в синих глазах Семёна блеснула надежда.

— Я думаю, разумные люди всегда сумели бы между собой договориться, — Тополь-старший многозначительно улыбнулся и, заметив, как изменилось выражение лица Семёна, понял, что за последние пять минут он приблизился к сыну больше, чем за двадцать предыдущих лет.

* * *

— Вот так… — Леонид осторожно прокатил тёплое куриное яйцо, сваренное вкрутую, по почтовой печати на конверте, а затем с великой осторожностью перенёс его на чистый конверт и повторил свою манипуляцию. — Конечно, нельзя сказать, чтобы без сучка без задоринки, но это всё же что-то, согласись! — Он взял конверт, внимательно рассмотрел получившийся отпечаток и, удовлетворённо кивнув, подул на слегка расплывающийся штамп. — Конечно, если приглядеться повнимательнее, да ещё и с лупой…

— Какая, к чёрту, лупа, пап? — на лице Семёна появилась злая улыбка. — Ты думаешь, Юрке будет до таких мелочей? Да он как прочитает, так и выгонит эту мерзавку из своего дома взашей. Главное, чтобы письмецо вовремя пришло, а всё остальное… — он махнул рукой. — А всё остальное уже не будет иметь никакого значения. Ты мне лучше расскажи, как тебе удалось получить штамп недельной давности, да ещё и почты, которая отвечает за Иркин дом.

— Всё предельно просто. В доме, где раньше жила твоя пассия, обитает мой друг, Сашка Черемисин. Ты как адресочек-то назвал, я даже удивился: надо же, Москва — такой большой город, а все дорожки пересекаются, как в какой-то глухой деревне. Сашка с Ниной меня давно к себе зазывали, ещё с Нового года, а тут такой случай. Я взял с собой пинцетик, приглядел почтовый ящичек, в котором лежало письмо, чик-трак — и оно у меня в руках.

— Представляешь, если бы тебя, почтенного дядечку с седыми волосами, кто-нибудь застукал в тот момент, когда ты это письмо из ящика воровал! — представив себе отца, сосредоточенно выуживающего из чужого почтового ящика конверт, Семён рассмеялся. — Наверное, картина маслом была! И как это ты решился?

— Да чего тут такого, дел-то на десять секунд! — небрежно отмахнулся Леонид. — А со вторым штампом и вовсе легко вышло. Чтобы твой Юрка не усомнился в подлинности письмеца, хотя бы один из штампов должен быть настоящим, и желательно тот, что на лицевой стороне. С этим и вовсе проблем не было. Пришёл я на почту, прикинулся завзятым филателистом и попросил загасить марки, как полагается.

— А зачем их гасят?

— Если бы я ещё знал, зачем! — ухмыльнулся Тополь. — На кой ляд это филателистам, я тебе сказать не могу, может, они дороже становятся? Но в окошечке тётка чуть не обалдела, когда я купил у неё цельный блок, раздербанил его на восемь кусочков и каждую марку наклеил на отдельный конверт. Она даже ахнула. Пришлось соврать, что я собираю не просто марки, а марки, наклеенные на конверты.

— Она, наверное, решила, что у тебя не все дома.

— Да пускай решает, что хочет, главное — загасила, и ладно, — усмехнулся Тополь. — Так, с конвертом мы разобрались. Нужно его пару дней в сумке потаскать, чтобы стало ясно, что он не новый, и только потом подбрасывать.