Книга Судный день - Курт Ауст

– Мы… – начала было женщина, но запнулась, – с тех самых пор… – она вновь умолкла и начала заново, – когда Херберт жил в Копенгагене, то захаживал в такие места… куда обычно ходят мужчины. Ну, вы понимаете…

Томас молча кивнул.

– Тогда он без труда мог… ну, вы знаете… удовлетворить женщину… Но после свадьбы – или, скорее, после того, что там произошло, – сила покинула его. Он потерял мужскую силу… – в ее глазах блеснули слезы, голос дрогнул и затих.

Томас коротко приказал мне сбегать на кухню за вином. Когда я вернулся, профессор осторожно похлопывал ее по руке, но ничего не говорил. С жадностью набросившись на вино, трактирщица немного успокоилась и продолжила рассказ:

– За все эти годы мы ни разу… – выпалила она на одном дыхании, будто хотела побыстрее выговориться. Голос ее звучал все тише и тише, и последние слова заглушили вздохи – тяжелые и даже, казалось, болезненные. Лицо ее исказилось до неузнаваемости, словно за время этой беседы она на десять лет постарела. – В наши первые годы мы пытались… Много раз. Но безуспешно. А последние десять лет мы почти не притрагивались друг к дружке, – она покачала головой, словно отказываясь верить собственным словам, – я люблю своего мужа и обещала хранить ему верность, но… – Она уставилась в бокал с вином и умолкла.

– И тут на постоялом дворе появляется капитан Жюль Риго, – опять подсказал ей Томас.

Она растерянно посмотрела на профессора и расплакалась.

Сначала я заподозрил, что она хочет разжалобить нас, но потом решил, что если госпожа фон Хамборк и притворяется, то она – прекрасная актриса. Томас рассказывал как-то, что некоторые актеры могут ни с того ни с сего изобразить гнев или горе, умеют меняться за секунду. Но вряд ли подобное было под силу госпоже фон Хамборк.

Томас опять послал меня за вином для трактирщицы и попросил ее рассказать про Риго. Она взяла бокал и, маленькими глотками осушив его до дна, принялась рассказывать:

– Капитан… то есть граф… он с самого первого дня старался меня очаровать. Но это, конечно… – она вздохнула и, держа бокал за ножку, покачивала его, – время шло, он не находил себе места, а потом вдруг собрал вещи, расплатился с Марией и уехал. Ничего не сказав. – Госпожа фон Хамборк подняла глаза, но теперь во взгляде ее появилась решительность. – Мне было все равно. Я испытала облегчение. Ждала, когда Херберт вернется, и сожалела о том, что поддалась чарам капитана. Ведь хорошим человеком его не назовешь – самодовольный и хвастливый, он довольно невежливо вел себя с другими постояльцами, если вообще снисходил до разговора с ними.

– На каком языке он разговаривал?

– На немецком и французском. И немного по-датски – в основном сквернословил.

– Он ничего о себе не рассказывал?

– Нет, – ответ последовал незамедлительно, но, судя по ее лицу – удивленному и немного задумчивому, – она чего-то недоговаривала.

Мы ждали, и трактирщица это заметила.

– Хотя он как-то обмолвился, что хорошо знаком с готторпским герцогом. Мне показалось, что капитан служил у него. Поэтому, может, он приехал именно оттуда? Даже не знаю…

– Госпожа фон Хамборг, прошу вас, вспомните, что именно сказал граф! Гели возможно – дословно! – в голосе Томаса послышалось какое-то напряжение, так что мы с трактирщицей опять посмотрели на профессора.

– Он сказал… подождите-ка… – Хозяйка нервно зажмурилась и, сосредоточившись, произнесла деланным басом: – “я знаю герцога, он мне по нраву”. И засмеялся. Но немного погодя еще кое-что сказал… Мол, у герцога длинные руки и он, капитан, вот-вот отрубит одну из них.

Томас наклонился вперед:

– Как-как он сказал?.. Что отрубит одну из длинных рук герцога?!

Она кивнула.

– И что он этим хотел сказать?

– Не знаю. Я спросила у него, но он внезапно замолчал и отстранился, словно понял, что сболтнул лишнего.

Услышав это, Томас задумался и отошел к окну. Я остался сидеть возле трактирщицы, которая опасливо взирала на тучную фигуру профессора.

Пока я рассматривал госпожу фон Хамборк, то вдруг понял: едва мы окажемся за воротами этого постоялого двора, я напрочь забуду, как выглядела трактирщица. Черты ее лица сами по себе были совсем невыразительными, но на людей она производила значительное впечатление. Похоже, именно на ней держался этот трактир и в семье заправляла тоже она, хотя об этом нелегко было догадаться. В этой женщине чувствовались властность и темперамент, чего по лицу и не скажешь… Волосы она собирала в тугой пучок на затылке, и поэтому морщины на лбу были почти незаметны. В ее карих глазах с серым отливом и на тонких губах лежал отпечаток какой-то горечи – это портило ее и заставляло поскорее отвести взгляд, а тонкий нос совсем терялся на длинном, вытянутом лице.

Томас вернулся к столу и уселся на свое место.

– Почему же во второй раз он назвался другим именем и присвоил графский титул? – спросил он.

– Не знаю. – Она было умолкла, но потом вдруг добавила: – Когда он вновь появился в дверях, я конечно же испугалась… Едва не онемела от страха… К счастью, он тактично притворился, будто мы с ним не знакомы… Словно он здесь впервые. Возможно… Ну да, возможно, именно поэтому он назвался другим именем, – чтобы Херберт ни о чем не догадался.

– Но зачем называть себя графом?

– Не знаю. – Она, видно, совсем отчаялась, а бесконечные вопросы профессора утомили ее. – Он и капитаном-то был высокомерным и хвастливым – может, ему просто захотелось почувствовать себя графом, – в голову ей пришла еще одна догадка, хотя, похоже, она сомневалась, – а возможно, он и был графом, просто скрыл это в свой первый приезд?

Но ответ на этот вопрос профессор уже знал, поэтому решил сменить тему:

– Вчера вечером вы намекнули, что в отношении вашего супруга граф вел себя…ну, скажем, заносчиво. В чем это выражалось?

– Я об этом сказала? – тихо, будто сама у себя, уточнила она. – Нет, не помню. Не знаю. Прошу меня простить.

– А как он обращался с вами?

– Сначала был вежливым, но потом сделался невыносимым. Заигрывал со мной и намекал на нечто непристойное – прямо в присутствии других. Даже когда рядом находился Херберт. Я старалась избегать встречи с ним и почти не выходила из комнаты.

Понимающе кивнув, Томас продолжал расспрашивать:

– Вам о чем-нибудь говорит имя фон Берхольц или фон Бергхольс?

Трактирщица посмотрела на Томаса с неподдельным удивлением:

– Нет, с чего бы?

– Вы уверены?

– Да, у меня прекрасная память на имена. – Она испуганно улыбнулась, а у Томаса уже готов был следующий вопрос:

– Где вы находились в тот момент, когда узнали от супруга, что он обнаружил в снегу тело одного из гостей?

– Я отдыхала в шезлонге в гостиной – в последнее время я неважно себя чувствую.