Книга Схолариум - Клаудия Грос

Она встала. Он прошел вперед и открыл дверь, но если раньше она думала, что эта дверь ведет на улицу, то теперь увидела, что чулан выходит в еще одно помещение. Ей в нос сразу же ударил резкий запах каких-то смесей.

Теперь она знала, куда попала. Они в пустом доме позади схолариума. Значит, именно сюда ходит карлик, когда студенты спят. Но чем он здесь занимается? На низком столике стояли разные приборы, дистиллятор, бутылки, тигель и кружки. Де Сверте сделал еще несколько шагов, вставил факел в держатель на стене и дополнительно зажег масляную лампу.

— Садись. Знаешь, что это такое?

— Вы алхимик? Вы ищете философский камень?

Де Сверте снова засмеялся:

— С помощью которого царь Мидас превращает в золото все подряд. Прекрасная идея. Да, я занимаюсь алхимией, самой дерзкой из всех наук Ты честолюбив? Я имею в виду, ты хочешь добиться большего, чем просто магистр artes liberates? Может быть, ты мечтаешь стать профессором юриспруденции?

— Нет.

— Тогда твое место здесь. Будешь мне ассистировать и тем самым свяжешь себя по рукам и ногам. Днем можешь спокойно учиться дальше, изучая, что именно сказали про алхимию Альбертус Магнус, Бэкон или Аристотель, вдруг пригодится. А по ночам будешь помогать мне, станешь моим сообщником, тогда уж деваться тебе некуда. А пока сними с бульона пену.

Софи подошла ближе и зажала нос. На одной из печей стоял горшок в котором бурлила гнойно-желтая слизь. Де Сверте протянул ей ложку, Софи подчерпнула серную пену и переложила ее в другой горшок Де Сверте стоял рядом и ухмылялся.

— Теперь пусть подсохнет. А пока возьми вон ту мандрагору, но осторожно, это очень ценный ингредиент… Если хочешь познать истину, то поможет тебе только алхимия, вот так-то, мой дорогой. Все, чему учат на факультете, это просто болтовня. Неужели можно серьезно рассуждать об отделении воли от познания? Разделить можно только материю, а не конструкт. Видишь, вот эти корни, это материя, и вот этот бульон, из которого мы изготовим миленький такой камешек. Семь свободных искусств… знаешь, чему они подчинены?

Софи покачала головой. По мере того как отвратительная пена во второй емкости подсыхала, вонь становилась просто нестерпимой. Софи почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

— Серебро соответствует Луне, железо — Марсу, ртуть — Меркурию, цинк — Юпитеру, медь — Венере, свинец — Сатурну и, наконец, золото — Солнцу. Семь металлов, семь планет и семь искусств. Как тебя учили на факультете, какое из искусств какому элементу соответствует и какому небесному телу?

Софи стало дурно, у нее закружилась голова. Она опустилась на скамью и закрыла глаза. Де Сверте засмеялся:

— Да, к этому нужно привыкнуть, здесь немножко попахивает. Но это перестанешь замечать, если знаешь, что идешь по пути истины. Все в этом деле построено на философских принципах, потому что я тоже изучал artes liberates, до того как стал приором в этом жалком схолариуме. Как тебе известно, у Аристотеля написано, что вся материя восходит к четырем элементам: земля, воздух, огонь и вода, которые, в свою очередь, являются праматерией. Меняется только количество составляющих частей, вот почему существует возможность превращать плохие металлы в хорошие, понятно? О, фейерверк получится великолепный, вот только пена высохнет…

Перед глазами у Софи все поплыло, и она потеряла сознание.

— Итак, сегодня мы займемся магией, или, что нравится мне гораздо больше, оккультизмом, как называл это Фома Аквинский, потому что вещи нельзя объяснить, исходя из их элементов.

Охотнее всего Лаурьен слушал лекции о магии. Безусловно, это тема второстепенная, руководство факультета терпело ее, скрипя зубами, хотя научные интересы распространялись и на эту область, что не позволяло игнорировать ее полностью. В конце концов, об оккультизме писали и Аристотель, и Фома. Следовательно, читать об этом тоже нужно. Но если бы Лаурьен надеялся увидеть опыты с газами, ядами и волшебными формулами, то ему пришлось бы испытать разочарование. Тему изучали, опираясь на сухую теорию, в схоластической манере, не признающей практических экспериментов, считая инструментом опыта только и исключительно дух. Что такое оккультизм? Сила, скрывающаяся за вещами? Штайнер стоял за кафедрой и читал отрывок из Фомы. Как магнит притягивает железо? Как исцеляет ревень? Не должна ли высшая сила увеличивать низшую? Более низкая сила зависит от высшей, подобно тому как растение зависит от солнца, дождя и ветра… Но что это за сила?

Штайнер поднял голову. Один из студентов предположил, что это звезды, то есть сила небесных тел, на что Штайнер благосклонно кивнул и отложил книгу в сторону. А потом прочитал кусочек из Сабита ибн Курры[55], дабы обогатить теоретические сведения практическим примером.

— Как очистить дом от скорпионов?

Те, кто уже знал этот exemplum[56], ухмылялись, остальные молча смотрели на магистра.

— Ну что ж, я вам расскажу. Следует изготовить из чистого металла — из меди, серебра или свинца — изображение скорпиона, причем в момент, когда Скорпион находится в точке восхода. А потом на изображении пишут имя знака и зарывают в доме, в котором находится скорпион. Затем нужно сказать: «Таким образом я закапываю и его, и весь его род», так что ему приходится покинуть это место. Можно также сделать четыре рисунка и закопать их во всех четырех углах.

— А можно так изгнать не понравившегося тебе человека? — спросил один студент, и аудитория тихонько засмеялась.

Штайнер пожал плечами. Сила небесных светил велика, она превышает все известные силы Вероятно, таким образом можно освободиться от целой толпы неприятных людей, но ведь граница между наукой и суеверием очень тонка.

— Мы здесь не для того, чтобы заниматься оккультными опытами, — сказал он строго. — Наша задача — определить форму и выявить границу между серьезным и тем, что создали менее умные головы. Те, кто поклоняется планетам, кто использует мандрагору, лавр, мозг удода и кровь летучей мыши, безусловно относятся ко второй категории. Мы читаем «De occultas operibus naturae», чтобы сформировать картину силы небесных светил. Итак, звезды и планеты будут сопровождать вас до самой смерти и определят вашу судьбу.

Лаурьен испугался. В мысли об этом было что-то чудовищное. Человек не свободен в своих решениях? Разве философы не говорят о свободе человеческой воли? Так где же его свобода, если судьбу навязывают ему Сатурн или Венера? Он поднял руку и задал свой вопрос Штайнер кивнул. Да, так где же она, свобода? Это то же самое, что день и ночь, счастье и несчастье. Все тот же злосчастный дуализм, не дающий человеку покоя.

— Дело в том, что звезды дают тебе силу для действий, но действовать должен ты сам. Первое — это принуждение, а второе способно дать тебе необходимую свободу.

Такой ответ не удовлетворил Лаурьена. Даже ссылка на собрание арабских текстов «Picatrix» не помогла.