Книга Герои Зоны. Мы - мутанты - Александр Шакилов

– Без малейшего. – Меня мутило, но я все-таки попытался изобразить вежливый интерес: – Ну и сколько?

– В среднем около двадцати тысяч долларов.

Цена вопроса меня впечатлила, учитывая, что я вешу примерно семьдесят, а Савелий… м-да…

– Надеюсь, мусорщикам мы обойдемся куда дороже. – Я хохотнул. – В миллиарды раз. А лучше – в смертельное число раз.

– Я тоже на это надеюсь, Край.

И тут конус во что-то врезался, его развернуло, я повалился на бок, меня швырнуло вверх, потом вниз, я дважды больно ударился головой о стены, а потом корпус оглушительно заскрежетал, и стало темно.

* * *

Натужно гудя и, как знал Резак, выблевывая из себя все испепеляющее пламя – не позавидуешь тем зверюгам, что не успели убраться подальше, – Лифт поднялся в воздух, и впервые в жизни Резак испытал… Это чувство трудно было описать. Не страх, нет. Не одиночество. Не возбуждение. Все это Резаку было знакомо, всем этим он жил каждый день, каждый миг. Он вдруг понял, что в нем нет больше Полигона, что огороженная Стеной территория больше не властна над ним, они не связаны, они – не единое целое, каким были с самого рождения Резака. Теперь он сам по себе. Шрамы над буграми на его теле больше не зудели, зато все тело превратилось в один сплошной ком боли. Резак хотел активировать парочку приборов, чтобы прекратить свои страдания, но у него ничего не получилось! Тогда он стал напрягаться и тужиться, проверяя каждый свой прибор на исправность, – и ничего! Ни один не работал!

«Это месть Полигона за непослушание!» – понял Резак.

Ничего, даже без приборов, он справится с Краем, потому что и так, сам по себе, в разы сильнее обычного человека.

* * *

Судя по удивленной роже героя-космонавта Савы Фарта, – он содрал уже с себя респиратор и гогглы, сказав, что «эти вещицы нам больше не понадобятся», – тот никак не ожидал столкнуться с тем, что нам предстояло пережить. А было все так: серия ударов, оборотов конуса вокруг своей оси; нас метает, – или мечет? – как икру по всему отсеку, сталкивает лбами и кое-чем похуже, о чем в мужском обществе не принято рассказывать; мы материмся, переживая за целостность зубов и костей, и – не знаю, как Сава, – я очень боюсь выплеснуть скудное содержимое желудка в окружающее замкнутое пространство, где перестали существовать такие простые понятия, как «верх» и «низ».

Насчет понятий – это я о невесомости, если кто не понял еще.

– Похоже, прибыли. Ну и как мы теперь и что, братишка? – Относительно Фарта я висел вниз головой. – Как будем выбираться из этой консервной банки? Надеюсь, ее снаружи вскроют, потому как моим ножом нечего и пытаться. – Я демонстративно ковырнул лезвием стену, из-за чего меня отнесло в сторону.

– Снаружи – нет, – покачал гребнем Савелий. – А вот изнутри… Мне понадобится твоя помощь, Макс.

Фарт знал, что отсеки для мусора отворяются автоматически в тот момент, когда наполняется телепорт. Телепорт принял груз, отправленный из точки за фикус знает сколько световых лет отсюда, – и сразу отщелкиваются люки, можно загружать лифт… Про телепорт – что это, зачем и где – я пока что уточнять не стал, незачем отвлекать Саву от главного. Ему ведь инфу алиенсы предоставили вместе с базовыми навыками по обслуживанию космического лифта, и меня прям распирало от гордости, что герой-космонавт Савелий Фарт не брезгует поделиться этим бесценным опытом со мной, простым сталкером.

– Короче говоря, Макс, видишь вот эти бугры? – Сава указал на два совершенно непримечательных выступа на поверхности люка, ничем не выделяющихся среди сотен точно таких же на внутренней поверхности отсека и внешней конуса. – Это что-то вроде кнопок. Эти я беру на себя. А вот те два – твои. – Он подплыл ко мне по воздуху, чтобы точно указать, на какие именно неровности мне следует обратить внимание. – На них надо нажать одновременно, иначе люк не откроется. И еще… У нас всего одна попытка. Если что пойдет не так, люк заблокируется намертво. Понял? Одна попытка!

Я прикинул расстояние от одной группы бугров до другой. М-да, ни один человек не смог бы одновременно нажать все четыре «кнопки». Так что без меня Фарт не справился бы.

– По моей команде, Макс, на счет «три».

Я кивнул, хоть мне и не понравилось то, что Сава начал мною распоряжаться, будто он у нас главный, а я так, на побегушках, пошестерить при нем.

– …три! – из-за ущемленного самолюбия, я едва не проморгал наш единственный шанс выбраться из мусоровоза.

Но «едва» – не считается.

Люк со щелчком открылся.

Из отсека мы попали в шлюз, откуда, не теряя времени, – я толком не успел осмотреться, – отворив еще один люк, здоровенный, круглый, перебрались в рабочий блок.

И вот тут нас встретила музыка. Ну, если это вообще можно было назвать музыкой.

Вот что приличествует космосу из всего написанного восемью нотами? Что-нибудь торжественное, верно? Величественное. Симфоническое даже.

Ага, как же. Динамики выдавали скорострельный речитатив молодчика, безуспешно пытающегося по-русски подражать своим коллегам-латиносам. Неизвестный мне исполнитель – я слишком стар, чтобы следить за веяниями молодежной моды – с пафосным надрывом рассказывал о тяжелой судьбе обычных городских жителей, клевых, конечно, парней – наркоманов и убийц, насильников и грабителей – о том, что клевые эти парни вынуждены заниматься не очень клевыми делами, потому что не они плохие, а потому что жизнь плохая… В общем, песенка, звучащая в блоке, в который мы попали из конуса, меня растрогала до слез. Как и тот, кто ее слушал – коротко стриженный седой дядька годков эдак шестидесяти.

Дергая головой в такт речитативу, мужчина в серой футболке и в голубых, сильно мятых штанах, прижимал к груди нечто вроде системного блока компьютера, из которого почему-то торчали обычные колосья обычной пшеницы. Однако мужчина, видимо, считал эту поросль удивительной и чудесной, раз так любовно, с искренним умилением косился на нее. «Блаженный, – подумал я, – или просто научник, которому удалось вырастить на орбите пучок полноценных растений. Ботаник, точно».

Я ожидал, что, увидев нас, он поднимет шум. И потому жестами показал Фарту, величественно выплывшему из конуса вместе с баллонами цвета хаки за спиной, что намерен нейтрализовать любителя ганста-рэпа.

– Добро пожаловать на Эм-Ка-Эс, Макс! – ни хрена не шепотом продекларировал Сава, чем должен был привлечь внимание ботана и девицы, которую я только сейчас заметил.

Но не привлек.

В упор нас не замечая, престарелый, но еще крепкий, ботан где-то раздобыл ножницы и теперь с прямо-таки кровожадной сосредоточенностью срезал ими колос за колосом. На листе, закрепленном на стене рядом с ним, было напечатано: «Цель эксперимента: получение новых данных о возможных проявлениях (границах) фенотипической адаптации и генотипических изменений у бактерий и грибов, формирующих типовую микробиоту…» Дальше я, конечно, читать не стал, опасаясь за свое психическое здоровье. Нормальные люди таких терминов не знают, они, термины эти, нормальным людям ни к чему, ведь термины на хлеб не намажешь, на себя не наденешь.