Книга Белая субмарина - Влад Савин

«Пусть плачут вдовы в чужом краю. Совесть твоя чиста. Враг не убитый возьмет жизнь твою. Истина эта проста».

А против нас у фрицев там была обычная пехтура. Или вообще тыловики. Знаю, что у фрицев уже есть ягдкоманды, специально натасканные против нас и партизан, но под Ленинградом мне с ними встретиться не довелось, я слышал, они на Псковщине отметились и в Белоруссии. Пока же, вот в последнем выходе за фронт, нам вообще фрицевская полковая пекарня попалась — нет, все они были вооружены и оборону держали умело… по меркам Первой мировой. Деды все, под пятьдесят, привет с той войны — ну, перебили мы их, конечно. Неинтересно даже. Вот с егерями их в лесу в догонялки поиграть! Не думаю, чтобы выучка у них была лучше, чем у горных егерей под Петсамо. Зато заменить таких спецов для фюрера будет куда трудней.

До чего дошло: у фрицев унтера уже боятся бегать с автоматами. Так сильно мы проредили их поголовье, что к чертям ордунг и устав, отделенным и «замкам» тоже хочется жить. Несколько раз было: завалил фрица с МР-40, после подхожу к нему «сувенир» снять — кокарду, погон или знак, ведь у фрицев чрезвычайно распространены были знаки, как у нас в позднем СССР — за классность, за специальность, за участие в чем-то. Знак нужно снять для контроля, что точно дохлый, сто девяносто семь у меня уже таких «достоверных», а сколько тех, насчет которых я проверить не успел, бог весть, причем не меньше четырех десятков — в рукопашке, холодняком или даже руками. И у того дохлого фрица с автоматом оказались погоны рядового. После случай представился, одного такого взял живым и спросил ради интереса. Оказывается у фрицев теперь обычное дело, когда перед боем МР (по уставу, один на отделение) дается тому, кто чем-то провинился.

Не успел я с егерями пободаться. Зато погоны новые получил — сам генерал Федюнинский сказал, что негоже старлею ротой командовать, ну это случайно вышло, когда мы у станции Семрино фрицевский опорный пункт брали. Девять месяцев назад лейтенантом был — может быть, войну полковником закончу. А пока выдернул меня и всех наших командир товарищ Большаков — для особо важного дела. «Какого… вы на передовой делали, — говорит, — это же не ваша работа, подводный спецназ?» — «Так боевой опыт, тащ капитан первого ранга!» — «У вас что, своего мало? Убьют прежде времени, а это никак нельзя!»

Вывели нас аж на Волгу. Звенигово мое недалеко. Но отдыхать не дали. Время есть — пока морпехов учи. Ну и пришлось. И ведь не салаги — фронтовики. Под Сталинградом дрались, в Анапу высаживались (а есть и такие уникумы, кто в сорок первом под Одессой начинал, а затем Севастополь). Братишечки, морская душа, «черная смерть», чему мне их учить? А не скажите!

Ох, вот верно говорят, ждать да догонять хуже нет. Особенно когда адреналин прет, весь на взводе — знаешь, что вот в дело сейчас, и хочется уже скорее! Ну да сам Большаков с нами, парадом командует, ему виднее. Так о чем я? А, как я рукопашку преподавал! Вспомнить о чем-то — а то сейчас с резьбы сорвешься. Тут дело тонкое предстоит, как нас предупредили, это не какой-то фрицевский опорный пункт вырезать или даже штаб захватить.

Так вот, хоть не врач, но поверю, как учили — что наши мышцы состоят из волокон «быстрых», работающих, как пружинки, импульсами, и «сильных», на постоянную нагрузку. Пропорция где-то два к одному, из чего следует, во-первых, что «на рывок» развивается большее усилие, но на короткое время, а во-вторых, человек «перекачанный» — это не боец. Просто потому, что от тычка чем-то острым мышечная масса не спасет — а вот на скорости есть шанс. И основа всех «восточных единоборств» (вот идиотское же название, ведь и не восточные, и не единоборства, ведь бой один на один — это лишь частный случай боя одного с несколькими) — это сделать так, чтобы все мышцы срабатывали синхронно, ноги-туловище-плечо-рука, в один момент, концентрируя всю силу в одной точке, куда бьешь (в том и фишка каратэ, когда у мастера удар рукой весит полтонны, а удар ногой тонну с лишним — работают все мышцы тела, а не одна ударная конечность). А защита — это отыграть так же, но не встречать силу лоб в лоб, а добавить «боковую составляющую», чтобы удар пролетел мимо. А теперь представьте, что противников несколько и удары летят с разных сторон. Так перемещайся, чтоб они друг другу мешали, а тебе было удобно работать с каждым в отдельности — работай не только руками-ногами, но сначала головой!

Кто говорит, что воюем давно уже не руками? На последний случай — все приемы боевой рукопашки очень хорошо накладываются на работу ножом, лопаткой, да и прикладом, и штыком. Главное же, ради чего я сейчас трачу свое и ваше время, которое вы могли бы посвятить учебному окапыванию или метанию гранат, — рукопашный бой очень хорошо тренирует голову! Быстро и на автопилоте сообразить, что делать в любой ситуации, найти «двигательное решение». Этим и будем мы сейчас заниматься. Смотреть — и делать как я!

После был перелет на Север. Пароход, стоящий в отдаленной бухте — который штурмовали мы, совместно с приданным осназом. Им было легче, не приходилось нырять в ледяную воду. Брали пароход разными способами — со шлюпок, с воды, ночью, на время. И с взводом морпехов на борту, которые всячески старались нам помешать, вот только до стрельбы не доходило! И никто не знал, зачем это было нам нужно — с задачей нас ознакомили, только когда «Воронеж» вышел в море.

Ночь. Жарко. Чернота такая масляная, луны не видно, лишь звезды, да море слабо светится, планктон, что ли? ПНВ с глаз сдвинешь, и почти ничего уже не разглядеть. Четыре резиновые лодки, такие же как на немецких субмаринах, с подвесными моторами. Сколько с ними возились, кожухи особые, шумоизоляция, выхлоп под воду — но чтоб было тихо? В каждой лодке по двое наших, из спецназа 2012 года, и четверо осназовцев, в одной еще и наш командир.

Как высадиться на судно, в море, на ходу? Был вариант — «шлюпочная» группа (осназ) изображает терпящих бедствие — огни, ракеты. И когда жертва остановится их подобрать, наша группа (боевые пловцы) взбирается с противоположного борта, одновременно с возвращением и подъемом на борт шлюпок. По другому варианту предполагалось сцепить лодки попарно длинными тросами, и на «сомалийский» манер, когда судно проходит между и лодки притягивает к борту. Были и еще варианты (и по каждому, даже самому экзотическому, мы тренировались) — но вот сейчас окончательно было выбрано, подход к борту и высадка, без всяких изысков. В этом времени не ждут абордажа — и не знают еще, что такое ПДСС.

— Идет! Готовность…

На лодке командира мигает узконаправленный ИК-фонарик, и она начинает смещаться в сторону. Нас наводит «Воронеж», выставив неподалеку антенну радара — цель видна хорошо, а нас слышно, движки по команде заведены и даже при остановке работают вхолостую. Мы должны оказаться на курсе судна, чуть справа и чуть слева. Нас не должны заметить — если пригнуться, то на воде будет видно какое-то бесформенное пятно, может, плавающие обломки, никак не ассоциирующиеся с опасностью.

Идет. Слышу характерное чмыханье паровой машины. И замечаю силуэт. Нас хорошо вывели — судно пройдет между нами, не дальше чем в кабельтове. Две лодки с того борта, две лодки с этого. Заметить нас не должны! Ждали бы нападения, предохранились бы просто — периодически осветительные ракеты в небо, луч прожектора по сторонам, и расчеты у эрликонов — расстрелять на подходе любой подозрительный предмет. Но ПДСС еще нет, а вот субмарина, утопившая их эскорт, есть — и не факт, что поблизости не ходят другие, и надо проскочить в ночи незамеченным, без огней, боясь себя выдать. А значит, нам путь открыт.