Книга Убийство в прямом эфире - Мэри Джейн Кларк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оглядевшись по сторонам, убийца взял из груды тряпок в углу старое полотенце. Прижав полотенце к ее лицу, он закончил дело, и вскоре дыхание женщины остановилось.
Пентобарбитал натрия не понадобился. Его можно было приберечь для другого раза.
Проведя практически бессонную ночь, Фейс осторожно поднялась с постели, стараясь не разбудить Тодда. После поминальной службы они жестоко поссорились, оба отправились спать злые друг на друга, и теперь Фейс не хотела иметь с ним никаких дел. Она собиралась настоять, чтобы он шел спать на диван, но потом поехала на машине по кое-каким делам, а также чтобы немного проветриться, а когда вернулась, он уже спал. Тогда она подумала, что сама ляжет на диване, но ей не хотелось, чтобы мальчики видели это и переживали из-за серьезных разладов между родителями.
Фейс даже могла понять Тодда и не особенно винила его за те ужасные вещи, которые он произнес, когда они прочли завещание. Она и сама была более чем зла на Констанс; но хотя уж она-то имела полное право ругать сестру, Фейс почему-то не нравилось, когда это делал кто-то другой.
После того как Фейс спустилась вниз и заглянула к матери, она налила в чайник воды и поставила его на огонь. Завещание по-прежнему лежало на столе в столовой, куда она и бросила его после прочтения. Она взяла документ и направилась в гостиную, где, удобно усевшись в мягкое кресло, принялась внимательно изучать его снова. Все положения были прописаны очень четко. Трастовый фонд, основанный для ухода за матерью; определенная сумма выделена Бену и Брендану с целью оплаты их обучения в колледже, которую строго запрещалось использовать по какому-либо иному назначению; аналогичный фонд, предназначенный для детей Аннабель Мерфи; денежное вознаграждение экономке, Урсуле Бейлс, за ее преданность и верность. Основная часть состояния Констанс, тридцать миллионов долларов, направлялась на создание Школы журналистики и на основание кафедры журналистской этики в колледже штата Виргиния в предместьях Йорктауна.
— «Больше всего я сожалею о том, что так и не окончила колледж. После того как я завоевала титул «Мисс Виргиния», мне предложили первую работу на телевидении, на которую я и согласилась. Мне не терпелось вступить в реальный мир, и я тогда не понимала, что больше никогда в жизни не найду времени, чтобы получить высшее образование в учебном заведении. Я уехала из штата Виргиния, не окончив курс обучения, но мне все равно хотелось бы внести долговременный вклад в дело образования».
Читая слова своей сестры Фейс вспомнила, что упустила из виду тот факт, что Констанс не изменила своего отношения к ней со времени их перепалки на прощальном обеде Это было всего несколько дней тому назад, а кажется, будто прошла целая вечность. Самое неприятное, что Фейс, у которой было очень мало аргументов, способных уязвить Констанс, использовала это оружие против своей сестры. Удар ниже пояса.
Фейс запахнула полу своего халата потуже и продолжила читать.
— «Своей сестре Фейс я завещаю свой жемчуг. Каждый раз, когда она видела его на мне, она непременно говорила, какой он прекрасный. Теперь он твой, Фейс. Вспоминай обо мне, когда будешь надевать его».
Вот так. Жемчужное ожерелье. И ничего больше.
Было ясно, что Констанс хотела этим сказать. Она обеспечила мать, обеспечила мальчиков, обеспечила свою экономку и детей своей подруги. Хотя, конечно, было большим облегчением сознавать, что Бен и Брендан смогут посещать колледж без необходимости влезать в кредиты на их обучение. Констанс показала себя филантропом и одновременно унизила Фейс, преднамеренно и окончательно.
На кухне раздался свисток закипевшего чайника. Поднявшись с кресла, чтобы выключить плиту, Фейс гневно взглянула на бронзовую урну, стоящую на каминной доске, и с трудом подавила желание схватить ее и вытряхнуть прах Констанс на улицу.
Стюарт нащупал на тумбочке возле кровати свои очки и надел их. Он лежал в постели, смотрел в потолок и размышлял над тем, что произошло вчера. На передний план все время пробивалась мысль об останках Констанс. Он должен убедить Фейс расстаться с ними. Но он также должен позаботиться, чтобы останки эти нашли свой последний приют в месте, достойном королевы.
Он поднялся с кровати, ощущая в себе прилив энергии по сравнению с состоянием последних нескольких дней. Стюарту не терпелось добраться до компьютера и сосредоточиться на первых этапах плана по созданию мемориального сада Констанс Янг.
Его воображение уже рисовало ему дорожки сада, пруд, располагающий к размышлениям, скамейки для медитации, где посетители могли бы посидеть и расслабиться под тенью деревьев в окружении цветов. Разумеется, там будет и колумбарий для урны с прахом Констанс, а также, возможно, вечный огонь, наподобие того, который горит перед могилой Джона Ф. Кеннеди на Арлингтонском национальном кладбище. Но piece de resistance[20]изюминкой парка, о которой мечтал Стюарт, должны стать шесть новых панно из витражного стекла, установленных в каменных рамах, с изображением сюжетов о Даме и Единороге, использованных в гобеленах из Музея Средневековья в Париже, где Дама будет изображена с лицом Констанс. Эти гобелены образно представляли собой шесть человеческих чувств: слух, зрение, осязание, обоняние, вкус и — самое обожаемое Стюартом — любовь.
После уплаты архитекторам за разработку проекта и подрядчикам — за строительство сада, а также платы собственным экспертам Клойстерса за дизайн и изготовление панно из витражного стекла, по расчетам Стюарта, должно было остаться еще приблизительно миллионов пять, которые предполагалось пожертвовать музею на содержание этого нового сада.
Теперь оставалось только уговорить Фейс отдать ему пепел Констанс. Если Фейс сама не придет к решению, что, безусловно, наилучшим вариантом будет захоронить останки ее сестры в таком замечательном месте, Стюарт надеялся, что ему удастся убедить ее с помощью финансовых стимулов. Но с такими предложениями следовало быть крайне осторожным.
Даже после своей смерти Констанс оставалась его величественной королевой, тогда как он был ее преданным вассалом. И он всегда будет к ее услугам.
Во сне Элиза чувствовала тепло прижимающегося к ней тела. Это должен был быть Мак. Элиза перевернулась в постели и с улыбкой подняла веки. Но вместо этого на нее внимательно смотрели два больших синих глаза.
— Привет, мама.
— Привет, солнышко. — прошептала Элиза, снова закрывая глаза и понимая, что Мак сейчас должен быть в Лондоне, причем, видимо, уже обедает. — Тебе хорошо спалось?
— Уф-ф-ф. Но я скучала по тебе вчера вечером, мамочка.
— Я тоже по тебе скучала, — ответила Элиза.
— А ты приходила поцеловать меня, когда вернулась домой?
