Книга Овечья шкура - Елена Топильская

Когда мы выходили из прокуратуры метро, Васильков вдруг вспомнил, что запись в книжке Кати сделана на букву “В”, и задумался, что бы это значило.

— Ладно, возьмем негодяя, расколем, сам скажет.

— Лучше подумай, как нам его брать? — проворчала я. — Надо торопиться. Мы и так уже засветились. Да еще Алиса там бродит, как бы не наворотила чего-нибудь. Начнет с ним разговаривать на провокационные темы, намекать на свою сестру… Спугнем.

— Да, — скупо согласился Васильков. Мы оба замолчали и молчали до нашей прокуратуры, куда направлялись, чтобы выработать план действий. Было ясно, что нам нужна подсадная утка. И где же нам брать агентессу или сотрудницу, выглядящую так молодо, что она может сойти за пятнадцати-семнадцатилетнюю девочку: пухленькую, с пепельными волосами и толстыми ножками?

Именно такая девушка дожидалась нас в прокуратуре возле моего кабинета. При виде нас Алиса Кулиш вскочила со скамейки в коридоре и чуть не бросилась мне в ноги.

— Мария Сергеевна, я знаю, кто он!

Я завела ее в кабинет и усадила на стул.

— Алиса, — сказала я строго, — мы же с тобой договаривались, что ты не будешь заниматься самодеятельностью. Зачем ты ходила в пикет на “Звездной”?

— Как вы не понимаете! Он там работает! Убийца!

— Алиса!

— Ну что Алиса! — девчонка чуть не плакала, и у меня от жалости к ней заныло сердце. — Я могу доказать, что это он. Что это милиционер со станции “Звездная” убил Катю!

— Но ты же видишь, что мы тоже это знаем. Мы ведь работаем, уж доверь эту работу профессионалам. Не лезь ты сама никуда. Он ведь и тебя убить может.

— Ну и пусть! — запальчиво сказал Алиса. — Зато у вас появятся доказательства.

— Во-первых, нам не нужны доказательства, полученные такой ценой. А во-вторых, твои родители вряд ли скажут “ну и пусть”.

При упоминании о родителях Алиса притихла. И даже смахнула слезу. За ее спиной мы с Васильковым обменивались знаками. Васильков энергично махал рукой в сторону двери, а потом изображал решеточку из скрещенных пальцев — мол, гони ее отсюда поганой метлой, пусть сидит по месту жительства под домашним арестом. Я показывала, что это безнадежно, лучше нам контролировать ее.

— Алиса, давай посоветуемся, — дипломатично предложила я. — Нам надо спровоцировать преступника, чтобы он себя выдал…

— Я знаю, — горячо заговорила Алиса, перебив меня, — я уже узнала, что все девочки, которых он убил, были похожи на Катю. И на меня… Можно, я пойду его соблазнять?

— А ты сама-то как думаешь? — раздраженно вмешался Васильков. Похоже, Алиса перестала ему нравиться, выражение лица у него было такое, будто он ее сейчас отшлепает. В лучшем случае.

— Подожди, — остановила я его. Сейчас девчонка психанет, хлопнет дверью и пойдет… Известно, куда. Что ж нам, за ней пост выставлять? Нет уж, пусть будет рядом, под присмотром, поэтому с ней надо обходиться деликатно. — А откуда ты узнала про остальных девочек?

— От дяди Никиты… Пилютина… — прошептала Алиса. Я мысленно послала пламенный привет эксперту Пилюгину. А с другой стороны, откуда он мог знать, что в семье растет свой майор Пронин.

— Алиса, о том, чтобы тебя использовать в оперативном мероприятии, не может быть и речи. Я лично не хочу, чтобы меня уволили. Да что там уволили — под суд отдали.

— Но почему? — пролепетала Алиса. — Почему я не могу? Ведь моя сестра…

— Именно поэтому, — жестко сказал Васильков. — Нам нужен человек, который поведет себя профессионально, чтобы не вызвать у преступника подозрений и самому не подвергнуться опасности. Ты можешь завалить всю операцию.

Правильно, подумала я. Надо не просто тупо запрещать Алиске совать свой нос куда не следует, а как бы принять ее в игру. Вроде как мы бы тебя с удовольствием послали на верную смерть, но ты можешь по неопытности чихнуть не в тот момент, и тебя убьют не тем способом, каким хотелось бы. Поэтому мы лучше на смерть пошлем опытного агента.

Но опытный агент в нашем распоряжении был только один. И он, вернее, она, категорически не подходила по внешности. Мы с Васильковым обменялись взглядами, свидетельствующими о том, что мысли у нас сходятся и что нам обоим пришла в голову Люда Ханурина. Правда, и за нее нас по головке не погладят, но хоть не с малолеткой дело иметь будем, это смягчающее обстоятельство.

Помолчав, Васильков сказал вслух то, о чем мы оба думал и:

— Люда бы его раскрутила по полной программе, на все. Она бы из него еще и новые эпизоды вытянула.

— Ты думаешь, она сейчас еще может кого-то раскрутить?

— Не кого-то, а убийцу ее любимого Володеньки. Ради этого она соберется и сделает невозможное.

— Но внешность! Он на нее не клюнет, хоть она прямо в метро стриптиз устроит.

— Да, — согласился Васильков с сожалением, — даже если на нее парик надеть, все равно комплекция не та. Но лучше Люды мы никого не найдем.

— Подожди-ка, — спохватилась я. — А если ее загримировать? Играют же тощие актеры толстых персонажей?

— И кто нам будет ее гримировать? Твоя подруга-визажист? — скептически спросил Васильков.

— Нет.

Я порылась в сумке и достала свою записную книжку. Там был записан номер телефона гримерши, которая делала из меня красавицу на телевидении. Придвинув к себе телефонный аппарат, я набрала ее номер. И пока ждала ответа, разглядывала то, что она написала у меня в книжке — свое имя и фамилию. И что-то меня в этой записи безотчетно тревожило, но не просто так, а в связи с нашим уголовным делом. Но что — я додумать не успела, потому что на том конце провода ответили.

— Алла Павловна? — спросила я в трубку.

— Да, это я.

— Это Швецова из прокуратуры. Помните, вы меня гримировали перед эфиром с Белявским?

— Конечно, помню, — голос гримерши потеплел. — Жалко, что вас не было в эфире. Этот волосатый предсказатель такую ахинею порол…

— Алла Павловна, мне нужна ваша помощь.

— С удовольствием, в любое удобное для вас время, кроме вторника и пятницы с трех до девяти. А что нужно? Вам визаж?

— Нет. Нам нужен портретный грим, но не мне. И еще… Я не знаю, сможете ли вы это…

— Ну говорите. Я скажу, могу или нет.

— Нам надо из худышки сделать толстушку.

— И только-то? — рассмеялась гримерша. — Это плевая операция. Вот из толстушки худышку сделать значительно труднее. Но тоже можно. Когда?

— Коленька, когда Романевский с Петровым в следующий раз дежурят? — спросила я, прикрыв трубку рукой. Коленька быстро произвел в уме необходимые подсчеты. И прошептал:

— Через два дня.