Книга Карагач. Очаровательная блудница - Сергей Алексеев

— У тебя с собой есть белые одежды?

— Ты не понимаешь! Надеть белые одежды — значит обнажиться!

— Комары сожрут! Погляди сколько!

— Да… У нас под сенью нет комаров. — Зарница мечтательно вздохнула. — Если отнимем Яросвета, ты отдашь его мне?

— Возьмешь, если захочет.

— Он захочет! Мы понравились друг другу! Мы уже с ним занимались тантрой. Это восхитительно! Отдашь?

— Укажешь, где ваша база, — отдам, — серьезно пообещал он. — Как называется место, где вы обитаете? Сколько вас там? Отроков, отроковиц… В общем, все по порядку.

— Место? — Ему уже казалось, она прикидывается дурочкой. — Какое место?

— Где находится ваша страна Амазония, — теряя терпение, произнес Рассохин. — Где вы на круг выходите.

И получил ответ, достойный партизанки:

— Не толкай меня на предательство! — Голос аж зазвенел. — Подставлять человека… Если даже ты боишься его и презираешь… В любом случае отвратительно! Пытать станешь — не скажу!

Стас махнул рукой.

— Hv, пытать я тебя не буду. Сейчас вернется Матерая — позову ее. И сдам тебя с потрохами! Думаю, она даже спасибо скажет, что вернул блудную дочь.

— Ты не посмеешь этого сделать! — взъелась блаженная. — Я женщина! Какая подлость!

— Будешь дергаться — свяжу!

Она замерла на мгновение, гневно глянула и опустила голову.

— За это я и ненавижу вас, мужчин! — выдавила сквозь зубы. — И если бы не зов природы…

— Где? — Рассохин навис над ней, изображая злодея.

Отроковица заслонилась рукой.

— В урочище Гнилая Прорва.

— Там поселок сгорел! Там негде жить!

— Мы в лагере живем.

— В каком лагере?

— На женской зоне, в бараках. На другом берегу от Гнилой.

Стас сел на бревно.

— Колыбель будущего человечества — в бараках…

— Все религии мира вышли из пещер, — парировала Зарница, явно повторяя чужие слова. — Не в условиях суть.

— Религия? Вот как…

— Придет время, и завещание пророчицы сбудется. Мы построим город Кедра…

— Если Матерая с Сорокиным не украдут ваши деньги!

У блаженной был позыв подтвердить это, но она отвернулась и пробубнила:

— Внутренние дела общины можно обсуждать только с посвященными.

— Ну и сколько вас там, отроковиц первозванных?

— Нас уже сорок, — похвасталась. — Без меня тридцать девять… И двенадцать отроков. Вернее, сейчас тринадцать…

— Галицын — тринадцатый отрок?

— А что? Это счастливое число.

Отроковица перестала скалиться, гримасничать, и Рассохин как-то уже подзабыл о ее блаженном состоянии, но она подсела сбоку, прильнула плечом и мечтательно напомнила:

— Вот если бы ты согласился пойти со мной! И мы вместе отыскали пророчицу, получили ее благословение…

Закончить эту фантазию не позволил взревевший на реке лодочный мотор. Стас запомнил когти Зарницы, загодя отпрянул от блаженной и погрозил — сиди тихо!

На ее лице отразился ужас.

— Замри и не думай! — просипела она, втискиваясь между лесин.

Матерая не могла найти своего подопытного и, скорее всего, поняла, что кто-то приезжал на Красную Прорву и его освободил — жердь с разрезанными веревками бросили неподалеку от стана, да и склон истоптали, пока тащили Скуратенко в лодку. Предугадать дальнейшее поведение было трудно: если Матерая чувствует здесь себя владычицей реки, то и в самом деле попытается вернуть несчастного моториста. Однако Рассохину как-то мало верилось в ее беспредельную власть и чародейские способности. Но через три минуты пришлось убедиться в обратном…

Лодка шла с какими-то остановками, будто мотор барахлил. И только когда «Прогресс» выплыл из-за поворота, стало ясно — они кого-то искали, тщательно осматривая через бинокли залитые берега. Эдакая пиратская команда — головы мужчин в камуфляжных банданах…

Рассохин отвлекся на мгновение — показалось, где-то застучали деревянные подошвы, и тут узрел, как рулевой сбавил обороты, резко переложил румпель и повернул в заводь, к острову.

Матерая указывала на него своим перстом…

13

Погорелец мог бы встать сейчас и уйти — Рассохин понимал, что ничего с ним сделать не сможет. Хотя еще недавно в нем кипела такая злоба на похитителей Жени Семеновой, что готов убить был, растерзать, ибо представлялись кержаки этого толка страшными злодеями. Но в этом ничего злодейского не было, правда, глаза лукавые, вероломные, все видят и отмечают.

— Говори, блудила с тобой отроковица или нет? — напирал он.

— Что значит — блудила? — тупо спросил Стас.

— Спала с тобой?

— Спала…

— Ладно, испытаем ее на блуд! — пообещал погорелец. — А ты что, паря, шатаешься?

— Не знаю… — и неожиданно пожаловался: — У меня ноги трясутся.

— Да ты захворал ведь! — догадался тот. — Распаленный весь, глаза кровяные, жар у тебя. В сей час сковырнешься с лесины, что я делать-то с тобой стану? Мне же эдакого сохатого не поднять.

— Ты погорелец? — хрипло спросил Стас.

— Ну, хочешь, дак погорелец. Раз винтовка моя у тебя…

— Как зовут?

— В самом-то деле огнепальный я…

— Имя, что ли, такое?

— Не. Именем я Христя… То бишь Христофор. У нас толк огнепальный, мы люди старого обряда.

Говорил, а сам рыскал глазами, оценивал, прикидывал, прибрасывал.

— Почему так называется?

— А потому как огнем нас спалили, обездолили.

— Кто?

— Анчихристы! Налетели зимой и всех дотла…

— Ладно, Христя… — у Рассохина все плыло перед глазами. — Покажешь, где твой Прокошка живет.

— Что не показать? — мгновенно согласился тот. — Покажу. Да ведь далековато будет, добредешь ли?

— Не твое дело.

— На что тебе племянник-то? Что надо, дак у меня спроси.

— Я хочу вернуть отроковицу!

— Ты-то, паря, хочешь, да кто же вернет? — изумился Христя. — У нас ведь невест не возвращают, коль добычей взяли. Ежели высватал да худого воспитания, тогда можно. Или ежели блудницей оказалась… Но мы ей испытание учиним!

— Вы ее украли!

— По-вашему — украли. А по-нашему дак добыли. Прокошке срок подошел, он с богом подрался и одолел.

— С каким богом?

— Да с лесным, с быком. То бишь с сохатым.