Книга Закон военного счастья - Николай Басов

– Пулеметы мы, естественно, тоже опробовали… Только недолго.

– Недолго?

– Противник их очень быстро подавил. Понимаете, даже из спаренной пушки можно ударить и, прежде чем тебя засечет противник, успеть перебежать. А с крупнокалиберником не побегаешь. Их почти сразу раздолбали. Все.

В помещении на миг стало тихо. Кажется, сидящие тут люди догадались, что выслушанная сентенция была оплачена многими жизнями и отчаянным, но безуспешным мужеством.

– Ладно, – хлопнул по столу Рымолов. – Следующий вопрос. Противник, почти не встречая ни малейшего сопротивления с нашей стороны, громит город. Каково сейчас его расположение?

Высказываться решил высокий, тощий парень, чем-то неуловимо похожий на Пестеля.

– В общем, пока на нас навалилось только шесть треугольников. Два находятся в районе завода, два висят над старой частью города и парком, разрабатывая стадион с волосатиками. Один долбит по тому сооружению, которое возвели зеленокожие, одновременно мешая всем перемещениям людей в районе бывших новостроек, и еще один, по последним сведениям, сковывает наши действия по направлению к аэродрому. У меня все.

Рымолов обвел глазами сидящих перед ним людей. Спросил низким, глухим голосом:

– Кто доложит о расположении и состоянии людей?

За то время, что Рост его не видел, он не сильно изменился. Остался тем же высоким и очень светлым лоб, так же глубоко и сухо блестели глаза. Но в нем появилась какая-то слабина. Рост не очень надеялся, что сугубо штатский Председатель, бывший профессор каких-то там наук, выдержит обрушившиеся на Боловск беды со стойкостью настоящего бойца. Но так явно демонстрировать перенапряжение все-таки не следовало.

– Могу я, – подала вдруг голос теща Ростика, мама Любани, Тамара Ворожева. Вот она была спокойной, даже, пожалуй, равнодушной. В общем, выглядела она как-то непривычно. – Люди преимущественно остались на местах, то есть в своих подвалах или в подвалах соседей. Первый час на дорогах замечалось какое-то движение, но, когда стало ясно, что эти… захватчики бьют по всему, что движется, люди большей частью замерли, залегли кто куда. Да и бежать, как ни крути, некуда. Итого в городе находится почти пятьдесят тысяч человек, из которых почти половина детей. Четверть другой, взрослой половины в принципе может быть мобилизована, хотя бы для нестроевых целей, но… Но их нужно заставить и в любом случае дать знать о наших планах.

Так, решил Рост, они обсуждают возможность тотальной мобилизации. Значит, покоряться они еще не хотят. И то хлеб.

– Сколько они смогут продержаться без воды? – спросил кто-то из задних рядов. Рост присмотрелся, это был Кошеваров, некогда второй человек в городе, мэр, а ныне, очевидно, утративший свое влияние рядовой хозяйственник.

– Все привыкли неделю, а то и больше обходиться своими кормами и водой, – отозвалась Ворожева. – Так что большой беды первое время быть не может.

– Они крошат город, как муравейник, а вы… – махнул на нее рукой Председатель. – Ладно. Об оружии пока говорить не будем. Какие будут предложения по схемам мобилизации? Как заставить людей стать в строй перед лицом такого… противника?

– Эхо-хо, – раздался вдруг знакомый до боли голос. Принадлежал он, без сомнения, Каратаеву. – И как же так получилось, что мы опять проспали противника? Где был наш знаменитый… Этот… который сидел на шаре? Как он вообще сумел не заметить треугольники?

– А он, кажется, струсил, – негромко, но внушительно проговорила Галя Бородина. – И удрал, не дождавшись…

– Попрошу не трепать языком, если не знаете фактов, – неожиданно для себя рявкнул Рост.

Все повернулись в его сторону.

– Что? – Галя говорила очень медленно и, как всегда, что-то такое, что не хотелось слушать, – настолько это было неправильно, настолько не соответствовало действительности.

– А то, – отрезал Рост, как-то слишком быстро наливаясь злостью против этой женщины, против всей этот чиновной шушеры. – Денис Пушкарев пал смертью храбрых на глазах всего города и всей пурпурной братии, взорвав шар вместе с треугольником противника. Первый павший за эту войну враг погиб потому, что Денис защищал таких вот… как ты, Галина. Которые его бездумно и бесчувственно позорят. Хотя, конечно, не за вас он погиб, а за людей.

– Гринев, – поморщился Рымолов. – Хватит патетики. Давай дело.

Рост подумал.

– Что-то вы, Арсеньич, не очень торопились оборвать предыдущего оратора, который порол чушь и позорил, не побоюсь этого слова, настоящего солдата… – Он вздохнул. – Именно из-за его самоотверженности у нас сейчас над городом шесть черных треугольников, а не семь.

– От этого нам не легче, – отозвалась Галя.

– Ерунда, – тут же парировал Ростик. – Шесть – это не семь. Еще и потому, что враг уже не так уверен в себе, он уже видел, как мы его умеем сбивать. За одно это Бойцу нужно памятник поставить, а не крыть его…

– Гринев, я же попросил, – снова проговорил Рымолов.

– А я не могу не выразить свое возмущение. Случится мне завтра за Боловск погибнуть, такое вот… сборище и меня обхает. Поэтому – не позволю. Всем это ясно?

Последние слова он процедил уже сквозь зубы.

– У тебя по существу что-то есть?

Рост хотел было высказаться, что пришел вообще-то послушать, но тут подал голос Каратаев:

– У нас есть только одна возможность. Нужно атаковать треугольники. И если удастся, как Пушкарев, взрывами котлов наших леталок, нагруженными взрывчаткой, или еще как-нибудь уничтожать противника…

– Это безумие, – отозвался Ростик. – Они перебьют атакующих еще на подлете, и люди погибнут зря.

– К тому же у нас уже и лодок столько нет, – вдруг раздался голос Кима. Оказалось, он тоже тут, только прятался за спинами в другом конце помещения.

– Что же делать? – спросил Рымолов. И посмотрел на Ростика. Немигающими глазами, отчаянно и болезненно, с очевидной слабостью и мукой посмотрел, словно хотел этим вот взглядом спасти город.

– Атаковать лодки… – начал Ростик, помимо своей воли, как будто его губами и голосом заговорил кто-то потусторонний, невидимый, но достаточно могущественный, чтобы навязать свою волю, – необходимо. Только сделать это следует с использованием элемента неожиданности. Повторяю, их можно подловить только на неожиданности. И придумать этот трюк нужно за очень короткое время. Практически у нас есть два дня, в лучше случае – три. А потом…

И он рассказал про подходящую армаду мелких леталок. Возможное появление пехоты пурпурных даже эти штатские люди восприняли с отчаянием, даже у них не возникало сомнений – с подходом этих сил город падет окончательно. И ничто его не спасет.

– У кого есть конкретные идеи?! – почти закричал Рымолов.

Ростик посмотрел на невысокий потолок помещения. На нем отчетливо запечатлелись потеки воды. Почему-то сейчас он видел все вокруг так резко, словно тут горело не с десяток тусклых плошек, а батарея мощных софитов. При желании он мог бы увидеть лица всех людей, что собрались тут. И вычитать все надежды, эмоции, даже мысли, которые только можно вычитать по лицам.