Книга Наследница - Мэри Каммингс

К этому времени все было готово к встрече.

Подойдя к двери апартаментов, Виктор постучал и был впущен в холл, где его встретили двое охранников и спросили, как доложить, услышав раздраженное:

— Скажите, что пришел ее муж! — один из них невозмутимо кивнул и исчез, но вскоре вернулся с известием, что мадемуазель Перро просила немного подождать.

Виктор смерил его взглядом и уселся на диван в холле. Лишь пальцы, то и дело начинающие судорожно барабанить по лежащему на коленях «дипломату», выдавали его раздражение.

За эти годы он почти не изменился — может быть, немного потяжелел, но от этого выглядел еще значительнее. Теда, стоявшего всего в паре метров от него, он явно не узнал — впрочем, они тогда и виделись-то всего несколько минут.

Через четверть часа телохранитель снова ненадолго ушел и, вернувшись, пригласил господина Торрини пройти в кабинет.

Блудная жена Виктора сидела за письменным столом и читала какие-то бумаги. Ни особой радости, ни страха при появлении супруга она не выказала — молча подняла глаза и холодно уставилась на него.

Он собирался говорить с ней сдержанно, как подобает цивилизованному человеку, и готов был предложить разумный компромисс — но стоило ему увидеть эту нелепую тощую сучонку, собирающуюся разрушить то, что он строил годами, да еще заставившую его ждать в холле, словно какого-то посыльного — и раздражение вскипело в нем с новой силой.

— Что за выходки? Что ты себе позволяешь? — это заменило Виктору приветствие. — Можете идти! — садясь, небрежно кивнул он охранникам.

Его приказ выполнен не был. Один из телохранителей, худой и долговязый, прошел за спину Рене и встал там, а еще двое остались у двери.

— Убери их! Нам надо поговорить!

— Говори, — ответила она тихо и спокойно, но что-то в интонации заставило Виктора понять, что на требовании убрать охрану настаивать бесполезно.

— Что это за идиотские выходки? — повторил он. — Ты что окончательно свихнулась? И почему я должен был сидеть в прихожей с этими, — кивнул на телохранителей, — шестерками?!

— Нужно было предварительно позвонить — я бы назначила тебе более удобное время.

—Ты бы — назначила?! Ты?! — задохнулся Виктор, но заставил себя успокоиться и заговорить холодно-язвительным тоном, как с провинившимся ребенком: — Кстати, что это у тебя на голове? Не женщина, а какой-то... тифозный подросток!

Сбить с Рене непривычную и непонятную спесь никак не удавалось — обычно подобные замечания вызывали на ее лице огорчение или обиду, но в этот раз она лишь холодно поинтересовалась:

— Ты пришел говорить о деле или обсуждать мою прическу, о которой не тебе судить?

Специально пытается вывести его из себя! Если бы за спиной не стояли охранники, она бы у него сейчас уже летела в угол!

— Ну хорошо, будем считать, что ты... выиграла, — Виктору с трудом удалось выдавить из себя эти слова. — Я согласен на раздельное проживание и готов даже выделить тебе... разумное содержание.

До него не сразу дошло, что улыбка, выступившая на ее лице, вызвана отнюдь не радостью или облегчением — она смеялась, звонко и весело, как никогда не смеялась за все годы, что он ее знал.

— Ты мне — содержание? Из моих же денег? Во дает! — этот вульгарный возглас окончательно взбесил Виктора. Он потянулся к ней — встряхнуть, привести в чувство эту полоумную стерву, стереть с ее тощей морды наглую улыбку! — но его грубо схватили за плечи и чуть ли не бросили обратно в кресло.

— Не смей ко мне прикасаться! — она больше не смеялась — злобно шипела.

— Это мое право! Ты все-таки моя жена!

— Я тебе не жена! Я никогда по-настоящему не была твоей женой — и ты сам это знаешь!

Рене вскочила — и в этот момент Теду, стоявшему за ее спиной, показалось, что в комнате что-то неуловимо изменилось... До сих пор напряжение медленно нарастало, как перед грозой, а теперь полыхнул разряд.

Искаженное и мгновенно побагровевшее лицо Виктора, его странный булькающий возглас:

— Ты?!..

И заглушивший все крик Рене:

— Ты мне всегда чужим оставался! Я больше не хочу этого унижения, хватит! И ты больше ко мне не притронешься, ясно?! Наш брак был сделкой — так я расторгаю эту проклятую сделку!

Как ни странно, у Теда возникло ощущение, что ее крик не взбесил Виктора, а словно бы даже успокоил его. Глаза его по-прежнему полыхали злостью, но голос снова стал резким и презрительным:

— Хватит орать! Давай поговорим о деле, если ты вообще в состоянии что-то соображать!

Пару раз глубоко вздохнув, как она всегда делала, чтобы взять себя в руки, Рене медленно опустилась обратно в кресло.

— Отстранив меня сейчас от работы, ты ставишь под удар всю фирму — хоть это ты понимаешь?

— Возможно...

— Что значит — возможно?!

— Фирма существовала без тебя почти двести лет — думаю, что и твое исчезновение она переживет.

— Но не сейчас! Ведь идет реорганизация! Ты что думаешь — банки продлят тебе кредиты?!

— Я думаю, что какой-то выход всегда найдется. Но ты в моей фирме больше работать не будешь.

— В твоей фирме? — захлебнулся Виктор. — Да ты знаешь хоть, что это теперь за фирма? Мы скоро будем контролировать половину фармацевтического рынка Европы! Мне нужно еще каких-нибудь пять-шесть лет, и...

— Нет.

Рене сказала это очень негромко, но он запнулся на полуслове.

— Нет, я не хочу, чтобы ты работал в моей фирме, — повторила она. — Ты уволен.

— Ты — мне?.. — Виктор медленно встал — сейчас он был страшен. — Ты меня увольняешь? — И вдруг, сорвавшись с места, метнулся вперед, но не ударил, а оперся о стол и навис над ним, задыхаясь и крича ей в лицо: — Да я тебя уничтожу, сука! Я тебя разорю... ты у меня будешь на панели милостыню просить!

— Убирайся отсюда! — Рене тоже встала, чтобы не смотреть на него снизу вверх. Она чувствовала, что Виктор на пределе и может ударить в любую секунду, но страшно ей не было. — Больше нам говорить не о чем!

Все-таки он был намного выше нее, особенно когда внезапно выпрямился. Рене знала это выражение лица, и ей стало не по себе, впервые за время разговора. Сейчас он скажет что-нибудь — и это будет куда хуже, чем удар по лицу, потому что... потому что это будет при Теде.

— Чего это ты так осмелела? Нашла какого-то кобеля — и невесть что о себе возомнила? Ну-ка, который из них тебя трахает — этот, что ли? — Виктор небрежно кивнул на Гастона — высоченного эльзасца, стоявшего у двери, и побагровел, услышав ответ Рене:

— Все трое. А к вечеру еще парочка подойдет.

Она сама не знала, откуда взялись эти слова — и откуда взялась та холодная ярость, которая вдруг заполнила ее. Больше не было ни страшно, ни больно, ни хотелось заплакать или убежать и спрятаться от его язвительных замечаний.