Книга Русские ушли - Светлана Прокопчик

С точки зрения конспирации использование заключенных было верхом глупости. Оказавшись на свободе, они могут уехать и разболтать то, что составляло коммерческую тайну корпорации. И не только коммерческую. Некоторые каналы тиви заплатили бы целое состояние за информацию о частной тюрьме, куда люди попадают не за преступления, а за то, что проведали о чужих махинациях. Лишение свободы, поставленное на поток. Вопиющее нарушение не только прав человека, не только морали и этики, но и закона. И вряд ли Железный Кутюрье не предвидел возможную утечку информации. А раз предвидел, то и соответствующие меры должен был принять.

К тому же Джулиан, с которым Майкл как-то разговорился, не упоминал о возможности получить амнистию. Он говорил исключительно о снижении срока. Для себя Джулиан придумал хитрую систему получения свидетельства о полной потере памяти, что теоретически делало бессмысленным дальнейшее его пребывание в тюрьме. Он надеялся, что Железный Кутюрье его отпустит.

Но Джулиан мог не знать всех подробностей. Куда важней, что об испытаниях не заикался профессор. Стэнли Закарофф был в курсе решительно всего, что имело отношение к комплексу. Но сам почему-то предпочел рисковать и бежать, а не воспользовался удобным случаем. Он ведь не хуже Роберта разбирался в технических вопросах, мог подгадать. Конечно, могло получиться так, что ему запретили принимать участие в мероприятиях, влекущих за собой освобождение. Или же ему так приспичило немедленно уйти из-под надзора, что ждать он не мог и сделал первое, что пришло в голову. То есть глупость. „

Подозрительно лишь, что он не поставил в известность об этом Майкла. Боялся рисковать здоровьем своего посланца, своего орудия возмездия? Как версия сойдет. Потому что иначе пришлось бы допустить, что Роберт лжет. Непонятно только, зачем. Когда Майкл утвердился на роли управляющего, он сказал Роберту, мол, ни о каком сотрудничестве не может быть и речи. Тот сильно расстроился. Мог затаить зло и улучить момент, чтобы сквитаться за свои обманутые надежды. Запросто. При одном условии: если, кроме удовольствия видеть обидчика поверженным, он получит реальную выгоду. А что он приобретет, если Майкл умрет?

Ровным счетом ничего. На простое же сведение счетов Роберт силы тратить не станет.

Да, Майкла настораживала простота плана. Но, черт возьми, у него свободу отняли обманом. Почему судьба не могла восстановить справедливость? Что, так не бывает? Бывает. Может быть, даже руками Роберта.

— Ладно, — кивнул Майкл, — давай испытаемся. Помалкивай только, а то до Харри дойдет раньше времени, он тут же Мэри-Энн проболтается из лучших побуждений — типа чтоб меня отговорила. А ей волноваться не стоило бы. Баба она крепкая, но хрен знает, ребенок все-таки не дядин.

— Разумно, — согласился Роберт.

За Майклом пришли вечером. Сначала привели к взбешенному Харри. Майкл поделился с ним секретной информацией, полученной от Роберта, сумел убедить, что его желание не имеет ничего общего с попыткой самоубийства. Харри не возражал, поскольку о внутренней кухне комплекса знал мало. Следующие полчаса Майкл потратил на заверения партнера в том, что грядущее освобождение ничего в их отношениях не изменит. И попросил не сообщать Мэри-Энн.

Он ждал, что его повезут в комплекс. Заранее предвкушал поездку через таун, где ему предстояло поселиться, может, уже завтра. На целых четыре дня раньше намеченного срока. «А зачем мне тут селиться, — сообразил Майкл, — если я освобожусь? Какого черта я буду привязывать себя к паршивой тюремной планетке? Я же смогу уехать куда угодно. Правда, непонятно, на какие шиши: Мэри-Энн наследство еще не получила. Ладно, покантуюсь еще тут, пока бабла не накоплю. Потом никто меня не удержит. И ребенка заберу. Нечего ему тут делать».

Модули здесь не использовались из-за погодных условий, поэтому Майкл не удивился, увидав перед административным корпусом колесный электромобиль. Сразу за воротами машина вильнула в сторону и вместо тауна доставила его на закрытую стартовую площадку.

— Это вы меня куда?

— На орбиту, — ответил конвоир. — Все стенды там, потому что — вдруг рванет?

— Ну да, понятно, — пробормотал Майкл.

Старенький катер, доставивший добровольца и конвой на станцию, когда-то был пассажирским: в салоне каждое посадочное место оборудовалось обзорным экраном. Майкл ткнул в клавиатуру, и, к его радости, монитор ожил.

Станция выглядела до смешного маленькой. Даже для узкоспециализированной научной — все равно крошечная. Майкл жадно ощупывал ее взглядом и мечтал. Почему-то довольно быстро мысль, не направляемая специально, утекла в неожиданное русло: Майкл прикидывал свои действия, если бы он был пиратом и планировал выкрасть заключенного. Он думал, что. не стал бы садиться на планету. Он захватил бы станцию — тихо и незаметно. Переодел бы часть штурмовой бригады в униформу сотрудников стенда. Покопался бы в логах и заказал бы «добровольца» для испытания. Потом фальшивые сотрудники спустились бы на планету, спокойно забрали бы из колонии нужного человека и вывезли бы его. Наверняка даже стрелять не пришлось бы — чтобы занять станцию, достаточно пустить сонный газ по вентиляции.

Мечты и планы скоро истощились, и Майкл почувствовал, что от волнения проголодался. Новый фактор заставил его поразмышлять о том, сколько времени займут испытания и каким образом он будет возвращаться назад. Если экипаж катера дождется окончания тестов, хорошо. А если нет и придется вызывать транспорт специально? Или он вернется с отработавшей вахту бригадой сотрудников? Надо бы выяснить, а то окажется, что меняются они раз в неделю и кормить его никто не собирается. Пытка голодом — экзамен похуже перегрузки.

Бабища в сером комбинезоне оформляла его документы. На него посмотрела только один раз:

— А почему ты? Жеребьевка же была.

— Я доброволец, — сказал Майкл, как ему посоветовал Роберт на прощание.

— А-а.

Больше никаких вопросов она не задавала. Майкл с замиранием сердца проследил, как в его файле появилась отметка: «Срок заключения отбыл полностью». Не совсем амнистия, но ему какая разница?

В соседнем кабинетике его раздели догола. Появился врач, поверхностно осмотрел кандидата, кивнул конвоирам — а они, несмотря на закрытие дела, так и продолжали водить Майкла.

Потом его впихнули в комбинезон без рукавов и, босого, повели холодными коридорами к собственно испытательному стенду. Шлюз, еще шлюз, еще… Переход закончился в маленькой комнатке, подозрительно напоминавшей пустой двигательный отсек. В качестве единственного предмета обстановки, если можно так выразиться, присутствовала толстостенная стеклянная сфера с откинутым люком в боку и креслом, отдаленно напоминавшим пилотское, внутри. И все. Никаких вам приборов, компьютеров, суетящихся техников и лаборантов. Майкл удивился: он несколько иначе представлял себе стенды. Наверное, «неправильный» опыт работы на Сигме-Таурус сбивал с панталыку.

Майкла уложили в кресло и тщательно пристегнули, так, что пошевелить он мог разве что глазами. Ну, и губами — говорить разрешалось. Зафиксировав его, конвоиры удалились.