Книга Блокпост 47Д - Андрей Ефремов

Например, — в левое ухо мажором долбит магнитофон: «Комбат батяня, батяня комбат…», в правое, минором, музыкальный центр: «Давай за нас…», спереди на гитаре татуированный накачанный шатен: «Апганистан-на, кара тюльпан-на…», сзади на балалайке высокий блондин: «Тогус кырам сюрех, тохто, тытыма…». Причём в обязательном порядке кто-нибудь заведёт: «Владимирский централ, ветер северный…». И так — каждый Божий день!

А Глеб Порфирьевич, все говорят, — совершенно нормальный мужик. А нормальному мужику, в таких случаях, тоже хочется взять в руки балалайку и разгромить всю эту дискотеку в «тудыть». Но в таком случае весь личный состав вооружился бы балалайками и…

Но, как правило, до крайностей не доходит. Для сохранения баланса и равновесия в обществе нормальные пацаны, чтобы не слышать всю эту какофонию, затыкают свои уши наушниками аудиоплеера… Прошу прощения, опять от темы отошёл.

Да, несомненно, Саша обладал и обладает огромным даром. Потому как по прошествии некоторого времени в периодической печати города Хабаровска стали появляться поэтические этюды за подписью — А.С. Кушкин. Имеется подозрение что это и есть тот самый подольский омоновец Кукушкин.

«Тук-тук!»

— …Да не нервничай ты так, Лёша, успокойся!

— Да я спокоен. — Действительно, совершенно спокойно отвечает Лёша.

Васюков не верит:

— Вот заладил «Спокоен-спокоен!». Ну я же вижу, что-то с тобой происходит, что, не так?

— Да всё нормально, Серёга! — Лёша Выключатель сидит, не шелохнётся. Держит автомат меж колен за ствол.

Машина едет по ухабистой пыльной дороге в какую-то дыру, на операцию по задержанию особо опасных. Время — только рассвело, плотный туман, присущий для здешних мест, ещё не рассеялся.

Серёжа выщёлкивает в раскрытое окошко недокуренную сигарету, нервно достаёт и прикуривает следующую:

— Нет, Лёша, — Часто затягивается, пряча сигарету в кулак, — «чмок-пых-пых», — С тобой явно что-то происходит.

В группе раздаются недовольные голоса толком ещё не проснувшихся людей:

— Что к человеку пристал!

— Может у него что личное!

— Прекращай курить!..

— …Паровоз тудыть!..

Совершенно невозмутимо Лёша всё-таки вставляет:

— Да нормально всё, братцы! — И продолжает сохранять индейское молчание.

Серёжа места себе не находит:

— Нет, что-то ты скрываешь, — Опять выбрасывает, прикуривает очередую, — Ты, Лёш, если что, в себе-то не держи, ещё на блоке я с утра заметил — «Пых-пых» — Что-то с тобой не так!

— Да нормально всё, Серёга, — И, как бы в сторону, — Вот пристал… — Даже глаза куда-то влево-вверх закатил и при этом цыкнул.

Порфирьичу абсолютно всё фиолетово, сонным голосом излагает:

— Сейчас бы чашечку ко-офэ…

От этой фразы в голове Васи Цветного щёлкает реле и срабатывает ассоциация с футболом:

— А вы, братцы, знаете, у Пеле детей не может быть!

Порфирьича эта свежая мысль заинтересовала:

— Это как? — И про кофе забыл.

— Да чтоб ему девки не предъявляли что ребёнок якобы от него, он пошёл к докторам и попросил сделать операцию, чтобы детей производить было невозможно.

— Зачем?

— Дык ить алименты то миллионные были бы.

— Ну, и?..

— Ну и через несколько лет женился сталбыть, а дитё произвести не может, не получается.

— И что?

— Он опять к докторам, — «Так, мол, и так, помогите, произвести не могу!», — А те ему, — «А вот, батенька, приплыли, теперь то уж ника-ак!»

Порфирьич опять:

— Ну, и что?

— Что-чмо!.. — Вася уже выказывает раздражение, — Ну и стал кофэ-э пачками производить, в натуре! Ты, Глеба, конечно парень фельдиперсовый, но до чего занудный!

— А-а… — До Глебушки вроде что-то дошло.

Без всякого перехода Васюков опять заладил:

— Нет, Лёша…

Водитель Макс, обычно по утрам тоже очень злой из-за хронического недосыпа, притормаживает и машину и Серёжу:

— Серёженька, заткнись, пжалста, подъезжаем! — Штабные из мобилы стоят, тоже нервничают — ждут. Будто торопятся куда. Тоже сигаретками попыхивают, с ноги на ногу переминаются. — Лёха, разговаривай, теперь можно!

В бронемашину, пригибаясь, энергично заходит высокий чин с портативной радиостанцией в руке, присаживается на свободное место:

— Здорово, ребятки!

От плещущей от него, во все стороны, энергии, все окончательно просыпаются. Следуют крепкие рукопожатия по кругу:

— Здравствуйте, Арслан Магомедович! Наши то опять итальянцам проиграли…

— Всю ночь не спал, какого хрена!? — Возмущается шеф, — Гнать их всех со сборной, оболтусов!

Вступление закончено, дальше всё строго по существу дела:

— Значтак, пятый подъезд, квартира пятьдесят пятая, пятый этаж и их пятеро, все — хохлы, особо опасные…

— Да нас уже на блоке в курс дела ввели…

— Вот и ладненько, — Командир мобильника даже присовокупляет на славянский манер, — Вот и добре… — И уже на выходе, — Ну, с Богом! — Оборачивается, — Да, Лёш, что это с тобой сегодня, да? Сам на себя не похож, случилось что?

Лёша из-под маски:

— Да с чего вы взяли то? Нормально всё…

— Да что-то ты нервный какой-то сегодня, сам на себя не похож говорю…

— Да я-то чё, да я ничё…

— Нервы в нашей работе — это главное. Вот я с тыщсот семидесятого в операх, и ничего, а ты вон, молодой какой… Да, кстати, окна выходят на ту сторону, так что обойдёте…

— Вот это ценная информация! — Лёша принимает решение, — Серёженьку на крышу напротив пошлём!

— Вот и ладненько, давайте, братцы, побыстрее только…

* * *

«Тук-тук!»

— Кто там?

— Свои! — Лёша взял наизготовку кувалду — приготовился бить по врезному замку двери.

— Свои?.. — Кувалда не понадобилась, дверь сама слегка приоткрывается.

Молодой парень, кавказец лет двадцати пяти, в костюме Адама, ложится в проёме двери. В широкой кровати, натягивая на себя цветастое лоскутное одеяло, от неожиданности и испуга визжит девушка в костюме Евы.

Группа выбегает из квартиры обратно на площадку. В покрасневших от смущения масках, быстро задвигают ноги парня в квартиру, пока тот не очухался, захлопывают дверь, смотрят на табличку, — «55»!

— Что за хрень?

— Сматываемся, ошибка, однако…