Книга Твой демон зла. Поединок - Сергей Волков

– Ну что, в Москву?

– Да! – крикнул в ответ Хосы.

Я приподнялся на своем импровизированном ложе, из последних сил сказал, крикнуть не получилось:

– Летим в Вожегу! В милицию! Надо организовать поиски – она двое суток назад ушла в лес!..

И тут же повалился на разосланный бушлат, без сил и сознания. И уже не слышал, как Руслан Кимович ругался с вертолетчиками, как доказывал им необходимость лететь в Вожегу, как грозил пистолетом, и как потом, когда вертолет взлетел и пошел над лесом на северо-восток, Хосы перевязывал меня, останавливал кровь, как зашивал рваные раны на руке и боку, делал антибиотиковую блокаду, словно заправский врач…

Ничего этого я не видел, и потом не помнил. У меня в памяти осталось только ощущение бесконечного падения в какую-то пульсирующую, грохочущую тьму, багрово-красную, удушливую, и бесконечную…

Очнулся я уже на подлете к Вожеге, от громкого голоса второго пилота, который зашел в салон спросить у Хосы, куда садиться – аэродрома в Вожеге не было.

– Давай поближе к железной дороге, вон на ту площадку. В таких городках и милиция, и больница и райком обычно на одной площади, возле вокзала! – прокричал в ответ Хосы, тыча рукой в стекло иллюминатора. Пилот кивнул и вернулся к себе. Хосы перевел на меня тревожный взгляд. Я улыбнулся и попытался сесть.

– Ну как ты, ожил маленько? – спросил Руслан Кимович, наклоняясь к самому моему уху.

– Да… Получше! – кивнул я: – Как я, сильно… пострадал?

– Нормально. Крови потерял не очень много, раны глубокие, но, как говорят врачи, жизненно важные органы не задеты! Жить будешь, я тебе гарантирую!

Я снова кивнул, облизнул запекшиеся губы, и проговорил:

– Надо, как сядем, сразу в милицию! Я заявлю о пропаже, объясню все! Эти… из Центра… Я говорил с их главным…

– С Учителем?! – удивленно вскинул брови Хосы.

– Нет, Учителя они… убрали. У них там что-то вроде перестройки… Они уходят в подполье – так мне сказали. Этот мужик, ну, с которым я говорил… Он утверждает, что Учитель был… ненормальным, короче. И в похищении Кати… Словом, это была его идея! Теперь надо искать…

Вертолет медленно садился. Пилоты вглядывались в полумрак под ними, следя, что бы на пути снижающейся туши вертолета не попались провода, столбы, деревья. Наконец, сели…

Поддерживаемый Хосы, я выбрался из вертолета и огляделся. Мы приземлились на заснеженной площади у самого здания вокзала. Оттуда, привлеченные необычным зрелищем, уже бежали в сторону вертолета какие-то люди. Справа виднелся закрытый по ночному времени магазин, сквозь тусклые витрины которого светились желтым светом лампочки сигнализации.

Я оглянулся – в дальнем конце площади высилось двухэтажное здание, возле которого стояла пара сине-желтых «Уазиков». Интуиция не подвела Хосы – это явно была милиция.

Один из «Уазиков» как раз тронулся с места, и включив синюю мигалку, лихо подрулил к замершему вертолету, у которого винты продолжали крутиться на холостом ходу.

Из машины выпрыгнул молоденький сержантик, явно недавно демобилизованный, из тех, кому играть в армию не надоедает никогда. Он сурово оглядел меня, Хосы, вертолет, лихо козырнул:

– Сержант Плющин! Кто, откуда, по какому праву, объясните!

Выдержав паузу, зачем-то добавил:

– Пожалуйста!

Хосы еле заметно усмехнулся, тоже отдал честь в ответ:

– Полковник Хосы, Министерство по Чрезвычайным Ситуациям! Ведем поиски пропавшей женщины. Сержант, давай-ка погрузим капитана в машину, он ранен, и доедем до вашего Управления.

Сержант службу знал – при слове «полковник» он вытянулся в струнку, сказал: «Есть!», споро помог мне залезть на жесткое сидение «Уазика», и уже спустя минуту мы сидели в дежурной части Вожегинского Отдела Внутренних Дел.

Дежурный, старлей, с красными, явно не от бессонницы, глазами, придирчиво изучил удостоверение Хосы, потом мельком глянул на корочки сотрудника Отдела Охраны НИИЭАП, которые ему показал я, и сложил руки на столе:

– Слушаю вас, товарищ полковник!

Хосы опять чуть заметно усмехнулся, потом заговорил:

– Дело вот в чем: в вашем районе два с лишним дня назад, точнее сказать не могу, пропала женщина, Воронцова Екатерина Васильевна! Это случилось километрах в ста отсюда, в местечке под названием Комоляки…

Я заметил, что при упоминании этого названия старлей напрягся, а Руслан Кимович между тем продолжал:

– Там, в лесу, нами было обнаружено какое-то городище, скит, или подпольная база, на которой Воронцову незаконно удерживали неизвестные люди. Ей удалось бежать, и с тех пор о ней нет никаких известий. В Комоляки ее доставили из Москвы, на вертолете. Все. Да, вот ее паспорт!

Старлей, плохо скрывая вдруг охватившее его волнение, взял паспорт, открыл, пролистал, остановившись на фотографии. Сержант, встречавший нас и Хосы у вертолета, тоже перегнулся через стол, глянул, и тут же вскочил:

– Знаю я ее! Товарищ старший лейтенант, эта же та самая, которая у Красикова на станции в КПЗ сидит! Ну, поезд которая «голосонула»! Точно, она!

Я вскочил, опрокинув стул, не обращая внимания на резкую боль в боку, схватил сержанта за рукав:

– Где она?!

Сержант растерянно посмотрел на дежурного, тот лишь устало кивнул, протягивая ему паспорт, мол, проводи. Руслан Кимович тоже поднялся, но не вышел сразу, вслед нами, а задержался в дверях. Я услышал, как он спросил:

– Старлей, они тут были?

Тот помолчал, потом сказал:

– Они представили документы, что проводят научные исследования. От Академии Наук России! А потом там стал вертолет частенько летать, не наш, шустрый такой, серый, остроносый, как веретено… Ну, мне участковый из Багрянки – деревня там есть, недалеко, шестьдесят с лишним километров, и говорит – не похожи они на ученых! Ну, я и сам думал – не похожи, а теперь вишь как… Придется в область звонить, вызывать «следака» из прокуратуры, ОМОН…

– Не придется! – покачал головой Хосы и вышел из дежурки.

В здании вокзала, расположенное напротив, через площадь от Управления, было тепло и пусто. В отделении транспортной милиции заспанный дежурный долго не мог понять, что от него хотят, а когда понял, наотрез отказался что-либо предпринимать без своего начальника, какого-то уже упоминавшегося Красикова. Я, наливаясь бешенством, заорал на него, попытался что-то доказать, но тут как раз в отделение зашел задержавшийся Хосы, и уже спустя пять минут за разбуженным по телефону Красиковым была отправлена машина, а еще через двадцать минут этот самый Красиков вывел из камеры Катю. Она спросоня ничего не понимая, огляделась, щурясь от яркого света, потом увидела меня и только и смогла, что обнять мужа – от радости Катя впала в какое-то странное оцепенение, и только крепче прижималась к моей небритой щеке, повторяя: «Сережа, Сереженька!..»