Книга Туманность Ориона - Андрей Ливадный

Вадим слушал Покровского напряженно, неприязненно. Внутренне он был готов отринуть любой довод, извиняющий действия генерала, но сейчас моментально вспомнил, как сдавленно моргнул красный огонек в окошке сканера, перед тем как сработал дверной электрозамок той квартиры, где была условлена их встреча с генералом, и от этого отчетливого воспоминания внутри все неприятно похолодело.

Да, было… Но он принял это за сбой электронной системы, ведь секунду спустя дверь открылась!..

Несколько мгновений он мучительно обдумывал эту неприятную новость.

К очевидному выводу оказалось не так и сложно прийти. Значит, Покровский сам открыл ему дверь. Это сделал не прибор, а генерал. Открыл, уже будучи абсолютно уверенным, что перед ним не капитан Полуэктов.

Карточка кода… Несовпадения… Что бы это могло означать на самом деле?..

— Подними рубашку, — оборвал его мысль Покровский. — А теперь посмотри на свою поясницу, туда, где был шрам от осколочного ранения.

Вадим повиновался с какой-то смертной, обреченной тоской. Шрама не было. Не осталось даже намека.

— Вот так… — подытожил Андрей Георгиевич. — А теперь давай поговорим нормально, — предложил он.

— Нормально — это как?

— Без психа, — резко ответил генерал. В нотках его голоса внезапно прозвучала дикая усталость. — Поиграли в войну и хватит… Только потом шепнешь мне на ухо, где у нас клепают таких суперменов… Раскидал по сторонам охранников, напугал до полусмерти весь персонал медицинского крыла. Орел…

Вадим насупился. Ерунда какая-то получалась. При чем тут генетический код?

— А какой смысл признавать меня своим при таком вот раскладе? — он выразительно посмотрел на карточки, которые все еще держал в руке.

— А какой смысл инопланетной разведке подсовывать твоего двойника, шитого белыми нитками? — вопросом на вопрос ответил Андрей Георгиевич. — Был бы ты не тот, за кого себя выдаешь, — генетический код тогда бы совпадал, понимаешь? — Покровский опять укоризненно посмотрел на него. — Нет, Вадим, я еще ни разу не опускался до того, чтобы думать о дураках в системе недружественных нам разведок. Там их нет, а если и попадаются, то исключительно редко. — Андрей Георгиевич вздохнул и признал: — Крутил я твою историю и так и сяк, пока не понял — единственное разумное объяснение заключается в том, что ты сам не подозреваешь обо всем этом.

— Какую историю? — зло спросил Вадим. — Я и рта раскрыть не успел… — Он осекся, когда неприятная догадка скользнула, словно холодная змея вдоль позвоночного столба.

Покровский выдержал его взгляд, пожал плечами.

— Да, Вадим. Мыслесканер — прибор запрещенный, и мной лично не любимый, но пришлось…

— Вы вывернули меня?!

— Да, и я не собираюсь скрывать это. Я даже знаю, где ты спрятал ключ активации бортовой кибернетической системы «Альфы». Извини, капитан…

Полуэктов молчал, переваривая эту мерзкую новость.

— Сколько прошло времени?.. — наконец глухо спросил он.

— После твоего возвращения? Неделя.

Вадим ощущал себя в эти секунды так, будто на него вылили ушат ледяных помоев. Какой-то мерзкий озноб пробежал по телу…

Итак, большая часть его жизни, по крайней мере, последние яркие воспоминания были известны Покровскому так, словно тот просмотрел видео. В некоторых мирах за подобные методы извлечения информации приговаривали к пожизненному заключению.

Эти мысли пришли, обожгли рассудок, душу, все, что было внутри, и так же внезапно схлынули, оставив пустоту. Всё, получается, козырей больше нет… и при таком раскладе он вроде бы и не нужен уже в качестве источника информации?

Тогда с какой стати Покровский так рисковал, подставляясь под выстрел? Не из отеческих же чувств он вошел сюда, наверняка не зная заранее, насколько Вадим владеет собой? Ведь мог и очередь в живот схлопотать…

— Разговор есть, — произнес Покровский, вставая со стула. — Серьезный разговор, — добавил он, протягивая руку за автоматом. — Давай без глупостей, ладно?

* * *

В кабинете Покровского их ждал горячий кофе.

Вадим сел в знакомое кресло, пошарил глазами по сторонам, но Андрей Георгиевич, проследив его взгляд, сделал успокаивающий жест:

— Я готовился к разговору, тут все теперь блокировано наглухо. А ты молодец, бдительности не теряешь…

Вадим пожал плечами, взял кофе, сделал глоток. Чувствовал он себя неуютно, как зверь, который попал в ловушку и смотрит на охотника, не в силах ничего противопоставить стальной хватке капкана.

Генерал явно чувствовал его настроение. Сев напротив, он сцепил руки в замок.

— Ты готов выслушать правду?

— О чем? — глухо спросил Полуэктов.

— Обо всем. Но в первую очередь о себе, — выдержав его взгляд, ответил Покровский. — Вадим, на основе привезенных тобой сведений я за неделю накопал тут такую кучу… дерьма, что становится страшновато. — Он исподлобья посмотрел на капитана и добавил:

— Я собираюсь поделиться с тобой всем, что знаю, но прежде ты должен отбросить обиды и ответить на один вопрос, причем не мне, а самому себе: насколько сильно ты заинтересован в правде? Не встанет ли она поперек горла?

Полуэктов не совсем понимал, о чем толкует ему Покровский.

— Нечестно получается… — тем не менее буркнул он. — Вы, Андрей Георгиевич, знаете все, а мне играть в русскую рулетку?

— Нет никакой рулетки, Вадим, — резко ответил генерал. — Есть куча проблем, которые придется решать, вероятнее всего, ценой крови, а выгоды, кроме сомнительных моральных дивидендов, не будет никакой, поверь. И разговор наш не станет для тебя приятным.

— У меня и так неприятностей по горло… — мрачно парировал Вадим. — Переживу…

— Хорошо… — Генерал достал из лежавшей на столе папки несколько заготовленных заранее листков и протянул их Полуэктову:

— Это заключение комплексной экспертизы. Прочти.

Через несколько минут Вадим поднял глаза.

— Это означает, что я умер? — с неестественным спокойствием спросил он, а у самого в глазах таились такая боль, недоверие, испуг, что Покровскому впервые за время их разговора вдруг стало не по себе.

— Я тоже не сразу поверил в это, Вадим… Но тот лазерный луч, который пробил обшивку «Гепарда», достал и тебя, — собравшись духом, произнес генерал.

Вадиму вдруг отчетливо вспомнились и жалящая вспышка когерентного света, и вонючая криогенная ванна с расколотым колпаком… Душно… Он негнущимися пальцами расстегнул ворот нелепой белой униформы.

— Не верю… — тихо произнес он. Несколько раз сжав и разжав пальцы правой руки, которыми только что расстегивал ворот, он посмотрел на них, будто видел впервые, и вдруг резко повернул голову, зло, упрямо вскинув взгляд на Покровского: