Книга Большая охота - Андрей Мартьянов

Остается сделать шах и мат королю – что, даже при самом благоприятном стечении обстоятельств, займет довольно протяженное время. Тьерри рассчитывал управиться к наступлению весны или лета следующего года. Это – если ему удастся подчинить строптивых баронов; если удастся собрать и удержать в повиновении окситанскую армию; если по пути к столице эта армия не погрязнет в грабежах и осенней распутице; если в рядах сторонников не отыщется Иуды, а в день своего триумфа он сохранит достаточно бдительности, чтобы вовремя увидеть припрятанный в рукаве былого верного союзника кинжал… тогда, возможно, старательно вышитое Бланкой знамя и впрямь станет священным стягом возрожденной династии древних королей.

Совсем скоро, где-то спустя четверть часа, ему предстоит совершить первый ход новой партии. Двумя этажами ниже, в уединенном, достаточно просторном помещении соберется около двух десятков человек – облеченных немалой властью, тех, чье слово способно поднять провинцию на мятеж. Официально они приглашены на поминальную трапезу по безвременно усопшему Хайме. Сегодня днем в фамильном склепе Транкавелей прибавится еще один гроб и еще одна погребальная доска – пока вырезанная из дерева, позже ее заменят на мраморную.

От этой мысли Тьерри сморщился, как от внезапной зубной боли.

Признаться честно, затея с мнимой кончиной младшего брата с самого начала была ошибкой, единственной крупной прорехой в безукоризненно сплетенной паутине. Тьерри перехитрил сам себя. Проблема заключалась в том, что младший де Транкавель по юношескому легкомыслию и упрямству характера совершенно не понимал запутанных игрищ старшего брата. Случайно вышло, что Хайме оказался посвящен в кой-какие не вполне благовидные дела, относящиеся к Плану – и настоятельно потребовал ответа у Тьерри. Тогда Тьерри как-то выкрутился, смешав правду, полуправду и откровенный вымысел. Хайме поверил – это было хорошо; однако возомнил себя причастным к Большой Игре, и вот это было уже плохо. Тайны и секреты держались в романтически настроенном юноше немногим лучше, нежели вода в дырявом ведре. С этого момента, пока младший брат оставался в замке, Тьерри ни на минуту не мог чувствовать себя в безопасности относительно своих планов.

Вообще-то, нужно было просто дать братцу возможность незаметно уехать. Хайме тяготился разлукой со своей возлюбленной, ему не сиделось на месте, юноша ждал только повода вскочить в седло. Отец, конечно, был бы недоволен, устроил бы разнос, но уже назавтра махнул бы рукой – великое дело, младший сын за приключениями подался… Однако Тьерри в те дни увлеченно искал новые способы упрочить связь с Ренном и убедиться в собственных возросших способностях. Способности эти и впрямь росли день ото дня, что несказанно радовало Тьерри – настолько, что на какое-то время он позабыл об осторожности. Как подросток, впервые получив в подарок от отца настоящий охотничий лук, целит во все, что попадется на глаза, так и Тьерри пробовал свою Силу по поводу и без. И когда возникла настоятельная необходимость надолго отослать куда-нибудь восторженного братца, мгновенно возникшая идея показалась среднему Транкавелю блестящей.

Он приволок из подземелья замка Тень, двойника Хайме. Капля крови, прядь волос, ношеная рубаха, ритуал, не столь сложный, сколь скучный… Подмена прошла великолепно. Никто, включая отца и Рамона, ничего не заподозрил, Хайме отправился в свое паломничество… а Тьерри заработал непреходящую головную боль.

Вызванная из неведомой бездны Тень действительно была безукоризненна в подражании оригиналу. Двойник не только вел себя совершенно как Хайме – он жил нормальной человеческой жизнью: смеялся в ответ на шутку, проголодавшись, садился за стол, волочился за смазливыми служанками… порезав случайно палец, ругался, и то, что текло из ранки, на вид было в точности похоже на человеческую кровь. Однажды, наблюдая за подменышем, Тьерри невольно задался вопросом: «Да полно, призрак ли это?» – и от этой мысли волосы у него на затылке встали дыбом, ибо творить живое под силу лишь Всевышнему. «Но если созданный мной призрак таков, то какие же чудовищные силы я неосторожно разбудил там, в подземельях Ренна?! И какую плату эти силы стребуют с меня или с моего несчастного брата?!» С этих пор Тьерри положил себе за правило как можно реже прибегать к новообретенным способностям.

Однако неприятности на этом не закончились. В своем удивительном совершенстве Тень копировала не только внешнюю составляющую младшего Транкавеля – унаследовав от оригинала память, двойник оказался столь же и даже более невоздержан на язык. Его требовалось постоянно направлять и наставлять. Тьерри изо всех сил старался удерживать Тень подальше от замка – на всех этих якобы затянувшихся охотах и долгих поездках в гости – находил причины, дабы поддельный Хайме поменьше общался с редкими гостями, с отцом и старшим братом, но легче от этого не становилось. Не раз и не два Тьерри горько пожалел, что вообще затеял аферу с подменышем.

Наконец, само время играло против замыслов Тьерри. Близился срок окончания жизни Тени: призрак был не вечен, его существование ограничивалось 31 октября, Днем Всех Святых, Самайном старой веры. Тьерри даже представить себе не мог, что тогда произойдет. То ли подменыш изойдет едким дымом на глазах десятка потрясенных свидетелей, то ли просто не обнаружится утром в своей постели… Так или иначе, внезапное исчезновение одного из сыновей Железного Бертрана обернется немалым скандалом, бесплодными разысканиями и прорвой всяческих кривотолков. И как назло, от настоящего Хайме до сих пор не пришло ни единой весточки. Тьерри подозревал, что бестолковый младшенький, оказавшись поблизости от своей ненаглядной Беренгарии, тут же забыл про любые договоренности, а значит, бесполезно дожидаться его к условленному сроку. Но что же тогда делать?..

Ответ напрашивался сам собой. Не ждать в тревоге и волнениях грядущего Самайна, но собственной рукой разрубить запутавшийся узел. Пусть Тень в последний раз выйдет на подмостки, произнесет необходимые слова – и вернется в Бездну, ее породившую. Исчезновение же обставим так, будто взбалмошный юнец наконец собрался с духом и удрал из опостылевшего дома.

Вняв мысленным просьбам Тьерри, судьба подкинула ему замечательно подходящую ситуацию: Рамон притащил в замок похищенную в Тулузе девицу. К ней на выручку пожаловали ее спутники, самоуверенно пытавшиеся выдать себя за посредников в Большой Игре. Раскусив их незамысловатую хитрость, Тьерри в душе посмеялся – и решил, что их появление прекрасно вписывается в его планы. Также как и объявившийся в Куизе подозрительный тип в компании с шайкой отъявленных головорезов. Тип, как ни странно, при более подробном рассмотрении, оказался самым настоящим порученцем мадам Элеоноры Аквитанской – хорошие отношения с которой были необходимы Лангедокскому Заговору как воздух для дыхания и вода для утоления жажды.

Вьющиеся нити соединялись в хитроумный узор, видимый одному лишь Тьерри. Призрак, конфиденты подлинные и мнимые, Рамон, чьей душой в последнее время все более овладевала Тьма, архив английского канцлера, подозрительная и слишком много знающая девица-торговка из Британии – здесь было, где разгуляться изворотливому уму. Тьерри казалось, он предусмотрел все.

Кроме одной-единственной вещи.