Книга Зейнсвилл - Крис Сэкнуссемм

— В чем дело? — спросил Сахарок. — Не хватает вдохновения?

— Не хватает, — признался Чистотец.

— Псих хренов!

— Мой Господь и Спаситель!

— Заткнись!

— Может, тебе лучше заняться своей девчонкой? — предложил Лони.

Чистотец опустил глаза на свернувшуюся комочком Кокомо.

— Я не знаю, что делать.

— Контролируй ее сознание! — издевательски предложил голос из темноты внизу.

— У меня шанкр, который уже завонялся. Исцели меня! — простонал другой.

— А у меня синдром Экскина! — прошипел голос у самой решетки.

Чистотцу показалось, голова у него вот-вот взорвется. Кокомо лежала, свернувшись вокруг его коленей, голоса из коконов внизу насмехались или умоляли. Он улизнул от «Витессы» и планов Парусии Хид лишь для того, чтобы оказаться в грузовой фуре с больными мечтателями и преступниками, со спящей красавицей, которую он разбудил, но которая не желает бодрствовать, а когда все же приходит в себя, стремится сорвать с него одежду.

— Арг!!! — простонал под этим давлением Чистотец.

Из-под пола сдавленно залопотали на арабском.

Печеньице поднялся с лавки между распорками и открыл змеиную яму, чтобы посмотреть, из-за чего сыр-бор.

— Срань Господня! — присвистнул он.

Ближе всего к нему стоял Роджер. Заглянув в грузовой отсек, он сперва не понял, что перед ним. Гадюки, гремучие змеи и прочие твари уже не лежали бессмысленной грудой и не извивались случайным образом — нет, они лежали аккуратно переплетшись, их тела сложились в живой канат, который свернулся, как настоящая змея, занимая все помещение и захватив в пасть собственный «хвост».

— О Господи! — охнул Роджер, когда до него дошло. — Это же Уроборос!

— Что-что? — переспросила биолог-кубинка.

— Один из величайших мировых символов, змея, пожирающая собственный хвост. Он возник как гностическая эмблема, основанная на новой интерпретации Змея в Раю, — как позитивный символ тяги человека к знанию, а позже, в алхимии, превратился в дракона. Как тебе это удалось?

— Не знаю. Кокомо тоже такое умеет.

— Вот эта девчонка? — сморщил нос Лони.

Чистотец кивнул.

— Дерьмо, — просипел, закрывая яму, Печеньице. — Иметь такие способности и их не контролировать… Неудивительно, что тебе страшно.

— Уберите их отсюда! — завопил голос внизу, и тут же завывания начались снова.

— Jube, Domine benedicere[56]

— Эй, Будда!

— Демоны!

И женский крик:

— Я не могу дышать!

— Нет, ты не можешь видеть! — ответили ей из темноты.

— Хвала Аллаху!

— Санктус! Санктус! Санктус!

И снова крики на испанском и урду.

— Заткнитесь! — рявкнул Печеньице.

«Каравану Харизма» и раньше доводилось перевозить опасных и заразных людей или сложнейшее оружие, но с чем-то подобным Печеньице столкнулся впервые. Он даже не знал, распутаются ли когда-нибудь змеи. Надо будет рассказать Джейкобу, когда они остановятся в Сент-Луисе. А пока лучше не выводить из себя Чистотца.

— Слушай, — начал он. — Из-за этих людей не беспокойся. Они просто напуганы. Когда доберемся в Сент-Луис, разомнем ноги и поменяем местами людей. А пока почему бы тебе, Лони и Роджеру не пересесть вон туда. Там есть смотровая панель, можешь выглянуть наружу.

Чистотец кивнул.

— Но я… Я беспокоюсь за нее, — пробормотал он.

Печеньице поглядел на девушку у ног лысого: свернулась точно так же, как змеи под полом. За годы на американских дорогах он всякого навидался — и необычного, и необъяснимого, но никогда не встречал таких, как этот лысый и его зеленоглазая девчонка. Их окружала странная аура, вот это невозможно было отрицать.

— Давно она стала такой?

— Не знаю, — ответил Чистотец. — Я познакомился с ней всего несколько часов назад. Ее держали в инфошлеме.

— У нас тут есть диагностикон, — сказал Печеньице. — Давай-ка я ее проверю. Может, найдем что-нибудь, чем можно ее поправить. Но не слишком обольщайся.

Печеньице жестом попросил блондинку помочь ему с Кокомо, а Лони и Роджер взялись развлекать Чистотца: Роджер решил, что лучше всего это будет сделать при помощи старинной игры «Кто я такой?», где каждому загадывают какую-нибудь знаменитость, а он должен задавать вопросы и угадывать, кто ему выпал.

Лони угадал Уинна Фенсера, а Роджер так же быстро — супермодель Тринидад Слейд. Потом пришла очередь Чистотца.

Как раз в этот момент за смотровой панелью мелькнул еще один странный щит.

Если хамелеон видит себя в зеркале, то меняет цвет.

Вонючка Юла

От этого мозг Чистотца вновь взорвался хаосом образов.

— Вонючка Юла? — спросил он, ощутив ледяной укол интуиции.

— Как ты так быстро догадался? — завопил Роджер.

Чистотец помотал головой.

— Кто такой Вонючка Юла?

— Ты не знаешь, кто это, но догадался, кто тебе выпал? — озадаченно спросил Лони.

— Все слышали про Вонючку Юлу, — вставил женский голос снизу.

— За прошедшие годы он называл себя разными именами, — объяснил Роджер. — Его настоящее имя Ронуэлл Сьюард. Вундеркинд. Заработал уйму денег на кибертехе с Фенсером. Но Сьюард был умнее. В девять лет он поступил в медицинский институт. Потом в МТИ[57]. Потом, так, во всяком случае, рассказывают, сочинил и записал симфонию под названием «Disjecta Membra»[58]и платиновый тройник «Проповедь извращенным», а ведь до того нот в глаза не видел. Затем он начал принимать наркотики в диких дозах и даже создавать собственные, занимался какими-то экспериментами в области музыкального гипноза, проектировал органические компьютеры.

— Он создал самый совершенный органотрон, — добавил Лони. — Без чьей-либо помощи. Он создал черного блюз-гитариста по имени Слепой Лемон Джексон Джефферсон Джонсон Джонс[59]. Некоторое время жил с порнозвездой Фелацией. Они вместе сняли фильм «Американский рай». А когда фильм провалился, она обвинила его в том, что он пристает к ее приемным африканским детям-мутантам: