Книга Над Кабулом чужие звезды - Михаил Кожухов

У нее четкое, однозначное восприятие здешних событий как преступления. Подвига, как никчемной жертвы оболваненных «цинковых мальчиков». А единственно приемлемая точка отсчета для нравственной оценки этой войны — мать, потерявшая сына.

Это, по-моему, и так, и не так одновременно. Не так, потому что горе у матери одно во все века и на любой войне. Это горе всегда неутешно, какими бы высокими обстоятельствами ни была вызвана смерть ее сына. Хорошая ли, плохая ли война, а сын — единственный. Алексиевич переполнена какими-то фантастическими байками вернувшихся в Союз придурков, которые здесь служили. Про коллекционеров отрезанных душманских ушей и прочей глупостью. Пропитана болью и горем осиротевших матерей, больше и слышать ни о чем не хочет.

Как объяснить, что все здесь происходившее намного, гораздо сложнее этой схемы? И чище, и выше и — грязнее, порочнее одновременно. Единственное, что Алексиевич сумела схватить женским своим умом, так это то, что существует особое, мужское восприятие войны, в котором перемешаны и страх, и азарт, и многое другое. Об этом очень точно сказал однажды Андрей Платонов: «Мужик, не видавший войны, навроде нерожавшей бабы, идиотом живет…» И об этом же, в общем, есть у Хемингуэя в «Зеленых холмах Африки»: «Война — одна из самых важных тем, и притом такая, когда труднее всего писать правдиво. Писатели, не видевшие войны, из зависти стараются убедить и себя и других, что тема эта незначительная, или противоестественная, или нездоровая, тогда как на самом деле им просто не пришлось испытать того, что ничем заменить нельзя».

Вечером, собравшись отвезти в подарок Громову номер американского «Тайма» с его фотографией, я застрял на полдороге в офисе АПН: один из офицеров политотдела армии давал интервью для английского журнала «Экономист». Вирджиния Китчин могла быть довольна: она получила типичный образец официальной пропаганды. Итак:

— Что говорили тем офицерам, которые первыми входили в эту страну? Зачем вводились войска?

— Поддерживать мир.

— И что же, удалось?

— Конечно. Мы занимались охраной городов и коммуникаций.

— Но я же видела сама: страна разрушена и объята войной.

— Если бы Запад не оказывал помощь душманам, войны бы не было.

— А мне кажется, что они воюют потому, что ненавидят вас.

— Они бы не стали воевать, если бы им не платили западные страны.

— Но какой же это мир, если почти треть населения покинула страну!

— Как раз это и выгодно душманам: они рекрутируют беженцев и платят им деньги, заставляют убивать своих же.

— Это противоречит тактике партизанской войны, которая опирается на поддержку населения.

— Часть населения их поддерживает. Что же касается того, зачем были введены войска, почему выводятся сейчас, об этом писала наша ОТКРЫТАЯ печать.

К счастью Вирджинии Китчин, ей переводил очень толковый апээновец, понимающий, что термин «открытая печать» — нонсенс. В английском варианте вполне пристойно звучали поэтому и многие другие глупости, которые произносил полковник. Многие, но не все.

Из двух этих взглядов на афганскую войну точка зрения Светланы Алексиевич, конечно, поближе к истине.

* * *

В Кабул приехали участники совместного советско-афганского космического полета. В тот день на город упало двадцать пять ракетных снарядов: больше тридцати трупов, около ста человек ранено. Салют покорителям космоса!

С космическими братьями была устроена долгая и утомительная пресс-конференция, на которой журналисты зачитывали приготовленные заранее вопросы о перспективах развития космонавтики в Афганистане. Куда интереснее было в тот день на территории штаба армии.

— Машины на территорию не пускать: приказ командующего, — остановил меня на КПП знакомый дежурный офицер. — Только пешком. У нас сегодня космонавты.

Тщательнее других к их визиту готовились, похоже, в местном военторговском магазине. Оттуда еще с вечера вынесли прилавки, а всех женщин переодели в одинаковые белые кофточки. За несколько часов до приезда космонавтов замначальника штаба тыла лично выстроил продавщиц перед дверью — приветствовать гостей. Зачем выносили прилавки? Чтобы космонавтам было там попросторнее, ответили мне. В самом штабе по этому случаю ни души, все незанятые в столь важном мероприятии давят подушки в жилых модулях. Армия — странный организм, невероятное сочетание всего и вся. Ну, зачем было строить переодетых продавщиц и выносить прилавки из магазина?!

…Около семи утра затрещал телефон, я вскочил с кровати, успев перебрать про себя все ужасы и страсти, которые могли бы случиться за ночь в Москве, но Галя, редакционная стенографистка, сразу же сообщила: мы вас поздравляем! Сегодня в Кремле подписан указ о том, что вы награждены орденом Красной Звезды!

А вообще-то всю эту неделю мир был занят куда более интересными событиями: шла Сеульская Олимпиада.

P. S.

Когда меня спрашивают, за что меня наградили орденом, я, признаться, теряюсь. Никаких удивительных подвигов я, конечно, не совершал. Орденом Красной Звезды награждают «За мужество и отвагу, проявленные при исполнении воинского или служебного долга, в условиях, сопряженных с риском для жизни». Риск для жизни — был. Это, что называется, «к бабушке не ходи». Мужество и отвага? В моем случае это, пожалуй, преувеличение. Просто я был моложе коллег-журналистов, работавших в Кабуле, здоровья у меня было больше, чем у них, а мозгов, наверное, меньше. А уж о Женевской конвенции 1913 года, которая запрещает журналистам, находящимся в районах боевых действий, брать в руки оружие, я и вовсе узнал, когда соблюдать ее было уже поздно.

Орден свой я надел лишь однажды. Вскоре после вывода войск из Афганистана, в День Победы, взял сына и пошел с ним гулять в Парк Горького. У самого входа ко мне подошла какая-то девочка и вручила гвоздику. Мне стало неловко, и этот эксперимент я решил больше не повторять.

* * *

Знаменательная встреча прессы и военного руководства произошла сегодня в гарнизонном Доме офицеров.

Часа три, наверное, самый важный здесь генерал армии, представитель Министерства обороны и Политбюро ЦК КПСС Валентин Иванович Варенников вручал нам подписанные им грамоты за «добросовестное выполнение интернационального долга», а потом рассказывал о том, как замечательно складывается обстановка в Афганистане с началом вывода советских войск. Что образовались целые районы, где ситуация благоприятна и постреливают в «пределах нормы». Что сдача гарнизона в Асадабаде, где девять лет проливал кровь батальон специального назначения, а также Ханабада, Ургуна, Шахджоя, Бамиана, тяжелые бои в Заболе и Тулукане есть не что иное, как результат решения президента об отводе войск в глубь территории в интересах политики национального примирения.

— Ситуация в норме, все идет хорошо, растет авторитет кабульского правительства. Долой пораженческие настроения, — громким голосом школьного учителя говорил нам генерал. — И запомните. У нас не будет информации ради информации, гласности ради гласности. Я призываю вас быть политиками!