Книга В плену пертурбаций - Алан Дин Фостер

Филин пускал пузыри и делал крыльями такие движения, будто демонстрировал, как надо плавать. Что касается Маджа… Джон-Том встревоженно огляделся. Где же Мадж? Справа донеслось не то рычание, не то стон. Прижимая руку ко лбу – у него внезапно разболелась голова, – юноша двинулся в том направлении, откуда шли диковинные звуки.

Вскоре он добрался до лежавшего на земле бревна, поверх которого со сладострастно оскаленной пастью распростерся Мадж. Сообразив, чем занят выдр, Джон-Том судорожно сглотнул и торопливо отвернулся. За время их знакомства Мадж неоднократно выкидывал всяческие фортели, совершал поступки, которые можно было охарактеризовать как нелепые, непрактичные и даже отвратительные, но это! Юноша постарался избавиться от картины, стоявшей перед его мысленным взором, и принялся думать о том, как быть дальше. Снова оглядев товарищей, он решил, что Клотагорб – единственный, кто способен сейчас что-либо воспринимать, а потому твердой походкой приблизился к чародею и потряс его за лапу.

– Очнитесь, сэр! Я не знаю, где вы, но явно не в себе. Прошу вас, сэр, очнитесь! Ну пожалуйста!

Клотагорб ничем не показывал, что слышит. Джон-Том постарался припомнить, как именно располагались на струнах дуары его пальцы в тот миг, когда он вернулся в реальность, потом глубоко вздохнул и выдал несколько аккордов, совершенно не представляя, чего можно ожидать.

Аккорды вышли не слишком благозвучными, но, возможно, так тому и следовало быть. Волшебник моргнул – почти как Джон-Том. Его взгляд выразил несказанное удивление.

– Что? Кто? Что? – Наконец он словно только-только заметил юношу, озабоченно глядевшего на него. – А, это ты, мой мальчик. Что случилось?

– Сэр, вы где? Здесь или там?

– Где я? Конечно, в Библиотеке! Что за глупый вопрос! Я в древней Библиотеке, которая есть чудо из чудес. Хорошо, что тебе тоже удалось отыскать ее, мой мальчик. Мне потребуется помощь. Как ты понимаешь, одному такую работу не провернуть. – Чародей ткнул пальцем в камень, который держал в лапе. – Видишь, я сумел найти ключ! Перед тобой первая страница указателя, составленного, как выяснилось, весьма разумно. В нем может разобраться даже непосвященный. – Клотагорб вытянул лапу с камнем вперед, как бы намереваясь поставить что-то на невидимую книжную полку, однако неожиданно замер и ошарашенно уставился в никуда.

– Сэр, с вами все в порядке?

– Значит, никакой Библиотеки нет? – прошептал Клотагорб после паузы.

– Нет, сэр, – подтвердил Джон-Том. На чародея было больно смотреть.

– Мне жаль разочаровывать вас, сэр, но… То была иллюзия. Я и сам испытал нечто подобное. Я до сих пор не знаю, как выбрался из нее – то ли потому, что она кончилась, то ли благодаря тому, что случайно взял правильный аккорд.

– Нет, мой мальчик, это не иллюзия, – отозвался чародей. – Пертурбация. Еще одна треклятая пертурбация! Выходит, ты не видел ее?

Я разумею, Библиотеку?

– Нет, сэр, – повторил Джон-Том. – На меня нашло другое наваждение.

Мне чудилось, я стою на сцене в звездный час своей карьеры. Заветная мечта, осуществление сокровеннейших желаний. Я имел все, к чему стремился.

– Я тоже. На сей раз объектом пертурбации стали наши осознанные и неосознанные желания. – Волшебник поглядел на камень, который по-прежнему сжимал в лапе, и раздраженно отшвырнул его в сторону. – Короче говоря, нас преизрядно одурачили.

– Ну и что, сэр? Пускай нас и вправду одурачили, но мы не остались в дураках. Все обошлось, и мы – те же, какими были раньше.

– Спасибо за утешение, мой мальчик. – Клотагорб улыбнулся. – Раз уж ты взялся заботиться обо мне, помоги старику подняться.

Джон-Том исполнил просьбу чародея. Тот выпрямился и вдруг пустился пинать ни в чем не повинный камень, оглашая воздух забористыми, весьма красочными выражениями. Юноша знал, что за Клотагорбом водится привычка прохаживаться – порой достаточно едко – по адресу других, в особенности Сорбла, но никогда не слышал, чтобы волшебник употреблял все эти словечки в отношении самого себя. Лишь теперь Джон-Том осознал, насколько глубоко уязвлена гордость чародея.

– Ну вот, сейчас и впрямь полегчало. Поверь мне, мой мальчик, я был в Библиотеке. Именно с большой буквы, поскольку равной ей на свете просто не существует. В ней хранятся сведения обо всем, что было, есть и будет. Представляешь? Библиотека прошлого, настоящего и грядущего!

Все возможные ответы на все возможные вопросы. То, о чем я грезил, мой мальчик, то, чего жаждал всю свою сознательную жизнь! Да, как-то неловко чувствовать себя обманутым, тем более сверхъестественным феноменом. – Волшебник глубоко вздохнул. – А что с остальными?

– Как видите, сэр, – сказал Джон-Том, указав сперва налево, а потом вверх, на ветку, на которой восседал Колин, – они все еще находятся в своих грезах. Должно быть, на них пертурбация подействовала сильнее, чем на нас с вами.

– Не льсти себе, мой мальчик. Тут ни при чем ни твоя воля, ни чувство реальности. Насколько я понимаю, нас обоих выручила музыка.

– Наверно, вы правы, сэр. – Джон-Том передернул плечами. – С роком надо держать ухо востро: он нет-нет да и выкинет что-нибудь.

– Постарайся в ближайшее время не упоминать ни о роке, ни о судьбе, – проворчал Клотагорб. – Идем, у нас много дел. Ты будешь петь, а я прибегну к чарам.

Джон-Том вызвался вернуть к действительности Дормас. Та, очнувшись, сильно расстроилась, несмотря на уверения юноши, что от нее тут, собственно, ничто не зависело. Все они, все до единого, оказались бессовестно околдованными. Однако Дормас упорно не желала прислушаться к голосу разума, а в конце концов заявила, что хочет пробежаться по лесу, чтобы хоть немного утешить оскорбленное самолюбие. Как подозревал Джон-Том – а так оно и было на деле, – лошачиха просто хотела удостовериться сама, что луга в лесу нет и в помине; сколько она ни искала клевер и изумрудную траву, ей попадались лишь заросли кустарника да лужи с грязной водой. Удовлетворив свое любопытство, Дормас выкупалась в пруду, в который вливался горный ручей, ибо, катаясь по воображаемому разнотравью, измазалась с ног до головы.

Холодная вода смыла грязь, но раздражение и стыд остались.

Джон-Том принялся собирать мешки и тюки, а Клотагорб тем временем пытался с помощью магии вразумить своего ученика. Когда выяснилось, что волшебство на филина практически не влияет, чародей перешел к мерам физического воздействия. Неизвестно, что именно вывело Сорбла из транса – магия, которая с запозданием, но все-таки сработала, или увесистые подзатыльники, – однако филин более-менее очухался.

Более-менее – потому что он был настолько пьян, как будто напился не в воображении, а на самом деле. По всей видимости, это все же было не настоящее опьянение, а психические последствия пертурбации, которые обещали постепенно сойти на нет.

Кончив собирать поклажу Дормас, Джон-Том взобрался на сосну и крепко схватил Колина за плечо. Коала методично жевал сосновые иголки и бормотал себе под нос медвежьи мантры. Юноша как следует встряхнул чревоугодника, взяв попутно один или два аккорда на дуаре. Колин, вероятно, обладал необычайно развитым чувством реальности, ибо очнулся почти моментально.