Книга Бульдог. Экзамен на зрелость - Константин Калбазов

— Да оставь ты их. Давай купаться, все одно уж намокли. Я тебе обещаю, что лично буду сушить твои волосы, — прижав руки к груди, искренне пообещал Петр.

— Ну смотри, муженек, я тебя за язык не тянула, а императорское слово оно дорогого стоит.

Петр вдруг осознал, что только что попался, уж больно мстительно звучал голос молодой жены. Но в следующее мгновение, Анна оттолкнулась от дна, и заскользила по заводи. Сквозь пронизанную солнечным светом, прозрачную водную гладь были прекрасно видны гладкие очертания ее статной, широкобедрой фигуры, разметавшиеся по воде, словно тина густые длинные волосы.

От представшей картины, у Петра даже дыхание сперло. Слишком уж много на сегодня соблазнительных зрелищ. Ругая себя последними словами, он воровато осмотрелся. Вроде никого. Угу. Расскажите кому иному. Чтобы Ушаков не озаботился безопасностью императора…

Гвардейцы, те как и положено, несут службу в оцеплении. Они и не помышляют оборачиваться в сторону реки, где сейчас плещутся, в чем мать родила, царственные особы. А вот в служащих канцелярии безопасности такой уверенности нет. Наверняка глаз не сводят, без намека на стыд. Но боже, как же она хороша. Да пошло оно все! Обзавидуйтесь!..

— Ефремыч, ну отвернись ты. Неудобно же.

— Я те отвернусь. Я те так отвернусь, мало не покажется, — мужчина невыразительной внешности, да еще и обряженный в накидку с плетенным в нее камышом, строго зыркнул на своего более молодого напарника, а потом поспешно перевел взгляд на заводь.

— Так ведь таинство, — опять с явным смущением пролепетал молодой.

— Та-аинство, — передразнил молодого Ефремыч. — А ты не гляди, как они этим таинством занимаются. Ты окрест посматривай, так чтобы ни одна падла и близко не подобралась. А то, тать какой с камышиной во рту занырнет, да полоснет клинком. И что тогда будем делать?

— Так ить глаза сами лезут, чтоб им пусто было.

— А вот это уж твои трудности, — назидательно произнес ветеран…

Нда-а. Нет, это надо же, уже третье полотенце извел, а перед тем они их еще и выжали. Все без толку, ничего не помогает. Конечно волосы сейчас не такие мокрые как это было в начале, но и сухими их никак не назовешь.

— Что Петруша, не выходит? — Хихикая и с явной издевкой произнесла Анна.

— Я вот понять не могу, коли с этими волосами столько мороки, отчего вы так над ними трясетесь? Остригли бы и вся недолга.

— Ты сума сошел? — Анна даже вскочила с лавки и прибрала волосы, словно защищая их от посягательств царственного супруга.

Однако убедившись, что никто за ней с ножницами не гонится, успокоилась. Прошла к столу, взяла в руки гребень и начала расчесываться. При этом взгляду Петра предстала очередная соблазнительная картина. Настолько соблазнительная, что он непроизвольно сделал шаг к жене, нервно сглатывая. Однако, она его остановила красноречивым жестом.

— Вот ради такого взгляда и ради этой оторопи, мы и заботимся о своей косе, девичьей красе. Стой, дурень. Не смей. Петруша, скоро гости пожалу…

Договорить она так и не успела, оказавшись в страстных объятиях молодого супруга. Вообще, Анна заметила, что ей никак нельзя оставаться с Петром наедине. Тот не упускал ни одной возможности, чтобы тут же заявить свои супружеские права. Нет, ее это конечно же грело, но ведь всему есть пределы разумного.

Хм. В тот момент когда Петр начинал заниматься чем-либо, способным пробудить в нем страсть — никаких границ разумного для него не существовало в принципе. Без разницы. Будь то строительство корабля, исследовательского института, огненной махины или любимая женщина. Он был готов отдать себя всего без остатка.

Вот и сейчас происходило именно это. Сюда они завернули два дня назад и все это время, жили беззаботно не отвлекаясь ни на что. В эти дни для них существовали только они сами. Впрочем, чему тут удивляться. Тут впору задуматься, как они выдержали более двух месяцев. Поездка по различным предприятиям, городам и весям, никак не способствовала романтическому настроению. Конечно же, они и не думали уподобляться монахам и монашкам и ночами очень даже предавались жарким объятиям, но наслаждаться друг другом вот так, открыто и без оглядки, смогли только теперь.

Петр вспомнил об этом домике совершенно случайно. Его когда-то возвели на берегу заводи лесной реки. В то время, Петр только-только сумел вырваться из под опеки светлейшего и распробовать вкус охоты. Вот для охотничьих потех, и был поставлен этот домик.

Правда, побывать ему здесь довелось только однажды. Впрочем, имущество было царевым, а потому содержалось в полном порядке. Имелась и семья, присматривающая за домиком. Петр сильно удивился тому обстоятельству, что мужичок ничего не делая, только присматривая за, в общем-то никому не нужной постройкой, возведенной буквально за один день, исправно получает жалование равное армейскому.

Вот молодец шельма. Не растерялся. И жена у него, статная красавица и детишек семеро по лавкам, трое уж считай помощники. Но главное, домик и впрямь содержался в полном порядке. Все чисто и готово в любой момент встретить своего хозяина. Ни намека на затхлость или запустение.

— Петь, а этот дом по твоему велению поставили? — Откидывая со лба мокрую прядь волос, поинтересовалась Анна, лежа в объятиях мужа.

— Неа. Я даже и не знал ничего. Выехали на охоту, а ночевать заехали уже сюда. Оно может и почаще бывал бы, и даже скорее всего. Да только, меня тогда умыкнули в Москву. А домик стоит. Х-хм. Я даже удивился, когда Ефремыч, ну этот мужичок из Канцелярии, на мой вопрос ответил, что домик стоит и ждет не дождется моего появления.

— Места здесь, просто загляденье. А во-озду-ух. Свежий, пьянящий. И главное, комаров почти нет. Непонятно отчего так.

— Сам не знаю. Но наверное знающий человек место подбирал. Да иному и не доверили бы.

— Петь, ты не подумай, я не хочу лезть в твои государственные дела, — Анна, повернулась на бок, все так же держа голову на откинутой руке мужа, как на подушке, и заглянула в его глаза.

— Анечка, ты вообще-то моя супруга, а потому вместе со мной ответ перед господом, за Россию матушку держать будешь. Иль думаешь, настояла на своем, отказалась от коронации и взятки гладки? По сути, тут и разницы великой нет, потому как муж и жена, половинки одного целого. А еще говорят, что ночная кукушка, всяк дневную перекукует. Иль не слышала?

— Слышала.

— Ну тогда давай, выкладывай, чего у тебя наболело. Такие замечательные деньки у нас удались, что так и быть, можно и поработать немного, — слегка потормошив, подбодрил супругу Петр.

— Я насчет Крыма и вообще татарских земель. Не слишком ли жестко ты обошелся? Понятно, что там все больше твои генералы старались, но ведь с твоего попустительства.

— И даже по моему устному повелению, — сразу став серьезным, ответил Петр. — Хочешь понять, отчего так? Оно конечно, может я и не прав, то история и потомки вынесут приговор и мне, и генералам моим — Миниху, Ласси, Леонтьеву да Румянцеву. Одни будут поносить, другие нахваливать. Но сегодня, сейчас я иного выхода не увидел. Сотни лет, Крым довлел над землями русскими. Сотни тысяч сгинули защищая от них свой дом, или не выдержав утомительного перехода в полоне. Еще больше оказались в рабстве и многие тысячи пребывают в рабстве и сегодня.