Книга Икона и крест - Билл Нэйпир

Они столько времени морочили мне голову! Кроме того, я все еще был зол.

— Меня наняла знатная линкольнширская семья, чтобы я изучил одну рукопись. В ней содержится нечто, требующее специальных навыков. Зоула — историк-маринист, Долтон — эксперт по предметам религиозного поклонения. Обнаруженное в рукописи заставило нас прилететь сюда.

— Вы утверждаете, что до тех пор с Долтоном знакомы не были?

Менем определенно действовал мне на нервы. Возможно, я сам виноват: мои анархические задатки всегда мешали мне работать в команде. Если не верите, спросите у моего старого сержанта.

— Ни в малейшей степени.

«Специальная служба… Турецкая государственная полиция…»

— Вы, часом, не о терроризме ли речь ведете?

Эта мысль уже несколько дней дремала в моем подсознании.

— Странно, что это прозвучало именно из ваших уст, — сказал Утерспун.

Я ждал ответа. Вместо этого он сам спросил:

— А вы, часом, не ищете что-нибудь?

Менем стрельнул в него глазами, словно тот сказал слишком много.

— Откуда вам это известно?

— Догадался, — ответил Уотерспун, помешивая кофе.

Он не ждал, что я ему поверю, и не беспокоился по этому поводу.

— Так уж получилось, что моя страна находится на перекрестке между Востоком и Западом, Европой и Азией, — начал Менем. — Наши западные соседи — они же давние враги — греки. На востоке — Армения и Иран, обвиняющие Турцию в геноциде, имевшем место в прошлом. К сожалению, наша история полна кровавых событий…

— Благодарю, за время работы я немного поднаторел в истории. Давайте ближе к делу.

Полицейский положил в свой кофе три ложки сахара.

— Как я уже говорил, мы можем рассказывать вам далеко не все.

— Вы прилетели на Ямайку, чтобы мне об этом сообщить?

— Мы хотели бы выяснить, — ответил Менем, — что именно вы ищете и насколько успешны ваши поиски. Ваши и ваших друзей.

— А с какой стати я должен вам о чем-либо рассказывать?

Я все еще чувствовал себя не в своей тарелке: не мог свыкнуться с недавним открытием, что за мной следили.

— Мистер Блейк… Я вхожу в специальный отдел Турецкой государственной полиции. Географические и исторические особенности моей страны, о которых я вам только что рассказал, делают ее притягательной для разного рода экстремистов. Нам приходится иметь дело с курдскими сепаратистами, взрывающими бомбы на Египетском базаре в Стамбуле, мусульманскими фундаменталистами, пытающимися проникнуть на американские военные базы, греческими боевиками, которые…

— При чем тут я?

— Уже некоторое время мы расследуем деятельность некой группы людей. Если я скажу, что эти люди опасны, то сильно преуменьшу серьезность положения.

Я почувствовал, как съеживается кожа на моей голове. Менем продолжил:

— Они и вы ищете одну и ту же вещь. И для них очень важно найти ее раньше вас.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

Я прекрасно все понимал. Меня била мелкая дрожь. Кондиционер виноват, что ли?..

— Этот маленький остров очень жесток. В стране, где в прошлом году случилось восемьсот убийств, смерть трех туристов будет считаться очередным несчастным случаем.

Я понял это, как только ступил на ямайскую землю. Нет, еще в том оксфордском пабе, когда только узнал о грядущей поездке.

— Вы сказали «трех туристов».

— Зоула, Дебби и вы. Не Долтон.

Я задумался.

— Не Долтон?

Менем покачал головой:

— Не Долтон.

Я с шумом прикончил остатки молочного коктейля. Рука немного тряслась. Глаза Менема казались стеклянными шариками.

— Если нам повезет, то ответ будет уже через день-другой.

Уотерспун удовлетворенно кивнул:

— Мы просим вас, мистер Блейк, лишь держать нас в курсе ваших успехов. Что бы вы ни нашли, держите связь через офис мистера Мартина. Не через консульство, в котором течей не меньше, чем в решете.

— А как быть с Долтоном?

Полицейские переглянулись. Менем коротко кивнул, и Уотерспун сказал:

— Ваш друг Долтон выдается напрокат.

— А если без тонкостей? Долтон — наемный убийца?

— Не просто убийца, — ответил Уотерспун. — У него как минимум дюжина имен и столько же паспортов.

Вы непременно обнаружите его в Ираке, Палестине, Турции — везде, где нужен нож в темном переулке или зверская расправа на рыночной площади. Его жизнь — сплошная криптограмма, а выходит на улицу он только с заходом солнца.

Менем вытащил из бокового кармана небольшой коричневый конверт и передал мне черно-белую фотографию. С карточки на меня пристально смотрел Долтон. Улица смахивала на лондонскую. Фотография была сделана из окна машины. Еще там была печать с номером и имя — Лерой Або.

— Не этого ли человека вы называете Долтоном?

— Этого. Так он — Лерой Або?

Я почувствовал тошноту.

— Это одно из многих его имен, — ответил Менем. — А вот некоторые из его художеств.

Он протянул мне пару вырезок из англоязычных газет. Покореженный автобус, разбросанные по оживленной улице обломки и тела людей, кареты скорой помощи… Другая фотография. Разрушенный рынок.

Судя по машинам и прохожим — где-то в Средиземноморье или на Ближнем Востоке.

— Три года назад он сбежал из измирской тюрьмы. На данный момент он связан с некими экстремистами на севере моей страны. Мы полагаем, что искомый вами предмет обладает с их точки зрения неким символическим значением. Очевидно, данному человеку было дано задание обнаружить этот предмет. И, по нашим сведениям, его успех послужит сигналом к террористическим действиям с глобальными последствиями.

Я почувствовал, что побледнел.

— Не может быть! Он работает на сэра Джозефа, директора Оксфордского музея древностей!

— Не работает, — сказал Уотерспун. — Сами удостоверьтесь. Гляньте в Интернете, есть ли его имя в списке работников музея.

Менем выдавил из себя полуулыбку:

— Ах да, сэр Джозеф… Добродетельный, непогрешимый, богатый сэр Джозеф… Теперь мы и в самом деле вторгаемся в области, в которых я теряю право разглашать те или иные факты.

Он дал мне несколько секунд, чтобы мое воображение понеслось вскачь. Затем спросил:

— Вы не замечали ничего странного в поведении Долтона?

Я задумался. Вспомнилось несколько мелочей.

— Да… Да, замечал. Он говорил с кем-то по телефону, но, стоило мне войти в комнату, бросал трубку.