Книга Безумие - Дмитрий Кончаловский

— Да? А ты видела, с чем они выходят? 950 боевиков уничтожены! Каждый день! Курам на смех! И они не виноваты. Они нормальные ребята. Профи. Это их пресс-центр говном кормит. И никуда не пускают. У них выхода другого нет. А у нас — карт-бланш. Так на фига нам с этой ахинеей выходить?

— Кир, ну сделай это для меня. Придумай что-нибудь.

— Таня — классная женщина. Она это просто скрывает. Но включает, когда надо.

— Придумай… — я говорил уже спокойней. — Я только одно могу придумать. Пришлите сюда еще кого-нибудь. Стажера. Парня способного. Для него это рывок будет. Он будет стараться, придумывать. Вы, кстати, смену обещали.

— Пришлем-пришлем. Скоро пришлем. Но ты у нас там один пока. Ты уж постарайся, напрягись. А мы тебя сменим скоро.

— Да не надо меня сменять. Я не устал. Наоборот, втянулся. Вы просто вторую группу пришлите, чтобы вот таких вил не было. А когда я в Грозный ломанусь, а потом, может быть, в горы или еще куда-нибудь, вы чего делать будете?

— Да пришлем, говорю же. Но мы же не можем вот сегодня прислать.

— Сразу надо было. Вместе с тарелкой. Вы когда вперед думать будете?

— Будем, обязательно будем, ты только сейчас напрягись, пожалуйста.

Мне показалось, что она говорит со мной, как с душевнобольным. А может, правда?

— Ладно, наплету чего-нибудь. Только не обессудьте. В 22.15?

— Да, а в 21.55 — техпроба. Целую тебя, мой дорогой.

Отбой. Ого! Я повертел трубку в руках. «Целую, мой дорогой». Чего это с ней?

Про вечерний позор решил не думать. Продолжил писать тексты. К вечеру закончил. Нормально получилось.

— Пехота!

— А?

— У тебя завтра звездный час!

— Че?

— Че-че. Пять сюжетов. Справимся? Все коды есть.

— Почем?

— От полутора до восьми минут.

— Не могу знать.

Вот конкретный человек Пехота — никогда не темнит.

На прямое включение шел, ну, не как на казнь, конечно, но… почти. Мысли не было ни одной. Вообще-то я никогда не готовился. В смысле — не писал тексты, не учил их наизусть. Главное, материал знать, а слова сами польются. И всегда получалось. Вообще считал включения самым легким и приятным видом работы — и драйв есть (прямой эфир!), и геморроя никакого. Но чтобы ни одной мысли не было!

Прошла техпроба. Мыслей нет. Ну ничего, еще 20 минут. Что-нибудь придумаю. Но вы знаете, как это бывает. Когда нужно ОБЯЗАТЕЛЬНО что-то придумать, причем вот прямо сейчас, как назло, ни одна мысль не приходит. Кроме одной — что времени все меньше.

Все — 22.10. Всхожу на эшафот. Руслан вешает петлю (да-да, это так называется), подключает микрофон. Из Москвы голос звукооператора:

— Кирилл, вы готовы?

Готов ли я? Кошмар.

— Тридцать секунд — включаю студию.

«…A сейчас с нами на связь вышел наш корреспондент в Чечне Кирилл Крестовников (покрываюсь холодным потом), здравствуйте, Кирилл».

— Добрый вечер, Михаил.

— Кирилл, какие у вас последние новости?

Начинаю говорить. С ужасом понимаю, что литературно озвучиваю ВЧЕРАШНЮЮ сводку. Дальнейшее помню плохо. Миша задал еще пару обтекаемых вопросов. Я что-то ответил. Потом слышу: «Спасибо, Кирилл. С нами на связи был наш корреспондент в Чечне Кирилл Крестовников». Дальше голос звукооператора: «Кира, спасибо, все нормально, отключаемся».

Ну, это он про звук говорит — все нормально, ему-то что. Звук, наверное, действительно нормальный.

Дрожащими руками отцепляю микрофон, Руслан снимает петлю, отцепляет от ремня коробочку с ручкой и лампочкой (никогда не задумывался, что это такое). Муха отключает камеру.

На негнущихся ногах иду в расположение. На унитазы не обращаю внимания. Не срезая их, дохожу до телефона.

— Алле… Таня.

— Привет, Кирилл, ну вот видишь, все замечательно!

— Что… замечательно?

— Ну что, нормальное включение, ты, как всегда, молодец.

— Ты… в этом уверена?

— Ну конечно, стоило так кипятиться. Не хуже других. Даже лучше. У тебя как-то живее получилось, красивее. И сам хорошо выглядишь.

— А… ну ладно… я рад… давай, до завтра.

— Давай, Кирюш, тебе тут все привет передают. До завтра.

ОНИ НИЧЕГО НЕ ЗАМЕТИЛИ!!! Ну пресс-центр!

С этой минуты проблема прямого включения перестала меня волновать в принципе. Все очень просто. Даже в пресс-центр ходить не нужно. Надо лишь бережно хранить ту, старую сводку — неисчерпаемый источник информации о событиях на Северном Кавказе.

Каждый день у меня начинался творчески. За утренним растворимым кофе я сам решал, сколько за минувшие сутки было уничтожено боевиков, сколько захвачено подпольных складов наркотиков, единиц стрелкового оружия и т. д.

Главное, чтобы средние цифры крутились вокруг базовых данных. Из той, первой сводки, за которой я прогулялся в пресс-центр. Например, если вчера мы уничтожили 800 боевиков, то сегодня будет 1000 (в среднем — 950), или — если вчера захватили 290 единиц стрелкового оружия, то сегодня захватим 200 (в среднем — 245). И так далее. Очень удобно.

И не беда, что цифры чуть-чуть разнились с данными других каналов. Что поделаешь, война — разночтения!

А еще была штучная информация — имена-фамилии убитых главарей бандформирований. Вот тут не схалявишь. Но эта проблема тоже просто решалась — достаточно было перекурить с коллегами с другого канала, выходившими в эфир за час до меня.

Так прошло несколько дней. Сюжеты были смонтированы, отправлены в Москву. Был успех. Личная благодарность от Саныча.

А потом я заскучал.

Прибыло подкрепление из Москвы. В виде неопытного молодого корреспондента Гриши. Гриша был чистенький, аккуратный, скромный. Очень старательный.

Я обрадовался — новый человек, про Москву поговорить можно, новости от пресс-бара узнать.

Мы даже стол организовали. Водку «Исток». Он очень испугался — как же так, мы на работе! Пить не стал. Ладно, думаю, привыкнет, унитазы поносит — все встанет на свои места.

Поговорили про Москву. Надо же, там метро, машины ездят, девушки ходят! На улицах — фонари горят. Прямо не верится.

Новости про пресс-бар. Женька уже два круга сделал: Грузия — Сербия — Израиль; Абхазия — Косово — Газа. Молодец — стабильный.

Потом я с Гришей семинар по безопасности провел. Хотя зачем ему это здесь, в Ханкале?

Гриша был очень добросовестный — каждый день ходил в пресс-центр. Хотели подарить ему штык-нож. Испуганно отказался. Пользовался дощечкой.