Книга Радужный змей - Анна Гурова

— С добрым утром! Вы не надорвались тащить меня в такую даль?

Незнакомец продолжал сверлить его глазами. Его лицо осталось совершенно неподвижным.

— Надеюсь, я попал туда, куда стремился? Это вас называют лунными демонами? — снова задал вопрос Платон.

— Как вы себя чувствуете? — произнес пожилой. Его глухой голос прозвучал серьезно и деловито — так спрашивают о здоровье врачи.

— В целом нормально, — подумав, ответил Платон. — Не могу сказать точно, я сейчас нахожусь под действием анальгетика. Но ступни, наверно, напоминают два куска жареного мяса. И свет ужасно режет глаза. На поверхности я наверняка сразу ослеп бы.

Подземный обитатель поднялся, подошел к Платону, незаметно снял с него ботинки и начал ощупывать ступни. Его прикосновения были настолько легкими, что Платон почти не чувствовал их. Но когда археолог случайно взглянул на руки лекаря, его пробрала дрожь. Тонкие, заостренные к концам пальцы были вдвое длиннее, чем у нормальных людей. В них было что-то паучье. Платон невольно отдернулся в сторону.

— У вас действительно тяжелые ожоги, — бесстрастно сказал лекарь, закончив осмотр. — Я смогу вылечить их за две недели. Но все это время вам надо будет провести в постели. Если вы можете говорить и смотреть на свет, значит, ожоги глаз и дыхательных путей не очень опасны. Их я вылечу параллельно. Главное — поставить вас на ноги.

— Так вы врач? — на всякий случай спросил Платон.

— Я Имана, — ответил пожилой, — моих познаний в медицине хватит, чтобы успешно вылечить вас.

Платон не понял, что такое Имана — имя, титул или должность — но подумал, что в данный момент это не важно.

— Теперь следующий вопрос. Я понимаю ваше состояние и буду краток, — произнес Имана. — Вы знаете, что это такое?

Он выложил на стол короткий, покрытый рядами символов жезл с раздвоенным наконечником из прозрачного, переливающегося синеватого камня. Платон подпрыгнул на месте, глотая воздух.

— Конечно, знаю! — ответил он, отдышавшись. — Ритуальный жезл из хранилища, украденный у Глендруида! Еще бы мне не знать, когда я за ним и приехал на эту безумную планету…

— То есть жезл вам еще нужен? — уточнил Имана. — В таком случае, у вас есть возможность его получить.

— Вы хотите отдать мне это жезл? — недоверчиво спросил Платон. — Вы уверены? После того кошмара, который некая девица устроила на астероидах? Благодаря тем событиям в секрет жезла теперь посвящена вся система Беты Ориона…

Имана впервые усмехнулся одними губами.

— Этот жезл — вещь уникальная и драгоценная. Но я отдаю его вам без всяких опасений. Хотя он абсолютно исправен, никто во всей вселенной не сможет привести его в действие.

Он взял жезл со стола и вытянул руку перед собой, повернувшись к Платону вполоборота. Между прозрачными рогами на конце жезла возник короткий радужный луч. Луч вытянулся, коснулся стены и вновь ушел в рукоятку жезла. Поза Иманы живо напомнила Платону барельеф на обломке стены возле деревни Пингу. «Миноискатель!» — горько усмехнулся он про себя.

Принцип действия этого оружия непостижим для простых смертных, — произнес Имана. — В его основе лежит использование особого вида психофизической энергии. Можно называть ее энергия жизни, первооснова мира — в общем, насколько хватит фантазии, — но что это такое на самом деле, вам не понять. Управлять ею научиться невозможно — это дар от рождения. Только потомки тех, кто правил Альчерой, имеют этот дар. Увозите жезл на свою планету, экспериментируйте, можете разобрать его, если желаете. А теперь отдыхайте. Я помогу вам заснуть.

Худая рука «демона» прикоснулась к светильнику, и пляшущий огонек погас. Комната снова погрузилась во тьму.

— Постойте! — воскликнул Платон, приподнимаясь на постели. Но ему никто не ответил.

Глава 8

ИМАНА РАССКАЗЫВАЕТ О РАДУГЕ

Впоследствии Платон вспоминал дни, проведенные и подземельях, без всякого удовольствия. Временами ему казалось, что он похоронен заживо. Дважды в день кто-то невидимый приносил ему пищу — безвкусную, непонятного происхождения — и молча удалялся, не отвечая на вопросы. Периодически наведывался Имана со своим светильником — осматривал ожоги, наблюдал за реакцией глаз на свет, осведомлялся о самочувствии, но в разговоры вступать отказывался, коротко отвечая: «Время еще не пришло». Больше всего Платону досаждало чувство беспомощности, когда темнота, безмолвие и вынужденная неподвижность казались невыносимыми. В такие минуты Платон чувствовал, что его охватывает паника, и готов был бежать куда угодно, лишь бы прочь из подземелья.

К концу второй недели ожоги Платона начали заживать, и археолог ощутил, что к нему снова возвращается боевой дух. Для начала он решил осмотреться и разобраться, наконец, куда он попал. После очередного посещения Иманы он попросил оставить светильник на столе. «Я до смерти устал от темноты. — объяснил Платон. — Скоро у меня уже зрение атрофируется».

Имана бросил на него проницательный и чуть насмешливый взгляд, но как всегда смолчал. Уходя, он оставил светильник Платону.

Дождавшись, когда тихие шаги лекаря смолкнут вдалеке, Платон вскочил с кровати. Ступни еще болели, но археолог решил, что ходить он сможет. Он подошел к столу и взял светильник. Как ни странно, огонь даже не нагрел стекло. Подняв его повыше, Платон обошел комнату кругом. Помещение оказалось почти пустым и на редкость неуютным: кроме плоской лежанки и стола с двумя креслами, там больше ничего не было. «Уж не тюрьма ли это? — заподозрил Платон. — Впрочем, нет: больше похоже на монастырскую келью. Что-то здесь есть этакое готическое. Особенно эта резьба на стенах…»

Платон провел рукой по барельефу, на котором люди и животные переплетались в сложном и малопонятном узоре. Узор показался ему знакомым. Но как ни заманчиво было изучить его повнимательнее, археолог решил двигаться дальше.

Из комнаты вела наружу дверь в форме стрельчатой арки. Платон легко толкнул ее, и она бесшумно открылась. «Замка нет в принципе, — заметил про себя Платон. — Какой из этого следует вывод? Либо они милые и дружелюбные ребята и не хотят причинить мне вред, либо считают меня настолько безобидным, что даже не потрудились запереть дверь. Второе, к сожалению, вероятнее. А может, и к счастью…»

За дверью оказался узкий коридор, круто ведущий вниз. Платон прошел не больше двадцати шагов, как снова очутился перед дверью. Эта была даже гостеприимно приоткрыта. Прикрывая рукой светильник, Платон подкрался к двери и прислушался. Откуда-то издалека донесся резкий голос Иманы и удаляющиеся шаги. А потом Платон услышал и вовсе странный и неуместный звук. Он сильно напоминал жалобный женский плач.

«Любопытно! — подумал археолог. — Значит, здесь, кроме меня, есть еще узники?» Воображение вмиг нарисовало ему образ прекрасной, похожей на коварную Митиан пленницы в живописных лохмотьях, закованную в ржавые цепи. «Думаю, я обязан ее спасти. Джентльмен я или нет? — спросил себя Платон. С ответом он несколько затруднился. — В конце концов, это всего лишь разведка. Надо выяснить, кто там рыдает, а потом уж действовать по обстоятельствам». Оставив на время этические вопросы, Платон поднял светильник повыше, распахнул дверь и нос к носу столкнулся с Донатой.