Книга Деревни - Джон Апдайк

— Оуэн, не строй из себя невинного ягненка! Ты не такой.

— Нет? А я думал, такой. С чего ты взяла, что я не ягненок?

— Это всем известно, глупый. И не перечь мне. Так у нас ничего не получится.

— Ты имеешь в виду Фэй?

— Не только. Фэй была всего лишь началом. У всех у нас было свое начало.

— У тебя тоже?

Вместо ответа Ванесса выпустила из ноздрей сигаретный дым и улыбнулась — самыми краешками губ.

Оуэн разглядывал ее, разглядывал так, будто видел впервые: маленький приплюснутый нос, густые темные брови, улыбающийся рот. Во всем ее облике сквозило обещание близости, в окружающем шуме даже пугавшее, и он сказал — просто, чтоб не молчать, первое попавшееся, что пришло в голову:

— Ты, наверное, удивляешься, почему я заглядываюсь на других женщин, когда у меня такая красотка жена.

— Все знают, что ты считаешь Филлис привлекательной.

«Да, она такова, но не в моем вкусе, — подумал Оуэн. — Слишком добропорядочная и дисциплинированная, как школьница». Но на него она плевать хотела. Вообще на всех плюет, кроме своих детей. Живет сама по себе.

Авансы со стороны женщины, с которой он был едва знаком, избавляли Оуэна от чувства вины, и он сказал:

— Ладно, позавтракаем как-нибудь. Только не у нас в поселке и не в Хартфорде. А что думает Генри?

— О чем, дорогой?

— Обо мне и Филлис и вообще…

— Мы с ним мало о чем разговариваем. Это большой плюс в браке.

— А я часто задавался вопросом: какие в браке плюсы?

Музыка смолкла. Смеясь от облегчения, что танец кончился, и щурясь от разноцветных мигающих лампочек, развешанных Дуайтом Оглторпом для услады гостей, к ним подошли Филлис и Генри.

Оуэна удивил урок, преподанный ему Ванессой: мужеподобные женщины хороши в постели. Видимо, Дорис Шамахан, девчонка-сорванец, мальчишечья заводила, позволившая ему однажды заглянуть к ней под шорты, когда она стояла на крыше сарая для игровых принадлежностей, была не случайна.

Они ложатся без предисловий, без колебаний и жаждут оргазма, как жаждет крови сокол в вышине.

Во время акта Ванесса не улыбалась, как улыбалась от головокружения Фэй и как показывала ямочки на щеках Алисса, зато в момент разрядки порой смеялась — низким, грудным, с хрипотцой смехом. Просторные платья скрадывали округлость ее форм; груди и зад казались плоскими. Когда Ванесса раздевалась, обнажалось ее скульптурное тело, и на его гипсовой белизне выделялись багровые соски и темно-каштановая растительность лобка.

Ванесса усвоила мужской взгляд на секс как на отправление физической потребности, сходное с утолением голода, и как опытный повар не хотела ограничиваться однообразными блюдами.

Красивой кистью руки с коротко подстриженными ногтями она брала восставший член Оуэна, как берут за ножку высокий бокал с вином, и, словно раздумывая, что с ним делать, оттопыренным мизинцем поглаживала волосатое основание испещренного голубыми прожилками ствола. Как хороший слесарь думает об очередной операции над своей деталью даже тогда, когда не стоит за верстаком, так Ванесса гадала, какой бы номер выкинуть при следующей встрече с любовником.

— Знаешь, я подумала: сегодня я позволю тебе кончить между моих сисек. Только сначала ты должен полизать меня.

— Ванесса, программа принята. Но мне еще хочется войти в тебя.

— В меня? Через какую дырку, дурачок? У женщин, как тебе известно, их три — не считая четвертой, маленькой, которая только для писанья.

— Ты меня с ума сведешь. Не тяни.

— У мужчин есть большой минус. Мужчину можно завести против его воли, но он не сможет трахаться без согласия своего дружка, — сказала Ванесса и умолкла.

Когда она задумывалась, ее янтарные, как у тигрицы, зрачки темнели, как темнели выцветшие голубые глаза Алиссы в момент совокупления.

— Ты заведешься, если трахнешь меня в зад? — спросила она хрипло.

— Не знаю. — Собственный голос показался Оуэну тонким и слабым. — А ты?

У Оуэна-подростка не было друга, который мог бы дать хотя бы приблизительные ответы на мучившие его вопросы пола. Теперь, двадцать пять лет спустя, таким другом стала для него Ванесса.

— Я попробовала несколько раз, ничего особенного, — сказала она, подумав. — Возбуждает, конечно, как и спереди, только наоборот.

«Да, Ванесса куда опытнее меня», — мелькнула у Оуэна мысль, но он еще может ее догнать. Пенис у него набух.

— Попробуй еще раз, со мной, — ответил он.

— Хорошо. Но сначала я с тобой.

— Чем? — опасливо спросил он.

— Языком. Потом пальчиком в перчатке, а там посмотрим.

— Не нравится мне этот разговор!

— Не нравится — не будем. Посмотри, как у тебя встал! Даже назад загнулся, прямо в пупок смотрит.

— Возьми его в рот, — сдавленным голосом произнес он.

— Может быть. А может быть, нет. — Ее губы сложились в гримаску, какую корчила Филлис. — Но сначала подумай, что ты сделаешь для меня.

Он поглаживал пальцами складки ее влагалища, выворачивал их, чтобы увидеть розоватую изнанку, облизывал влажный бугорок клитора. Гипсовая белизна ее тела перешла в промежности в другой цвет, он не понял какой. Ванесса сидела на краю кровати, ероша его мягкие мальчишечьи волосы, уже подернутые седыми прядками. Черты ее строгого лица смягчились. Потом ей словно надоело пробавляться подготовительными играми — она круто опрокинулась на кровать, закинула ноги ему на плечи и закрыла глаза, чтобы целиком отдаться своим ощущениям. Оуэн трудился, теряя сознание, пока Ванессу словно судорогой не свело. Она издала какой-то утробный стон и коленями стиснула ему голову, как это однажды сделала Эльза.

Он два дня боялся подходить к Филлис — даже для того, чтобы чмокнуть ее в щеку и пожелать спокойной ночи. Никакое мыло, никакой одеколон не помешают жене почувствовать у мужа запах другой женщины.

Она была не только с мужчинами, однажды призналась Оуэну Ванесса. Она занималась любовью с подружкой по выпускному классу. В университете были и другие. Потом в семье стало туго с деньгами, надо было платить за обучение брата, и ей пришлось перейти на административные курсы в Хартфорде. По окончании курсов она поступила в то же учреждение, где работал Генри Слейд. Взяли ее помощником начальника отдела, которым руководила женщина — явление в те годы нечастое. Начальница пыталась убедить Ванессу не выходить замуж за Генри, предлагала жить с ней. Но Ванесса знала, что ей нужны мужчины, такие как есть — неуклюжие простофили. Ей нужно было замужество, надежная опора в жизни. Она нутром чувствовала, что в любой момент сможет обвести Генри вокруг пальца. Он понимал: его будущая жена — не из тех изнеженных городских барышень, которые ждут ухаживаний.