Книга Лабиринт тайных книг - Паоло Ди Реда

Это предсказание стало для Джима приговором. Он должен был умереть, потому что все совпадало: он сам называл себя ящером, ящерицей, и у него находилась эта книга. Он привез ее с собой из Нового Орлеана. Жан и Жером наконец-то заполучили ее, а Джим умер, не оставив наследников. О Памеле «побеспокоился» Жан. Используя слабости обоих, он довел до трагического конца не только историю их любви, но и историю самой жизни ящера-поэта. Жан имел представление и о слабостях Жерома, но убийство циркача пока в его планы не входило. Дзубини еще был ему нужен.

Итак, книга и ключи у них. Они положили книгу туда, где много веков назад Руджери спрятал текст Платона. Они не догадывались, что книга просто вернулась на свое место, что их ввели в заблуждение. Удовлетворенные, Жан и Жером обнялись. Мир будет жить по прежним законам, несмотря на мечты этой длинноволосой молодежи, заполнявшей своими протестами улицы и площади Парижа и других городов планеты. Все было под контролем. По крайней мере, им так казалось.

Часть шестая

БЕЛЫЕ ДУШИ

1

4 сентября 2001 года. Париж, галерея «Золотой век»
У нас еще есть время

Раймон решительно берет Марселя под руку.

— Пойдем, я покажу тебе кое-что, — говорит он и ведет друга в кабинет за выставочным залом.

В большом дорогом футляре лежит старинная книга, настолько хрупкая, что требует защиты от дневного света. Марсель приходит в восторг.

— Это именно та книга?

— Да. Книга Истины.

Марсель открывает ее с трепетом, начинает читать первую страницу, затем обращается к другу:

— Раймон, ты прочел ее до конца. Скажи мне, что в ней самое главное?

Раймон очень серьезно начинает объяснять:

— Видишь, на первых страницах автор обращается к другой книге, тоже секретной, написанной Платоном, которой этот автор когда-то обладал.

— И о чем в ней говорилось?

— Платон досконально описывал эзотерические ритуалы в Элевсине. Он говорил о них как о способе расширения сознания, чтобы открыть для посвященных Гиперуранию — мир идей, который он потом вывел в «Республике». Он использовал опыт элевсинских мистерий в своей философии: высказал идею, что существует внеземной, нематериальный мир, в котором Красота, Добро, Справедливость — это субстанции, независимые от человека. Человек не может их никоим образом контролировать. Из его опыта следовало, что существует высшая, нематериальная реальность, которая открывает посвященным истину и дает им смысл жизни. И именно эта идея опровергается автором Книги Истины.

— Я согласен с тем, кто так считает, кем бы он ни был. Люди не хотят брать на себя ответственность даже за собственную жизнь. Слишком хлопотно, лучше припасть к некой субстанции, желательно к сверхъестественной. К идеям, а не к реальности.

— Книга Истины говорит, что путь эзотерического опыта мистерий, культ которых теряется в глубине веков, открывает лишь одну из дверей, ведущих к истине. Но в реальной жизни существуют разные пути, и они доступны всем людям, а не только избранным или посвященным. Поэтому эта книга считалась и до сих пор считается социально опасной — она утверждает, что любой человек на земле может выбрать правильный путь, не существует социальных или каких-либо других барьеров, а священники и жрецы являются лишь проводниками. Да, они обладают знаниями, почерпнутыми из книги, но они не каста. Они тоже люди, ищущие Истину. И после того как ты прочтешь эту книгу, тебе ничего не остается, как согласиться со словами, которыми она начинается: «Следуй за своим духом».

Раймон произносит эти слова по-гречески: «КАТА TON ΔAIMONA EAYTOY».

Марсель некоторое время стоит в раздумье, будто околдованный, потом говорит:

— А помнишь, что происходило, когда Джим был еще жив, — здесь, в Париже, и во всем мире? В семьдесят первом году движение, родившееся в шестьдесят восьмом, было еще решительно настроено освободить в человеке весь его потенциал. Свергнуть все авторитеты — любого, кто претендовал на привилегии, унаследованные с рождения или полученные благодаря принадлежности к высшему сословию. Бунт против отцов. Движение без границ, грозящее стать неконтролируемым. Массовый «ритуал», который многие хотели остановить как слишком опасный. Но свобода, куда все стремились, очень скоро была спутана со вседозволенностью, с возможностью все испробовать, в том числе наркотики. Даже те, которые убивают под предлогом, что любой может открыть для себя «Двери восприятия».[21]

— Да, Марсель. Мой отец впал в депрессию после смерти Джима. Для него это был конец мечты, который поставил под сомнение саму возможность быть свободными, жить в мире без несправедливых схем, без разделения на классы и расы.

— Мечты и иллюзии…

— Нет, это не так, просто нужно работать, чтобы люди поняли, что такое возможно. Мы должны помочь Жаклин преодолеть все преграды.

— Да, я знаю некоторых людей, понимающих, к чему следует стремиться человечеству. И знаю их лучше самого себя. Но Жаклин… Я не вижу, на каком она пути. Мне кажется, она еще в темноте, и мы не можем ей помочь.

— Я думаю, комиссар на ее стороне, если уж она до сих пор ее не арестовала.

— А если это просто тактика? Если комиссар Дженессе на стороне Дзубини и на самом деле хочет провалить все дело? Ведь она представляет полицию.

— Не хочу так думать. Я не собираюсь закончить, как мой отец. К сожалению, на нас лежит миссия проводников, и я не имею права действовать от себя лично, иначе я уже давно бы решил эту проблему.

— Сомневаюсь в этом, Раймон. И помни, что мы должны дать Жаклин прочесть Книгу Истины как можно скорее. А пока неясно, как и где это сделать.

— У нас еще есть время, целая неделя.

— Будем надеяться. Но одна неделя — это так мало. Нужно действовать немедленно.

2

4 сентября 2001 года. Париж, улица Ботрейи
Я — никто

Это сон. Всего лишь сон. Я просыпаюсь вся в поту, задыхаясь, во рту привкус пыли. Мне приснился клошар с его странным запахом — смесью пива и жасмина. В руке у него был пакет, и он ожидал меня перед воротами старинного дома. Когда я приблизилась к дому, он вошел в ворота, и я последовала за ним. Лестница была такая же, как в доме Раймона. Я поднялась по ней медленно и осторожно, дошла до зала со множеством дверей, не меньше сотни. Но только одна дверь была открыта. Передо мной был зал с огромным балконом, а на балконе стоял он, клошар. Он слегка вздрогнул, как будто почувствовал мое присутствие, но не повернулся. Я подошла к нему и в молчании остановилась. Страха не было. Рука клошара поднялась и указала на что-то. Перегнувшись через перила балкона, я увидела разноцветный шатер, похожий на цирковой тент.