Книга Белая акула - Андрей Мартьянов

Верекунд дал отмашку – можно ехать дальше. «Волшебная» тварь приняла виру.

– III —

Рассказывает Степан Королев

Глава седьмая

ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ПРОЦЕССА «N»

Южная Готия, владение Герлиц.

15–20 июля 3273 г. по РХ

Можно с уверенностью говорить о том, что я оказался на окраине Галактики. Все правильно, никаких возражений. Однако злодейка-судьба оказалась бедной на фантазию и подготовила еще один неоригинальный сюрприз: «Берлога» Зигвальда располагалась не просто в отдалении от меркурианских очагов цивилизации, а в самом захолустном медвежьем углу – я наконец-то добрался до относительно подробных карт материка, начал худо-бедно изучать местную географию и понял: выбраться с этих задворок вселенной будет очень непросто.

Чувство абсолютного отрыва от реальности меня не оставляло, Меркуриум настолько не походил на планеты Содружества, что я был готов поверить в любые, самые невероятные теории, которыми меня щедро потчевал Нетико. Никогда бы не подумал, что у искусственных разумов настолько богатое воображение!

Состояние информационной контузии усугублялось перманентно – если в первые два дня пребывания на Меркуриуме я был не в состоянии критически воспринимать факты, подсознательно надеясь, что имею дело с неким масштабным розыгрышем или просто чередой невероятных случайностей (спрашивается, кому и зачем понадобилось меня разыгрывать и какой случайностью можно объяснить появление настоящих оборотней?), то осознав во всей полноте, насколько глубоко и прочно мы с Нетико влипли, я вплотную подошел к грани, за которой маячил призрак тяжелой депрессии. Фундаментальные истины, на которых прежде держался мир, рушились и исчезали во прахе.

Оказалось, что действительность Меркуриума допускает существование охраняющих несметные богатства драконов и живущих в подземельях упырей, охотящихся за теплой человеческой кровью, незримых духов, оберегающих леса и воды, каких-то «ледяных великанов», «фирболгов» или даже «живых мертвецов» – просто и понятно, мертвец, но живой. Человеку же предписывается соблюдать уймищу нелепых правил: нельзя тревожить погребенных, иначе будет плохо; нельзя поминать нечисть по именам, навлечешь беду; нельзя плевать в огонь или бить рукой по столу, нельзя смотреть вслед двум волкам, буде таковых в лесу встретишь, нельзя начинать сбор урожая до дня летнего солнцестояния… Короче, всё нельзя. Как они здесь живут, я не знаю. Однако живут.

Нетико заключил, что психология общества, в котором мы оказались, более всего соответствует периоду распада родоплеменных отношений на Земле – в Европе эта эпоха пришлась на середину первого тысячелетия по Рождеству Христову, то есть прошло больше двух с половиной тысяч лет. Как объяснить настолько резкую деградацию землян, незнамо каким чудом оказавшихся после Катастрофы в соседнем рукаве Галактики?

Я спрашивал у Зигвальда: твои прадеды прилетели на Меркуриум? Транспорт, «ковчег», какие строили во время Эвакуации? Нет, никаких звездных кораблей не было! Они «пришли». Что значит – пришли? Через Лабиринт, ты должен знать о нем не хуже меня… Я тотчас попытался углубиться в физику искривленного пространства и начал говорить о внутрисистемных точках входа-выхода, которые находятся возле любой звезды, искажающей гравитационные поля своим колоссальным тяготением, но Зигвальд посмотрел непонимающе и начал втирать совсем уж несусветную чушь о точках перехода, расположенных на самой планете, причем войти в Лабиринт якобы можно без каких-либо технических устройств – «хватит одного шага». Технологии такого перехода он не знал, и сам в Лабиринт никогда прежде не совался, но уверял, будто «войти» в него способен любой из благородных.

Вот, кстати, тоже задачка из разряда нерешаемых: Зигвальд четко делил людей на простецов и благородных не только по статьям раннефеодального права. Во-первых, дворяне рождаются, а простецы – «появляются». Внятно растолковать, что это значит, он не сумел – оказалось, что благородные на Меркуриум пришли с Земли, а простецы на планете всего лишь «появились». Как я ни ломал голову, найти объяснений не удалось. Во-вторых, простецы «другие», они мало живут, болеют и вообще являются созданиями довольно хрупкими, их можно «убить быстро» (благородных, надо полагать, убивают медленно, с расстановочкой?). Смешения крови двух каст быть не может, простушка не понесет от дворянина, равно и наоборот. Душа у простецов, конечно же есть, только она опять «другая», попроще, я извиняюсь за тавтологию.

После этого несуразного разговора я и Нетико пришли к выводу, что человечество на Меркуриуме каким-то чудесным образом разделилось на две генетически несовместимые расы – более долгоживущие «дворяне» и обычные люди. Сразу всплыла ранее высказывавшаяся догадка о возможных экспериментах по продлению жизни, проводившихся на этой планете, но умное слово «эксперимент» меньше всего подходило к архаичному обществу, насквозь пропитанному суевериями и не знакомому даже с огнестрельным оружием (я сознательно не упоминаю про любые известные источники энергии, от паровых машин до установок термоядерного синтеза)! Однако, если в поместье Зигвальда я не заметил ружей или электрического освещения, это совсем не означает, что в более развитых южных регионах континента люди не пользуются благами прогресса – ведь кто-то построил Крепости, называющиеся, судя по приснопамятной табличке, «технологическими зонами»! Не могу поверить, что на Меркуриуме напрочь забыли о цивилизации, наши с Нетико наблюдения свидетельствуют о противоположном – вспомним Гвардию Небес, использующую летательные аппараты или мощный электромагнитный и СВЧ-фон возле Крепости!

Теперь подумаем о более чем реальной «магии» Зигвальда и снова окажемся в исходном положении. Невозможно совместить волшебство и гиперзвуковые штурмовики с плазменными орудиями.

…Больше трех суток я предоставлен сам себе. Гуляй где угодно, наблюдай, общайся, если возникнет желание. Зигвальд обычно встречался со мной утром и вечером, за степенной трапезой, в остальное время занимался своими непонятными делами. Я бродил по крепости Баршанце, окончательно переименованной мною в «Берлогу», и пытался понять, где оказался.

Берлогу возвели в предгорьях, как сказали бы наши военные, в «стратегически выгодной точке» – возвышенность, все подходы просматриваются, дозорные вышки на окрестных грядах, с двух сторон дорогу к резиденции Зигвальда перекрывают непроходимые скалы. Сама Берлога вовсе не походила на замок из древних рыцарских романов – это был огромный бревенчатый дом в целых три этажа. Вернее, трехэтажной была только центральная башня, вокруг которой располагались пристройки, звездочкой спускавшиеся вниз по холму к высокому тыну, окружавшему весь комплекс, состоящий из общинных домов, где жили простецы, конюшен, хлевов, хранилищ зерна и сена, немаленькой кузни, ветряной мельницы и прочих сооружений, обеспечивавших полную автономность Берлоги. Зигвальд обмолвился, что в случае чего, здесь можно будет отсиживаться не меньше года, припасов хватит, а вода всегда есть в двух неиссякаемых родниках и глубоком артезианском колодце.