Книга Специалист - Грегг Гервиц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В следующий раз, если вздумаешь вмешаться, не жди, что я спасу твою шкуру.
Таннино, сидя в кресле, посмотрел на Смайлза и Мелейна, потом перевел взгляд на Рича. В его глазах мелькнула злоба. Он кивнул Тиму:
– Уведи задержанного, Рэкли.
Тим встал, повернул Рича кругом и застегнул наручники у него за спиной. От прикосновения металла руки Рича дрогнули. Тим повел Рича в камеру, Медведь и Геррера вышли следом.
Помощники расположились в командном посту, ожидая информации от Таннино. Он был на конференции у мэра, где собрались большие шишки из силовых ведомств. Решался вопрос, чье участие в совместной операции будет приоритетным – ФБР или судебно-исполнительской службы. Из какого-то кабинета доносился веселый звон колокольчиков Хануки[12]– из компьютерной заставки, но настроение это не улучшало. Было девять вечера, а Тиму казалось, что уже глубокая ночь. Звонок в больницу, не принесший ничего нового, только усилил его подавленность. Он все листал и листал фотографии Дэна и Кейнера, кусая палочку для коктейля до тех пор, пока у него не разболелись зубы.
Стол, полы и стулья были завалены кипами скоросшивателей. На стенах висели листки бумаги, прикрепленные канцелярскими кнопками. Заместитель начальника выбросил в корзину несколько сухих печенюшек в розовой коробочке; на их сладкую глазурь слетались сонные мухи. На столе стоял фруктовый пирог, испеченный женой судебного исполнителя. К нему так никто и не притронулся. То, что пекла миссис Таннино, можно было вкушать только под страхом смерти, особенно если в выпечке были засахаренные фрукты и кукурузный сироп.
Только что закончилась скучная официальная сводка местных новостей. Скуку с лихвой компенсировали праздничные репортажи: пирожные «Иисус» плакали слезами из корицы; домохозяйка из Тарзаны сделала огромный семисвечник, от которого ахнул весь Голливуд; искалеченный ребенок был прооперирован на средства благотворительной организации «Исламик Черити». Даже по Си-Эн-Эн показывали какие-то приторные новости о соревнованиях по поеданию зефира и о Звезде Давида, которую укрепили на ели перед Белым домом.
Большинство членов оперативно-тактической группы сейчас были дома с семьями. Джим, опершись локтями на письменный стол, клевал носом; ему позволили дежурить, хотя и отстранили от тактических действий. Фрид, который уже успел развестись, остался вместо Томаса: тот сидел дома за праздничным столом. Медведю пойти было практически некуда, даже если бы он и захотел. Он восседал на стуле, закинув ноги на стол для заседаний, и смотрел в потолок. Кресло с трудом выдерживало нагрузку. Тим уже три раза звонил лечащему врачу Дрей, но так и не съездил в больницу. Он чувствовал угрызения совести, но Дрей отговорила его ехать: «Грешники не станут зря терять ночь. Не стоит в это время сидеть у кровати жены, лежащей в коме».
«Что-то давненько я не слышал от тебя таких слов», – подумал он.
«Да это потому, что ты за это время еще никого не убил. Сколько прошло – часа четыре, кажется?»
«Мне тебя не хватает».
Он ничего не услышал в ответ.
В конце концов Мэйбек и Хейнс с виноватым видом направились к двери, хотя их никто не винил.
Когда они уходили, Джим поднял голову:
– Счастливого Кванзаа.[13]
Мэйбек улыбнулся и поднял в ответ большие пальцы, словно говоря, что «все будет путем».
– Увидимся утром.
– Если дело еще будет в наших руках, – заметил Тим.
Все хмуро посмотрели на него. Медведь что-то недовольно промычал.
Геррера резко оборвал свою новую подружку, звонившую ему по телефону:
– Я же говорил тебе, детка, не звони мне на рабочий.
Он сказал это с неожиданно сильным акцентом и окинул остальных извиняющимся взглядом. Когда Геррера повесил трубку, Медведь, не отрывая глаз от потолка, спросил:
– Джин Энн?
– Алисия.
Медведь повернул лицо к Тиму:
– Наш мальчик пришел в себя.
Вдруг все встали – в комнату зашли мэр Стросс и Таннино. Лицо Стросса было красным и напряженным; он ослабил свой зеленый галстук с заколкой в виде утенка. От мэра пахло красным вином.
– В результате продолжительной дискуссии с представителями Восточного побережья мы решили оставить и вам, и ФБР собственные полномочия. Я удовлетворен вашей работой, и мы не намерены ее прерывать. ФБР, без всякого сомнения, продолжит свою операцию «Зачистка», при этом вы обязаны сотрудничать с ними и предоставлять им всю необходимую информацию. Если вы поставите ваше самомнение превыше благоденствия этого города, ответите передо мной лично. Понятно?
Все закивали и одобрительно забормотали. Таннино кивнул, с удовлетворением глядя на главу муниципалитета, и добавил:
– Агенты Бюро будут следовать тем же приказам, что и мы.
– А сейчас скажите, – мэр снова заговорил тоном политика, – накормить ли вас, ребята, индюшкой?
– Да что вы, господин мэр, не стоит о нас беспокоиться, – вежливо отказал Миллер.
Стросс кивнул и вышел; Медведь негодующе посмотрел на Миллера.
Таннино задержался в дверях:
– Ребята, я вас прошу, съешьте хоть кусок этого проклятого пирога до того, как придет жена.
Никто даже не пошевелился, и он устало вздохнул:
– Медведь, позаботься об этом, хорошо?
Дверь за ним закрылась.
– Что делаем дальше? – спросил Фрид.
– Джим, у тебя есть какой-то приятель-пограничник, так ведь? – спросил Тим. – Звякни ему. Пусть он поможет достать данные о пересечении границы нашими мальчиками через пост Сан-Исидро – Тихуана. На чем они были, под какими номерами байки и все такое.
Медведь ослабил давление на спинку кресла, сев прямо.
– А что, если эти мерзавцы действительно приманка, как говорил Рич? Что, если «слезы» уже здесь? Пока мы решаем, что делать, наркотик, может быть, уже вовсю расходится.
В первый раз после убийства Пса Геррера заговорил решительно:
– Я знаю, как можно это выяснить.
За рулем своего «доджа» Медведь чувствовал себя как дома, несмотря на то, что Геррера втиснулся на сиденье между ним и Тимом. Клуб «грешников» был виден с дороги; он возвышался чудовищной громадиной за забором, опутанным колючей проволокой. Когда они подъехали, внутри раздавалось женское хихиканье, в динамиках ревел «тяжелый металл» и то и дело слышался звон бьющихся бутылок.