Книга Беглый огонь - Петр Катериничев

– Дронов не киллер. Он аналитик. Очень серьезного уровня.

– Вот как? И что?

– Когда-то он возглавлял аналитический отдел «Континенталя», но, по-моему, это было для него лишь ширмой. «Крышей». Чем он занимался на самом деле, мы достоверно не знаем. – Панкратов помолчал, добавил: – Этот Дронов всегда был птицей свободного полета…

– Аналитик-ас?

– И не только аналитик. У него прекрасное оперативное чутье, да и подготовка имеется, вполне профессиональная.

– И где же он ее получил?

– Это также достоверно неизвестно. Но… Школа у профессионалов всегда одна.

– А что известно достоверно?

– Только то, что на его счету несколько блестящих операций, приведших к определенной расстановке политических сил в стране. На самом высоком уровне.

– Этот Дронов… Он настолько влиятелен?

Панкратов пожал плечами:

– Я сужу по результату.

– Разумно. А при чем тут убийства?

– Дронову инкриминируется по крайней мере три убийства… Которых он, судя по всему, не совершал.

– Можешь ручаться?

– Другой тип человека.

– Хм… – скривил губы Филин. – Помнишь, как в бессмертном фильме? «Каждый человек способен на многое, но не каждый знает, на что он способен!»

– Дело не в этом. У меня было немного времени перед нашей с вами встречей. Я просмотрел имеющийся в нашем распоряжении материал по Дронову.

– И?..

– Его вывели на Покровск. Грамотно, профессионально. Я бы сказал, красиво.

– Вот как… Его играют втемную?

– Похоже.

– Кто?

– Не установлено. Именно поэтому я и опустил «шторки». До выяснения.

Филин чиркнул кремнем зажигалки, выпустил клуб дыма, прищурился:

– Мотивировки?

– Некоторое время назад был убит некий Крузенштерн, вице-президент «Континенталя». Дронов был его другом.

– Не понял.

– Каким-то образом Дронов связал Покровск с этим убийством и решил его размотать.

– Зачем?

– Он хочет найти заказчиков и исполнителей. Отомстить за убийство друга.

– Месть? – Лицо Филина скривилось в болезненно-брезгливой гримаске. – Мы что, мексиканский сериал играем?

Панкратов пожал плечами:

– Дронов – странный человек. Какой-то доисторический. Даже его оперативный псевдоним – Птица Додо.

– Кто?

– Дронт. Вымерший маврикийский голубь. – На этот раз скривился Панкратов. – Миротворец.

– Месть – это по меньшей мере непрофессионально, а по большей…

– Тем не менее скорее всего это так. При всем своем мастерстве Дронов действовал порой как мушкетер у Дюма. Кроме этой мотивировки, кураторы, что ведут Дронова втемную, применили эмоциональный прессинг: его подставили под обвинение в нескольких убийствах и буквально вытолкнули из Москвы.

– В Покровск.

– Да.

– Хорошо. Вопрос первый: этот Дронов действительно опасен?

– Судя по результатам его активности в нескольких неординарных ситуациях прежних лет – чрезвычайно.

– Тогда вопрос второй: Дронов может догадаться, что его используют втемную?

– Вполне.

– И третий. Он может под прикрытием «месть» или «работа на дядю втемную» сыграть свою игру?

– Свою?

– Выполнять чье-то задание вполне осознанно, запустив «месть» как дезу для профи, вроде нас?

– Почему нет?

– Я жду конкретный и однозначный ответ.

На этот раз Панкратов молчал почти полминуты:

– Да. Может.

– Прелестно, – скривился Филин, откинулся на спинку кресла, оскалился, словно у него вдруг нестерпимо заломило зубы: – Прелестно. – Хмыкнул, ни к кому не обращаясь: – А счастье было так возможно… – Собрался, придвинулся к столу: – Итак, что мы имеем? Непонятного цвета фигуранта, то ли сбрендившего маргинала с навыками аналитика, оперативной работы и умением стрелять, то ли холодного и расчетливого профессионала, играющего непонятную нам игру. – Филин выдержал паузу, резюмировал: – Давай конкретику.

Панкратов выложил на стол фотографии:

– Дронов Олег Владимирович. Во плоти. В клетке Октябрьского РОВД Покровска.

– И что он там делает?

– Как все: сидит.

– За что?

– Попал под зачистку.

– М-да… А что еще мы имеем конкретного? Кроме домыслов? – Филин зорко взглянул на Панкратова, завершил: – Страх. Самое призрачное из всех чувств, но и самое неотвязное и угнетающее. Как это формулируют психоаналитики? Эмоция, превращающаяся в доминанту и блокирующая подсознание. И тем – блокирующая осознанные активные действия. Не так?

– Мне кажется… – начал было Панкратов, но сухопарый снова его прервал:

– Вот-вот. Когда профессионалу начинает что-то казаться или мерещиться… Подумай сам… – Филин скосил взгляд на фото. – Почему наличие в Покровске этого небритого, явно нетрезвого и порядком избитого субъекта заставило тебя, тебя, старого паленого волка, немедленно стопорнуть важнейшую операцию, «заморозить» боевиков, перейти на запасные каналы связи и мчаться в Москву быстрее лани шизокрылой? Ильич, ты что, постарел? Полагаю, даже если бы сам Япончик сейчас чудом оказался в Покровском домзаке, это не вызвало бы у тебя столь бурной реакции и ты сумел бы со всем разобраться на месте. Не так?

– Так, но…

– Это же пацан! Сколько ему? Тридцать с небольшим? Да когда он еще описывал первые пеленки, ты уже проводил блестящие спецоперации в Египте, Конго и Родезии! Сколько ты «негативов» переправил к их африканской едрене бабушке, а?

– Россия – не Конго, Филин.

– Ну да, ну да… Ни умом не понять, ни аршином не измерить… Разве что матом покрыть: сначала вдоль, потом поперек.

– Мне не до шуток.

Филин поморщился:

– Прекрати, Ильич. Мне тоже совсем не весело. Так ты испуган?

– Нет. Хуже. Я обеспокоен.

– Что предлагаешь?

– Я уже отправил к Дронову своего сотрудника: пусть потрется.

– И?..

– Хорошо бы прояснить, кто стоит за этой птичкой.

– Хм… Говоришь, этот Дронов может доставить нам массу неприятностей?

– Да. Он и те, что стоят за ним.

– А кто может стоять за ним? Сейчас идет бой супертяжеловесов: «Интеррос» с ОНЭКСИМом и группой союзных банков, частный предприниматель Борис Абрамович со товарищи, «Газпром», мэр Москвы с коалицией… Ну а если сократить «производные», останутся только две фигуры. Вернее, три. Третья – теневая, всегда, вечно теневая, сейчас выйдет под свет софитов. Но останется в тени. Тебе интересно, на чьей стороне играем мы?