Книга Паранойя - Джейсон Старр

— Врешь!

— Я не убивал твоего отца. Я не знаю, с чего ты это взял.

На какую-то долю секунды я совершенно ясно увидел перед глазами автостоянку, как я, наклонившись над Майклом Рудником, бью его ножом в пах.

— Это точно был ты, — сказал Рудник-младший. — Или ты сейчас идешь и обо всем рассказываешь копам, или… или будет хуже.

— Как — хуже? — спросил я, думая, что он говорит о Поле.

— Когда будет хуже, сам узнаешь как.

— Говорю тебе, ты ошибаешься, — повторил я.

— Я знаю, что это сделал ты, — сказал он. — Иначе ты бы не пришел.

— Я пришел узнать, кто не дает мне спокойно жить.

— Я знаю, что произошло в тот день у отца в кабинете.

— Ничего не произошло.

— Ты напал на него.

— Произошло недоразумение.

— Там были свидетели, не надо врать, сволочь!

Официантка и сидевшие за другими столиками повернули головы. Качок подошел к нам.

— Все нормально? — спросил он Рудника-младшего.

— Да, — ответил он. — Все нормально. Ты пока стой там, я сейчас.

Амбал смерил меня уничтожающим взглядом, потом отошел на свое место возле дверей.

— Твой друг? — спросил я.

— Мой телохранитель.

— Телохранитель? А зачем тебе…

— Обеспечивает мне защиту.

— Защиту от кого?

— А как ты думаешь? Ты убил моего отца. Может, ты и меня попытаешься убить!

— Это просто смешно. Ведь твой отец сказал полиции, что на автостоянке на него напал подросток. Я что, похож на подростка?

— Подростки нашли его на парковке. Он мог не понимать, что происходит.

— Но меня уже дважды допрашивала полиция. Ты что, считаешь, что, если бы у них был повод, меня бы уже не арестовали?

— Так все-таки, как насчет того дня, когда ты напал на него в офисе? Ты это тоже будешь отрицать?

— Я действительно был у него в тот день, и между нами произошла ссора, но я на него не нападал.

— Там были люди. Они тебя видели.

— Послушай, я не хочу об этом говорить, потому что не хочу тебя расстраивать.

— А, так ты теперь будешь меня защищать?

— Да, в каком-то смысле.

— Я точно знаю, что между вами было.

Я помолчал. Потом спросил:

— Откуда ты знаешь?

Теперь он смотрел в сторону. Я понял, что попал в точку, но пока было не совсем ясно, что к чему.

— Просто знаю — и все.

— Откуда? Тебе рассказал следователь? Тебе рассказала мать? Если да, то это всего лишь слово твоего отца против моего. Откуда ты знаешь, что я не вру и не выдумываю?

— Мы сейчас говорим не об этом, — сказал Рудник-младший, по-прежнему избегая смотреть мне в глаза.

— Брось, скажи мне. Тебе отец рассказывал обо мне?

— Нет.

— Тогда откуда ты знаешь, что я не вру? Если бы ты сомневался, то не стал бы затевать всю эту историю с мэйлами. Откуда такая уверенность?

— Да пошел ты, — сказал Рудник-младший.

— Тот мальчик и я не были единственными, да? Твой отец и с тобой играл в пинг-понг? Говорил «ты у меня сейчас получишь»?

— Заглохни!

— Вот почему ты убежден, что это я, да? Потому что ты сам хотел его убить.

— Заткнись, сволочь!

Телохранитель снова пошел по направлению к нашему столику. Рудник-младший, чье лицо неожиданно приняло малиновый оттенок, махнул ему рукой, велев оставаться у двери.

— Предупреждаю, — сказал он. — Это твой последний шанс. Иди и прямо сейчас звони копам, или пожалеешь — очень пожалеешь.

Я взглянул на часы — минутная стрелка перешла за половину первого.

— Слушай, мне нужно возвращаться в город, — сказал я Руднику-младшему. — По-моему, тебе надо поговорить с врачом. Твой отец надругался над тобой, когда ты был ребенком, и ты, видимо, до сих пор не оправился от потрясения. У моей жены есть прекрасный врач — доктор Кармади, имя я забыл. Тебе нужно к нему.

— Гребаный псих, — сказал Рудник-младший и встал. — Чтоб ты сдох.

В его взгляде была угроза. Несколько секунд он не сводил с меня глаз, а потом они с охранником вышли из ресторана. Заплатив по счету, я еще раз взглянул на часы, висевшие на стене, — было двенадцать тридцать шесть. Я еще успевал на встречу в Манхэттен.

Я побежал через улицу к вокзалу. Едва я ступил на лестницу, ведшую на платформу, меня схватили сзади за руки. Передо мной вдруг возник Рудник-младший.

— Думал, так просто отделаешься? — сказал он.

Амбал в майке держал меня, а Рудник-младший несколько раз ударил кулаком в лицо. Каждый следующий удар был больнее предыдущего, моя голова всякий раз рывком откидывалась назад. В кулаке Рудник-младший зажал что-то тяжелое, а может быть, бил кастетом. Стало трудно дышать носом, кружилась голова, я был близок к обмороку.

Напоследок Рудник-младший несколько раз сильно ударил меня в живот, а потом приставил мне в горлу выкидной нож. Острие снизу впилось мне в подбородок.

— Это за отца, подонок, — сказал Рудник-младший.

Он подвинул нож выше, и лезвие проткнуло кожу.

— Хватит, — подал голос телохранитель, — валим отсюда на хрен.

— Признайся, — сказал Рудник. — А то хуже будет.

И они кинулись вверх по лестнице.

Несколько секунд я стоял скрючившись и ловил ртом воздух. Лицо болело, на губах я ощущал вкус крови. Наконец я поднялся и заковылял к турникету.

Стоя на платформе в ожидании поезда, я насколько возможно пытался привести себя в порядок. В заднем кармане я нашел бумажную салфетку и вытер с губ кровь. Скоро салфетка пропиталась кровью, и ее пришлось выбросить. Губы вроде бы перестали кровоточить, но кровь успела закапать рубашку и пиджак.

Скоро подошел поезд. Люди в нем таращились на меня, поэтому я повернулся лицом к дверям, делая вид, что не замечаю взглядов. Я поймал свое отражение в плексигласе дверей и не узнал себя.

На Тридцать четвертой я вышел и стал ждать поезда в центр. Прошло уже пять минут, а его все еще не было. Наконец, без нескольких минут час, поезд медленно подошел к станции. На Сорок седьмой я вышел и стал пробиваться сквозь толпу; это было несложно: при взгляде на мое лицо люди сами уступали мне дорогу. Из здания вокзала я с той скоростью, которую мне позволили развить болевшие ребра, бросился бегом через Шестую авеню к своему офису. В лифте я еще раз взглянул на часы, было пять минут второго.

Карен, сидевшая на ресепшене, сказала, что Джим Тернер с Бобом в конференц-зале. Лицо сильно болело, было больно двигать губами, но, войдя в конференц-зал, я все же ухитрился изобразить некоторое подобие улыбки.