Книга Зверь - Сергей Шведов

– Не волнуйся, Барбара, – мягко сказал встревоженной хозяйке Генрих. – Я скоро вернусь.

– Да, – подтвердил слова фон Зюдова оберштурмбанфюрер Клозе. – Надо уточнить кое-какие детали. Прошу вас, господин обер-лейтенант.

Надо отдать должное Генриху фон Зюдову: кем бы он ни был, оказавшись в руках гестапо, он повел себя так, словно приехал в гости к родному дядюшке. Даже тени волнения не было на его лице. Но именно в этом он, пожалуй, переигрывал. На его месте любой другой офицер вермахта, пусть даже ни в чем не повинный, попав в величественное здание на Александер-плац, почувствовал бы дрожь в коленях.

– Курите? – щелкнул портсигаром у его лица оберштурмбанфюрер Клозе.

– Нет, благодарю вас.

– Похвально, молодой человек, – одобрил его поведение Клозе. – А я закурю, с вашего позволения. Простите, я не представил вам своего коллегу – штурмбанфюрер Радзинский. Он утверждает, что был знаком с вашим отцом.

– Все может быть, – мягко улыбнулся Вацлаву обер-лейтенант.

– Скажите, фон Зюдов, вы никогда не слышали об Аннанербе?

– Нет, господин Клозе.

– А о русской деревне Мореевке?

– Трудно сказать, оберштурмбанфюрер, у русских деревень такие странные названия.

– Вы ведь были ранены под Ленинградом?

– Да. Дважды. Первый раз в январе 1942-го я был ранен в грудь. А в начале февраля 1943 года – в руку.

– Сочувствую, – вздохнул Клозе. – В августе 1942 года вы приезжали в Берлин. Останавливались в доме госпожи фон Бюлов. Я правильно излагаю факты?

– Да.

– Проблема в том, фон Зюдов, что в госпитале, где вы лечились после первого ранения, никто вас не помнит. И по документам вы там не значитесь.

– Так ведь война, оберштурмбанфюрер. В госпиталях столько раненых, что персоналу некогда запоминать их в лицо. Что же касается документов, то бумагу обычно сжигают в печках. В России, знаете ли, холодно.

– После второго ранения вы вернулись в часть и получили отпускное свидетельство. Оно подписано оберстом Венцелем 24 февраля 1943 года. Куда вы так спешили, фон Зюдов? Вы же еще не оправились от раны?

– Хотел повидаться с близкими.

– Понимаю, – сочувственно кивнул головой Клозе, – сам был молодым. Но вот ведь незадача, Генрих: оберст Венцель был убит 16 февраля 1943 года. Он никак не мог подписать вам отпускное свидетельство 24 февраля.

– Это моя вина, оберштурмбанфюрер, – смущенно почесал подбородок фон Зюдов. – Я уговорил Венцеля поставить это число. Лишняя неделя к отпуску не помешает.

Клозе насмешливо глянул в сторону приунывшего Радзинского. Похоже, фон Зюдов посадил-таки в лужу настырного поляка. Чего и следовало ожидать. Экая, право, беда – нестыковка в документах. Да их сейчас и в Берлине оформляют из рук вон, а уж о фронтовых условиях и говорить нечего. Захотелось вот покойному Венцелю подарить обер-лейтенанту фон Зюдову лишнюю неделю отпуска, он это и сделал. На беду оберштурмбанфюрера Клозе, которому придется теперь по этому поводу писать кучу бумаг.

– Я прошу вас, Клозе, отправить обер-лейтенанта на медицинское освидетельствование, – спокойно сказал Радзинский, когда фон Зюдова вывели из кабинета.

– Зачем?

– Я хочу знать, был этот человек ранен или нет? Шрамы-то на его теле должны остаться.

Предложение оказалось разумным, и Клозе возражать не стал в тайной надежде, что медики посрамят опрометчивого штурмбанфюрера. Но, увы, надежды Клозе не оправдались. Врачи подтвердили лишь легкое ранение в руку, а вот от первого ранения в грудь никаких следов на теле обер-лейтенанта фон Зюдова не осталось. Клозе прочитал заключение, поморщился и бросил его через стол Радзинскому.

– Вы позволите мне сообщить об этом фон Кнобельедорфу, господин Клозе?

– Конечно, Вацлав. Это ведь ваша инициатива. Вам и карты в руки.

– Благодарю.

Ответ пришел не от Кнобельсдорфа, а от самого рейхсфюрера Гиммлера. Обер-лейтенанта Генриха фон Зюдова приказано было доставить в замок Вевельсбург, находящийся в Вестфалии. Карл Клозе взглянул на Радзинского с уважением. Похоже, этот поляк посвящен в какую-то важную государственную тайну, о которой Клозе может только догадываться.

– Странно, что судьбой этого мальчишки заинтересовался рейхсфюрер? Вы не находите, Вацлав?

Радзинский сигарету из портсигара оберштурмбанфюрера взял и с удовольствием ею затянулся.

– Американские?

– Я наступил на хвост одному спекулянту. Отличный табак, Вацлав. Так что же с мальчишкой?

– Он оборотень, Карл.

– Это я понял из заключения медиков, – усмехнулся Клозе.

– Я говорю это не в переносном смысле, а в прямом, – уточнил Радзинский. – Этот молодой человек, как я подозреваю, способен превращаться в волка самым натуральным образом. Во всяком случае, таким странным даром обладал его папа Лютый. Отъявленный большевик, чекист, с которым у меня связано немало страшных воспоминаний. Я охотился за ним в течение года, а когда поймал… В общем, лучше бы я его не ловил. Из моего отряда в сто человек уцелел только я один, но только потому, что он счел меня мертвым.

– Вы шутите, Вацлав? – неуверенно улыбнулся Клозе. – Я с детства слышу сказки об оборотнях, но до сих пор мне ни разу не удалось потрогать их руками.

– Считайте, что вам повезло, Карл, – сухо отозвался Радзинский. – Я рассказал вам это только для того, чтобы вы знали, с кем имеете дело. И держались настороже.

– Но он ведь не оказал нам никакого сопротивления?

– Волк никогда не охотится возле своего логова, господин оберштурмбанфюрер.

Клозе штурмбанфюреру Радзинскому не поверил, поляк явно был сумасшедшим. И сумел заразить своим сумасшествием не только штандартенфюрера Кнобельсдорфа, коменданта замка Вевельсбург, но, похоже, и самого рейхсфюрера. Карл Клозе считал себя человеком прагматичным, не склонным к романтическим фантазиям, а потому скептически относился к оккультным увлечениям Гиммлера. Мистические обряды ордена СС, проводившиеся в замке Вевельсбург, вызывали у него презрительную усмешку. Впрочем, эту усмешку он мог позволить себе только наедине с зеркалом. Гиммлер слишком серьезно относился к своим оккультным затеям, чтобы позволить какому-то там оберштурмбанфюреру усомниться в их значимости для Третьего рейха. Впрочем, кто знает, не исключено, что с помощью таких жеребцов, как Генрих фон Зюдов, рейхсфюреру действительно удастся улучшить человеческую породу.

– Но ведь этот парень, кажется, славянин?

– А какое это имеет значение, Карл, если в его крови есть божественная искра. Вы должны доставить Генриха фон Зюдова в Вевельсбург живым и невредимым, господин Клозе. Помните, это приказ рейхсфюрера.