Книга Война "невидимок". Последняя схватка - Николай Шпанов

Найденов нехотя отвел взгляд от огня и посмотрел на часы. По его расчетам Житков уже должен был достичь цели и начать обратный путь. Распахнув дверь, Найденов с беспокойством оглядел горизонт, затянутый поднятыми метелью снежными вихрями. Трудно придется Павлу на обратном пути. Ветер будет дуть в лоб. Снег и колючая ледяная крупа уже мчатся с большой скоростью ему навстречу.

Найденов взялся было читать, но книга вывалилась из рук. Он занялся хозяйством, но вскоре оказалось, что делать нечего — все прибрано, приготовлено.

Десятый раз снимал он с печки и снова ставил на нее обед. Котелок с какао трижды выкипал до дна. Найденов понял, что метель делает свое — Житкову не под силу будет к сроку добраться домой. Вставал вопрос, — не пойти ли на помощь другу? Но, решившись окончательно, он в который уже раз сдерживал себя: «А радиоперехват?» Кто поручится, что именно в отсутствие Найденова не произойдут самые важные переговоры между Витемой и его корреспондентами? Пропустить?.. Нет, даже во имя дружбы, во имя спасения Житкова он не имеет на это права.

Правда, погибни Житков, — отпадет главная часть операции: подмена Витемы в командовании таинственной лодкой. Но тогда он, Найденов, сможет помешать и Витеме попасть на судно. Да, это единственное, что останется делать.

Впрочем… Разве нет возможности протянуть руку помощи другу, не прерывая перехвата? Как он не подумал об этом раньше? Ведь у них есть портативная приемопередаточная станция!

Найденов принялся с лихорадочной поспешностью, дыханием согревая застывшие руки, перерывать ворох радиоимущества, хранившегося в чулане. Отыскав приемник, тщательно его проверил. Прикинул: станция весила шестнадцать-семнадцать килограммов. Если прибавить этот вес к припасам и снаряжению, которые необходимо всегда брать, отправляясь в путь хотя бы на час, получится почти тридцать килограммов. Сможет ли он с таким грузом двигаться на лыжах в пургу?

Что за вопрос: сможет ли! Должен!

Он решил ждать еще час. Подготовлял снаряжение, смазывал лыжи. Время, казалось, остановилось. Но вот стрелки подошли к назначенному делению. Найденов оделся и стал прилаживать на груди рюкзак, так как на спине висел тяжелый ящик радиостанции. В тот момент, когда он уже взялся за лыжи, со стороны приемника, стоящего на верстаке, послышались сигналы: заиграла флейта. Она повторяла короткую музыкальную фразу. Вызывали Витему. Минута колебания, и снова все снаряжение — рюкзак, походная станция — на полу, а сам Найденов, осторожно трогая верньер, уточняет настройку. Сейчас он примет очередной разговор Витемы с его штабом, занесет его в блокнот перехватов и, услышав в конце передачи, когда состоится следующий разговор, узнает, сколько времени остается в его распоряжении.

Вот и первые фразы, вот обычный нехитро зашифрованный вопрос о том, чисто ли у Витемы за кормой, все ли благополучно. Вот самоуверенный, хотя и несколько раздраженный ответ капитана о том, что оснований для тревоги нет, однако он предпочел бы не злоупотреблять везением.

Неожиданно слова Витемы были прерваны треском. Его корреспондент требовал молчания. Витеме было сказано, что разговор должен быть прерван на час. Ровно через час будет передано важное указание.

Найденов в нерешительности стоял перед приемником. Уйти с тем, чтобы через час снова быть тут? Но за час он ничего не успеет. Бросить все и, положившись на портативную станцию, попытаться перехватить передачу на ходу? А если что-нибудь не заладится и он пропустит сообщение, которое сами гитлеровцы считают важным? Значит, сидеть здесь и ждать этого проклятого разговора, предоставив Житкова его собственной судьбе?..

На верстаке снова пискнул аппарат. Найденов с нетерпением схватил наушники. Последовало краткое уведомление, что объявленный важный разговор откладывается на неопределенное время.

Найденов с досадой снял наушники и стал поспешно одеваться, когда раздался стук. Он порывисто подскочил к двери, откинул задвижку. Покрытый коркой обратившегося в лед снега, перед ним стоял Житков.

* * *

Житков лежал, закинув ноги на спинку койки.

— Не могу понять, зачем мы сидим тут и ждем у моря погоды? Может быть, эти радиопереклички именно на то и рассчитаны, чтобы держать нас здесь, а в это время проделывать какую-то работу, о которой мы не имеем представления? — говорил Найденов, перетирая вымытую после обеда посуду.

— Меня тревожит отсутствие Мейнеша. Раз эта старая горилла где-то вне нашего поля зрения, нужно ждать какой-нибудь гадости.

Житков встал, подошел к приемнику, тронул регуляторы. Звук стал яснее. Это был монотонный писк, похожий на простую морзянку. Но привычное ухо могло безошибочно различить в нем повторяемый зуммером однообразный аккорд, уже знакомый друзьям по прежним сигналам флейты. Заслышав его, и Найденов подошел к приемнику.

— А ты скучал. Вот и они, — прошептал Житков, словно боясь спугнуть слабые звуки.

Найденов взял блокнот и карандаш, готовясь записывать.

Вот зуммер пропел снова — раз, другой. Прошло с полминуты, и из приемника донесся негромкий, тоже хорошо знакомый обоим ответ: недолгий, осторожный свист — тире-точка-тире, тире-точка-тире. И все.

— Отозвался, — прошептал Житков. — Переходит на прием.

И тотчас послышался голос, который они уже не раз слышали. Говорил обычный корреспондент Витемы. Но приготовившийся записывать немецкие фразы Найденов споткнулся на первом же слове. Передача шла не по-немецки, и прежде чем Найденов сообразил, что неизвестный говорит по-голландски, тот уже произнес целую фразу. Найденов едва успел механически набросать плохо знакомые и вовсе незнакомые слова, как раздался свист Витемы, означавший, что передача принята. Передатчик щелкнул, переговоры были окончены.

Найденов с напряжением вглядывался в свой блокнот.

— Догадываешься, что это значит? — тихо спросил Житков. — Переходят к самому существенному…

Найденов досадливо отмахнулся. Он смутно понимал смысл записанного: указывалась новая волна, на которой через пятнадцать минут будет вестись следующая передача.

Житков стал настраивать приемник.

— Я так и думал: он ждет этого момента с большим нетерпением, чем мы с тобой. Смотри, как быстро отозвался. По-видимому, главное приближается: они назначат рандеву.

Найденов поглядел на часы.

— Осталось пять минут.

Он придвинул к приемнику табурет и устроился поудобней.

— Хороши мы будем, если они опять поведут разговор на языке, которого мы не знаем, — сказал Житков.

Он взволнованно закурил, присел на корточки перед приемником.

Передача началась на французском языке. Найденов знал его слабо, но кое-что понял. Речь действительно шла о рандеву. Были указаны координаты и уточнено время. Данные были повторены дважды. Итак, встреча назначена на последние минуты того короткого часа, когда солнце будет близко к горизонту, — примерно через восемь часов.